Выше нас только небо (СИ)

— Значит, у меня и правда нет больше ни единого шанса? И ты сделал свой выбор? — она смотрела на него с такой тоской, что его замутило от жалости.

Но, глядя на ее отчаяние, Гарри внезапно понял, что на самом деле он давным-давно всё решил.

— Прости, — он мягко провел ладонью по ее рукаву. — Но я действительно сделал свой выбор.

Гарри повернулся и легко побежал вниз по ступенькам, а Джинни осталась стоять и глядеть ему вслед, не замечая, как по ее щекам катятся крупные слезы.

*

— Скажи, как ты справилась? — спустя два часа в гриффиндорской спальне для девочек грустная Джинни сидела на кровати, подоткнув под себя правую ногу, и требовательно смотрела на Гермиону. — Рон, конечно, мой брат, и он замечательный. Но я ни за что не поверю, что ты никогда не засматривалась на Гарри.

Гермионе в очередной раз стало неловко от этих вопросов. Она попыталась усесться поудобнее на жестком подоконнике и бросила рассеянный взгляд в окно:

— Джинни, ты же знаешь, я тебе говорила. Он мне как…

— Да-да-да. Он тебе как брат, практически единоутробный и бла-бла-бла... — Джинни горько усмехнулась. — Гермиона, вот только не надо мне сейчас ваших сказок про братьев и сестер, — она незаметно смахнула с ресниц слезы и шмыгнула носом. — Скажи мне правду хотя бы раз в жизни. Мне это очень нужно.

Гермиона подтянула колени к груди и уткнулась в них лбом.

— Значит, без сказок? — сдавленно пробормотала она, но потом решительно подняла голову и с вызовом сказала: — Ну, тогда слушай. Конечно же, никакой он мне не брат. Он красивый, привлекательный парень, о котором я мечтала два года с тех пор, как мы с ним познакомились, — Гермиона отчаянно покраснела, и ее голос подозрительно зазвенел. — Это скорее я ему как сестра, если быть точной. Конечно, я тогда думала... я надеялась, что у меня есть шанс... Мы ведь с ним были очень близки. Но Гарри был ко мне совсем равнодушен. Совсем… А я все никак не могла понять, что у нас не так. Пока однажды… — Гермиона нервно расправляла складки на своей мантии, разглаживая их на колене ладонью. — Еще на третьем курсе мы с Луной шли по коридору. Гарри с Малфоем катались по полу, и тот как раз приложил Гарри головой о какой-то выступ. Я хотела бежать их разнимать, но Луна меня дернула за рукав и остановила. Сказала: “Дай им еще хотя бы минутку”. Я удивилась и зашептала, что Гарри надо спасать, а она мне на это, знаешь, что ответила? — она напряженно посмотрела на подругу и сама же ответила звонко и певуче, явно подражая Луне: — “Ты разве не видишь, что они вовсе не дерутся? Правда ведь кажется, что они занимаются любовью? Потому что они всегда будут принадлежать только друг другу. До конца”, — Гермиона бросила быстрый взгляд на изумленную Джинни. — И конечно же, они тогда просто дрались, как и сто раз до этого. Это же Луна. Только с тех пор я стала замечать то, чего не хотела, — она обхватила себя руками за плечи и опустила взгляд на поцарапанный подоконник. — Как Гарри дергался, если Малфоя не было на обеде. Как Малфой его постоянно искал глазами. Как они ждали этих своих встреч и стычек. Да они говорить толком ни о чем другом не могли, кроме того, как ненавидят друг друга. — Гермиона неловко улыбнулась и махнула рукой. — И тогда я окончательно поняла, что ни один из них не сможет жить без другого... и что ни у одной девушки нет никаких шансов… Пострадала немного и обратила внимание на Рона.

Джинни потрясенно смотрела на нее:

— А я? А Чжоу? Ведь до меня у него была Чжоу, — в ее сдавленном голосе явственно слышались слезы.

Гермиона расстроенно наматывала на палец каштановую плотную прядь:

— Он пытался, Джин. Правда пытался. И несколько раз я даже думала, что у него с тобой всё получится. Но ни ты, ни Чжоу никогда так и не смогли стать главными в его жизни. Всегда был Малфой. Он один. Я это точно знаю. Столько, сколько о нем, он ни о ком не говорил, — она горько усмехнулась. — Я думаю, он в него и Сектумсемпрой тогда врезал оттого, что сдерживаться не мог и сам не понимал, что с ним творится. Ты бы его потом видела после этого. К больничному крылу бегал, под дверью пропадал в своей мантии. Рон ни о чем не знал, это я тогда случайно заметила.

