Кrom fendere, или Опасные гастроли (СИ)

*

«Да, какое сильное впечатление может произвести на человека обычное письмо, — думал Сольвай. — Казалось бы, лист бумаги, кто-то пишет на нём какие-то весьма условные значки — и через огромное расстояние, а порою и через время, летит радость, горе, боль, любовь. Люди придумали очень удачный способ передавать друг другу мысли, настроение, частички своих душ. Написать бы Гарри настоящее письмо, длинное, обстоятельное, размеренное, капельку скучное, и выразить в нём всё, что я чувствую. Можно попробовать... но такое письмо будет идти в Лондон не меньше недели, а то и гораздо дольше, хоть магической почтой, хоть маггловской. А что, если... отправить телеграмму? — Сай даже подскочил на месте и радостно заулыбался. — Точно, самую срочную телеграмму, какие только бывают на свете!»...

Для почты всего мира (и английская не исключение) телеграммы уже как несколько лет стали крайне редким, почти вымершим видом корреспонденции. А уж в мире магов об этом способе сообщения знали лишь понаслышке. Каково же было удивление Главного аврора Поттера, когда, выходя утром из дома, он почти столкнулся возле парадного входа с почтальоном. Ага, с обычным рассыльным маггловского лондонского почтамта, одетым в униформу с соответствующими атрибутами. Почтальон старательно засовывал в финтифлюшку на ограде длинный узкий белый конверт. Гарри потёр ладонью глаза. Не проснулся ещё, что ли, до конца? Маггловский почтальон, доставивший корреспонденцию в ненаходимый дом колдуна? Иного объяснения, кроме того, что это сон, быть не могло... И, тем не менее, оно было: британской почте, тщательно соблюдающей традиции и принципы качественного и быстрого обслуживания клиентов, было всё равно, виден ли дом, указанный в графе адресата, или нет, существует ли он вообще на карте города и в списке лондонских зданий — если нужно доставить телеграмму-молнию мистеру Гарри Дж. Поттеру по адресу пл. Гриммо, 12, то её обязательно доставят...

Гарри надорвал странный конверт, оказавшийся срочной телеграммой, и прочитал машинописные буквы:

«моя любовь к твоей любви стремится (тчк) пытаюсь тут в америке не спиться (зпт) не спится (зпт) лев (зпт) тебе (вопросительный знак) пока (тчк) летит привет от мотылька (тчк)»

Он мало что понял, но на сердце стало так тепло... Первый круг завершила судьба — от простых записочек до телеграммы. Значит, впереди — длинный, как сама жизнь, роман...

.........................................................

(1) Природный жёлтый топаз — камень гипнотизёров, чёрная шпинель усиливает качества, носящего её.

(2) Фарлонг — британская и американская единица измерения расстояния. 1 фарлонг = 201.16 метра.

(3) Мистер Терпение (дат.)

(4) Цыпа (дат.)

(5) Dear — уважаемый, дорогой; deer — олень. Являются гомофонами.

(6) «Мистер Гуль, спешу сообщить вам, что моя дорогая матушка пишет о том, что её оставил мерзкий сожитель, оказавшийся простым прохвостом, обманщиком и вором. Её сей факт не огорчает, а, наоборот, радует, ибо она осознала свои ошибки и абсолютно искренне собирается их исправить. А также в письме содержатся милые моему сердцу материнские слова о том, что её многострадальная душа скучает в разлуке со мной и с моим выздоравливающим младшим братиком...»

