Гарри Поттер и его наследие (СИ)

– У меня идея, – вдруг сообщил Эр, – что, если наделить мой портрет хотя бы частью волшебной силы?

– Это как? – полюбопытствовал Северус, который действительно совершенно не разбирался в волшебной живописи. Он привык, что портреты появляются сами после смерти великих волшебников.

– Ну, думаю, что если в краски добавить какое-нибудь зелье, сохраняющее Силу…

Глаза Аэ загорелись. Он был фанатичным исследователем.

– Оооо, – было прямо видно, как крутятся в его голове шестеренки, просчитывая всевозможные варианты, – мне нужна помощь.

– Северус? – обратился к мужу Эр, – ты как насчет небольшого эксперимента?

Северус немного помолчал. Исследования, это, конечно, заманчиво. Но у него есть несколько вопросов, которые не удалось задать вчера.

– Завтрак, после которого ты ответишь на все мои вопросы, а потом уж лаборатория, – не терпящим возражений тоном заявил он, – и Ронни поест отдельно.

Аэ победно ухмыльнулся, а Эру ничего не оставалось, как вздохнуть.

– Идет.

В столовой кроме Нгар и его демона никого не было. Даже Аэ не пришел на свою картину. Мужьям предстоял нелегкий разговор.

– Спрашивай, – разрешил Эр, приступая к мясу.

Северус не мог понять, как на завтрак обед и ужин можно есть одно мясо, изредка разбавляя его салатами или гарнирами, но кто их, демонов, знает? Не живьем Эр зверушек ест, и ладно.

– Какие… что за отношения у тебя с отцом?

– Разные. Но я знаю, что он любит меня. И я отвечаю ему тем же. Без него я бы никогда не пережил… в общем, он мне очень помог. Он мой отец, нравится тебе это или нет.

Северус понял, что хотел сказать ему Эр – что демон не пережил бы предательства партнера в прошлом перерождении, если бы не Его Светлость. Что ж, понятно, откуда у Герцога такое неприятие пары сына – предательство не прощают. Забыть о таком мог только безмерно терпеливый и любящий Эрри. Но никак не его отец, видевший страдания своего дитя.

Решив не развивать опасную тему, Северус задал следующий вопрос:

– Почему при отце тебе нельзя называть меня Аэ?

Эр чуть вздрогнул, а потом задумчиво ответил:

– Не знаю, Сев. Это не моя тайна. Самого интересует этот вопрос, но Его Светлость никогда на него не отвечает. Мы просто так договорились и все. Я не называю тебя сокращенным именем, а он к тебе обращается только в случае крайней необходимости.

– Кстати, что за Договор? И чем Ронни так заинтересовал Герцога? – задал следующий вопрос Северус.

Эр немного помолчал, а потом заговорил:

– Когда я спустился в Инферно первый раз, перебив тысячи смертных, поддавшись безумию… Первым, кого я увидел, был Абигор. Он ничего не сказал мне, не упрекнул. Вслух, во всяком случае. Оставил меня в покое, кратко объяснив, кто я, и кто для меня – он. Мне же было все равно. Душевная боль была такой сильной, что я не замечал ни его холодноватой заботы, ни чуть отстраненного участия. Он не хотел мне такой судьбы, как я понимаю теперь. И был огорчен потерей (как считалось, безвозвратной) моей души, отданной обычному, ничем не примечательному смертному.

Видимо, отец провел несколько ритуалов и выяснил, что моя душа не умерла, а ушла за Грань, сопровождая твою. И как только ты родишься…

Эр замолчал, обдумывая дальнейшие слова.

– Видишь ли… Законы Магии таковы, что за все приходится платить. За право перерождаться с тобой, я пожертвовал десятой частью демонической природы, заменив ее человеческой. Для этого было необходимо соблюсти условия первого рождения – земной отец. Сильный магически. С определенным набором качеств… (тут Абигор больше может рассказать – не знаю, каких именно) Рассказав мне об этом, отец сообщил… что ему тяжело подниматься в Верхний Мир. Он слишком тонок для него. Но ради меня… Я ведь его единственное дитя. Хоть и зачатое случайно. Как именно – не моя это тайна, потому – не спрашивай. Мы с ним заключили Договор – отец приводит меня в Верхний мир путем оплодотворения волшебника, сильного, молодого, желательно – богатого и знатного. Как можно более чистокровного. Я должен родиться недалеко от тебя, чтобы не рыскать по всему Сущему в поисках. Твои и мой род не должны были враждовать – я очень чувствителен к твоей ненависти и презрению.