— Значит… это точно все? Без шансов? — Джинни зябко передернула плечами.

— А ты только сейчас это поняла? — Гермиона смотрела на нее с тихим сочувствием, раздраженно терзая ни в чем неповинный локон. — Ни у кого и никогда не было шансов, Джинни. Особенно теперь, когда они уже узнали, каково это — быть вместе и при этом не орать друг на друга и не кидаться Ступефаями.

Обе погрузились в невеселое молчание. Внезапно Джинни вскинула на нее ореховые глаза:

— И тебе больше никто не нравился?

Гермиона смущенно улыбнулась:

— Было такое дело… Локонса помнишь? — и услышав, как фыркнула и закатилась Джинни, покраснела и рассмеялась вслед за ней. — Самой теперь стыдно. Но что было, то было.

— И больше никогда никого? Только Рон? — Джинни, отсмеявшись, откинулась на спинку кровати и с интересом смотрела на подругу. — Я раньше у тебя об этом не спрашивала.

Гермиона резко отвернулась и уставилась на пасмурный пейзаж за окном.

— Н-нет… — тихо и неуверенно сказала она и снова порозовела. — То есть, была еще одна… Запретная.

— Кто? — Джинни распахнула глаза и даже подалась вперед от любопытства.

Гермиона провела пальцем по стеклу. Из накрепко запечатанных глубин всплыл низкий бархатный голос, горькая язвительность и какое-то обжигающее одиночество. Эти воспоминания были убийственны своей невыполнимостью, и думать об этом было нельзя, поэтому она быстро сморгнула непрошеные слезы и ломким, натужно веселым голосом, ответила:

— Знаешь, об этом вовсе неинтересно рассказывать. Что было, то прошло. Ведь теперь у меня есть Рон, и всё хорошо, правда? Что-то засиделись мы с тобой, Джинни. А я еще Заклинания не сделала.

Под пристальным взглядом подруги она соскользнула с подоконника и с приклеенной к губам улыбкой потянулась к своей сумке.

В этот вечер Заклинания были не сделаны не только у нее.

Драко, у которого всегда по этому предмету был высший балл, сейчас даже не притронулся к учебнику. Что Поттер больше не придет, он понял, как только МакГонагалл попросила его выйти. После посещения кабинета директора Гарри вообще куда-то пропал, и Драко не видел его весь остаток дня. Видимо, директриса сказала что-то такое, после чего Поттер побоялся смотреть ему в глаза. Или вообще отослала Национального героя подальше от греха и от сомнительной дружбы. И теперь нужно снова привыкать, что больше не будет успокаивающего кольца надежных рук, теплого сонного дыхания за спиной и робкой надежды, что когда-нибудь однажды… Драко резко оборвал жалостные мысли, запретив себе даже думать об этом. Не придет и не придет. Не велика беда, он с этим как-нибудь справится.

Уже давно настало время отбоя, и надо было попытаться уснуть. Поняв, что дальнейшее ожидание бесполезно, Драко закусил губу, залез на кровать и быстро укрылся одеялом. За окном стремительно темнело. Он старался дышать как можно ровнее, но из груди вырывались лишь судорожные вздохи от страха, от обиды, от холодного одинокого отчаяния. Тьма наступала со всех сторон и лезла в душу. Стоило закрыть глаза, как из дальнего угла к нему снова тянул бледные костлявые пальцы Темный Лорд, мама жалобно и надрывно что-то кричала проклятому оборотню, а отец смотрел, всего лишь смотрел на своего сына, но в его взгляде была такая мольба о прощении, что сердце не выдерживало и билось, как сумасшедшее.

Драко попытался открыть глаза, но в окружавшей его темноте лишь с мучительным стоном увидел, как Долохов выпускает кишки очередной жертве и разматывает их по полу с идиотским весельем, а безумная тетка макает руки в эту свежую, теплую кровь и тянется ими к лицу Драко с одержимым взглядом и требованием поцеловать. И ее истеричный смех отражается в высоких золоченых потолках, теперь запятнанных копотью и бордовыми кляксами. А в комнате, в их самой любимой с мамой комнате, навечно повис терпкий, соленый и страшный запах.