====== 23-5 ======

Гарри уже почти спал, перебирал в уме события минувшего дня, вяло, не по-деловому. Зевнул. Как же он устаёт, совсем не высыпается, почему в сутках только 24 часа? Надо бы поручить невыразимцам поработать над проблемой бытового расширения времени. Поттер сам себе удивился, но без особого энтузиазма: там, в Америке, у Сая что-то происходит, может быть, опасное, а ему хоть бы что. Нет, волнение всё время даёт о себе знать, каждую свободную минуту приходят мысли о, мягко говоря, неспокойных гастролях «Кrom fendere», только эти самые свободные минуты на пересчёт. Не навались именно сейчас безотлагательные дела и неприятные события, требующие личного гарриного внимания, он, наверное, не выдержал бы, полетел бы в Штаты, хоть и наобум, хоть и на день, потому что чётко чувствовал — Сольвай со своими крылатыми друзьями вертится в эпицентре некой скандальной заварушки. Вернутся ли вообще Мотыльки завтра, как планировали? Но разве можно бросить тут всё? К тому же сердце, несмотря на переживания за любимого мальчика, бьётся почти спокойно, на каком-то самом глубинном уровне интуиции посылая импульсы: с Саем всё хорошо, он молодец, ему не впервой с честью выбираться из неприятностей, ты, Поттер, со своей гиперопекой только смутишь его, а возможно, и банально подставишь, так что сиди и не рыпайся, то есть рыпайся, но не в направлении Америки, а в сторону Бруствера и его очень уж активно начавшейся перестройки порядков в магической Британии. А после удивительной телеграммы (которую Гарри — никому не говорите! — как мальчишка хранил под своим матрасом...) волнение за Мотыльков вообще взяло выходной... Всё, спать, завтра будет день (может, один из счастливейших дней как минимум за последние три недели), а то без отдыха Главный аврор Британии скоро превратится в бесплотного и очень недовольного жизнью духа, и Министру даже не придётся искать формальный повод для смещения его с занимаемой должности. Да и Сольваю вялый во всех смыслах и местах любовник вряд ли понравится...

Рука потянулась к лежащей на прикроватной тумбочке волшебной палочке, чтобы Nox`ом погасить забытую на столе лампу, как вдруг экран ди-фона засветился синим... Ким Мартинсен, международный входящий!

— Какого лешего? — Гарри сразу проснулся, но аппарат взял с минутным колебанием. — Слушаю.

— Спеть? — голос говорящего нырнул в тишину.

— Алло, чего «спать»? — Аврор Поттер подобрался, тревога смахнула сон окончательно. Сердце бухнуло вниз. — Кто говорит?

— Тебя не достать, это я! Что, в бункере сидел или от меня прячешься? — Сольвай то ли подул в звуковую панель, то ли выдохнул. — И вот сейчас, ты прав, я пьян... немножко. Отметили на радостях.

— Сай!

— Он самый! Гарри... нам тут намекнули, что пора сматываться, Америка хочет спать спокойно. — Сольвай негромко рассмеялся. — Но не с нами и без нас. Отработали прилично, всё путем, и заработали.

— Стой, ты же... что там у тебя? — Поттер живо спустил ноги с кровати, потом вообще зачем-то рванул к окну. — Тебя могут слушать! Сам же говорил. Во что ты влез?

— Ну, надеюсь, что слушают... Ты. Нет, blæse retræte (1).

— Какой Блейз? — ошалело переспросил Гарри. — Он же вроде в Италию эмигрировал... Тьфу, зараза! Ты о чём, Сайка?

— О том, что у нас всё уже чисто. Бамсе все возможные каналы прослушки магией проверил. Я просто не успел сменить модуль на международный. Жалко, скандала не вышло, власти замяли. Потом расскажу, чтобы свежачок...

— Свежачок чего? Что за скандал? Я в прессе слежу за информацией о вас, вроде никакого криминала? Отвечай сейчас же! — «Глупый мальчишка!», — чуть не сорвалось у Гарри с языка. — Бамсе — это друг твой? — бестолково переспросил он и приложил лоб к оконному стеклу. Голос Сая звучал залихватски весело. Пьян? Перед глазами, как на экране, промелькнули картинки банного буйства, взлохмаченный, разрумянившийся, чудящий, поющий с Ваней Скорпи... Обдало неожиданной тоской.

— Дружок, ага. Нет, дружик, а дружбан у меня Упырь. Кстати, он... — Сольвай спрыгнул с темы. — Ревнуешь?

— Нет, скучаю.

— А я — нет. — Сай хихикнул.

«Точно пьяный!» — подумал Поттер.

— Почему «нет»?

— А я уже ночью (блин, у тебя же уже ночь, забыл) к тебе лечу. Последний концерт в восемь, и в три вылет. Мне не нравится скучать. Я тебя чувствую, понимаешь? Мы вместе, Гарри? — даже не вопрос, а чуть ли не угроза. И без паузы: — Хочешь, спою? У меня новое есть, ласковое.

Приблизив губы, почти впечатавшись ими в панель своего ди-фона, Сольвай не запел, а мелодично зашептал:

Мне уже ясно, ты — любовь.

Каждую ночь снишься.

Воздухом вздоха, утром вновь

В каждом движении длишься...