Северус дернулся, как от пощечины на этих словах. Как же много боли причинил он своему демону за прошлые две жизни! Какой поистине всепрощающей должна быть любовь, чтобы Эр мог вынести такое. Не разлюбить. Не возненавидеть. Простить, понять… Демон, видя терзания партнера, чуть погладил его по руке, а потом продолжил:

– Взамен этого всего я приводил ему из Верхнего Мира одного раба. Тот должен быть молодым и… рыжим. Не знаю, откуда в отце эта тяга к… золотоволосым… Из двенадцати перерождений я восемь раз был обладателем медных или солнечно-золотых волос – как у моих земных отцов. Не знаю, что Абигор делал с этими рабами. Но я исправно их ему поставлял – что такое жизнь одного смертного по сравнению со счастьем быть вместе с тобой? Тем более, что я точно знаю, что ни один из пленников не был лишен посмертия – мы, демоны, такое чувствуем сразу. Увидев Ронни, отец решил… ну, ты понял. Но я не отдам ему это рыжее несчастье. Не понимаю, почему мой родитель так вцепился в него. Раньше такого не было. Отец спокойно дожидался, пока я сам не приведу ему очередного… мальчика. Он вообще умеет ждать. Добиться от него эмоций – дело трудное. А тут…

Эрри задумчиво отпил вина из золоченого кубка и поднял на мужа глаза.

– Ты удивлен моей жестокостью? Рабство и все прочее?

– Н-нет.

– Не лги. Нгар не может солгать своему демону. Твой ответ скорее «не знаю».

– Я не удивлен, Эрри. Просто мне, как человеку, трудно это осознать и принять.

– Да, демоны – не люди, радость моя. Мы – жестокие эгоисты, подчиняющиеся только Высшему Закону Магии и своему Князю. И интересам Партнера, если посчастливится его найти. Везет не всем. Именно поэтому отец так снисходителен к тебе.

– Кстати о снисходительности… – прищурился Северус, – ничего не хочешь мне рассказать? Что Его Светлость сотворил со мной ранее, что теперь ты рычишь, стоит ему сделать шаг в моем направлении?

Демон вздохнул.

– Это довольно давняя история… Ну, как для тебя – точно. Для меня же это было – как вчера.

Эр чуть задумчиво провел по волосам Северуса, накручивая мягкие пряди на палец.

Собравшись с мыслями, он продолжил:

– Это было в прошлое перерождение. Ты с раннего детства был в курсе моей природы. В тринадцать я впервые взял тебя с собой в Инферно. Тогда у меня еще не было своего Дома. Мы жили или у отца, или в небольшом замке на севере.

У отца есть одна… особенность. Если не сказать – странность. У него нет эмоций. Вернее, они есть, но он жестко пресекает их проявление. Его еще называют Ледяным Герцогом – настолько хорошо он себя контролирует.

Демоны вообще – вспыльчивый, темпераментный и довольно-таки злопамятный народ. Эти черты – общие для всех. Потом идут особенности – кто-то хитрый, кто-то веселый и безрассудный. Есть злые… ну, мою мысль, я думаю, ты уловил. Так вот мой отец – какой угодно, но не вспыльчивый и не темпераментный. Его эмоции были заморожены еще до моего рождения. Причина мне неизвестна. Я могу только догадываться. Он никогда не теряет над собой контроль. Не терял. До одного случая.

Эрри задумчиво смотрел поверх плеча своего Нгар и что-то обдумывал. Тот его не торопил.

– Скажи мне, Северус, как признанный среди смертных зельевар. Что ты знаешь о Пыльце Вейл?

Мужчина внимательно разглядывал своего супруга. Как будто видел впервые.

– Это легенда. Такого вещества не существует, – наконец, раздельно произнес он.

Эр невесело усмехнулся.

– Лучше бы это действительно было так… Пыльца Вейл для демонов… что-то сродни кокаину для смертных – сильнейший, очень дорогой и редкий галлюциноген, вызывающий эйфорию и ощущение счастья. Это вещество еще называют Ангельской Пылью. Его можно получить от девственной вейлы в ее первый брачный сезон. Добыть эту «радость» может только истинный партнер и только перед… актом любви. Так как вейлы перед первой вязкой, да еще и с истинным партнером – практически невменяемы, то партнер, занятый сбором этого вещества, может быть просто растерзан. Любвеобильная вейла может посчитать, что ею пренебрегают. К тому же…