Гарри Поттер и его наследие (СИ)

– Ладно-ладно. Мне мои руки дороги. Дрочить правой, все же, удобнее.

– ОТЕЦ?!

– Ты думал, если я Светлость, то уж и выражений маггловских не знаю?

Эрри с нежностью смотрел на демона, давшего ему жизнь, наслаждаясь такими редкими моментами их близости.

– У меня подарок, – вдруг сказал Эр.

Герцог лишь скептически изогнул бровь, очень напоминая этой своей способностью Северуса.

– Что можно подарить уставшему от жизни демону, почти семи тысяч лет от роду?

– Это, – тихо, но серьезно ответил Эрри и коснулся своими губами губ Его Светлости.

Сила обоих демонов, наполнявшая помещение, запульсировала.

Поцелуй длился и длился, но в нем не было ничего сексуального – просто передача Силы, магическая подпитка.

– Не стоило тебе этого делать сын, – отдышавшись, проговорил Первый Герцог, но всегда холодные зеленые глаза Его Светлости чуть потеплели.

– Твой Источник иссякает. А у меня есть Нгар. Я теперь практически неуязвим. Мои силы очень быстро восстанавливаются. А ты…

– Молчи, – предупредил Герцог, не любивший разговоров на эту тему, – и… спасибо тебе.

Снова устроившись у отца под боком, Эр спросил:

– Как там Его Темнейшество?

– Темнит, как и всегда. Увидев твой «цветок», он требовал тебя пред свои темны очи. Я еле убедил его, что в состоянии сам осмотреть Печать. Но… сам понимаешь.

Аэтэроса придется предъявить.

– Понимаю… Сдержаться бы еще, если он вздумает его лапать.

– Сын… Я тебе уже говорил. Но еще повторюсь – твое поведение не нормально. Ты – не ты, если Северус рядом.

– Знаю, – вздохнул Эр, – я с ума по нему схожу. Умер бы без права посмертия, если бы это осчастливило его.

Первый Герцог вздохнул.

– Сын, это…

– Глупо и неестественно. Понимаю… Но сделать ничего не могу. Он бровь изгибает, а я готов обратиться адской гончей, лизать ему руки и пузо подставлять, чтобы почесал.

– Мда… и это – мой сын. Хаэрри Кровавый. Укротитель ледяных Иэпсов. Самый молодой Герцог, добившийся своего высокого положения огнем, мечом и причудливым сочетанием жестокости ко всем и любви к одному смертному.

– Это все – я? – с хитринкой в зеленых глазах деланно изумился Эр. – Кстати об Иэпсах… Что там на севере?

– Восстание подавлено. Отчасти спасибо Сфайрату. Не зря ты его там оставил. Ледяные Альвы остались верны. Я бы посоветовал тебе переженить своих придворных на альвах и альвийках… Если бы у тебя был двор. Сын…

– Пока что это невозможно. Я не живу постоянно здесь, а двору нужно внимание. Да и интриги все эти…

– Власть налагает обязательства.

– Да. Но пока что – никак.

Снова молчание.

– Отец?

– Да, Хаэрри?

– Тебе нужна… нужен партнер.

– Перестань, – устало, – это невозможно.

– Поче…

– Хватит. У нас осталось не так много времени, чтобы тратить его на ерунду. Расскажи лучше, как там, наверху?

– Да как обычно – война добра со злом.

– И твой Аэтэрос никуда не влез?

– Ха!

– Понятно. Опять на передовой. И какого дьявола ему не сидится? Хоть за белых или за черных играет?

– Не поверишь!

– За себя? Не верю…

– И за тех, и за других. Я сам еще не до конца разобрался.

– Помощь нужна?

– Нет, отец, все уже под контролем. Спасибо.

Снова уютная тишина.

– Ты ему рассказал? – чуть настороженно нарушает молчание Его Светлость.

– Еще нет. Он… уснул раньше, чем у него появилась возможность задать вопросы… Отец? – демон утыкается в теплую шею родителя и теребит его густые яркие волосы.

– Ммм?

– Почему нельзя всегда – вот так?

Вздох, пауза, а потом:

– На протяжение трех тысяч лет ты задаешь мне два вопроса – почему нельзя так, и откуда у меня шрамы, которые не свести. Ты помнишь, что я обычно отвечаю на них?

– Эээ… Не твое дело, сопляк?

– Именно. Точно так же отвечу и сейчас.

– И все же, мне кажется, что шрамы на руках похожи на наручи, – упрямо сказал Эр, разглядывая свои брачные браслеты.

– Давай не будем ссориться, сын?

Юный демон тяжело вздохнул.

– Я люблю тебя, отец. Хоть ты и позволяешь мне это говорить один раз в тридцать-сорок лет.

– И я тебя люблю, Хаэрри.

– А что ты чувствуешь, когда ничего не чувствуешь? – задал Эр детский вопрос.

– Тогда я не чувствую. Я ЗНАЮ, что я тебя люблю. Тебе пора, сын.

– О, Вседержитель! Следующий раз я тебя обниму через сорок лет! За что нам это, пап?

– У сильных не должно быть слабостей. Я бы никогда не стал бы Первым Герцогом, если позволял бы себе нежности.

– А я вот – слабый Герцог. Потому что люблю тебя и Северуса. Но мне на это плевать. Просто у сильных обычно самые вопиющие слабости. Но именно в них я черпаю Силу.

Молодой демон еще раз быстро касается губами губ своего отца и поднимается.

– Я найду тебе пару, чего бы мне это не стоило, отец. Ты угасаешь, а я совершенно не хочу оставаться один на два Герцогства. Увидимся.

И исчезает во вспышке. А Его Светлость еще ровно минуту касается пальцами губ, позволяя себе побыть обычным, с чувствами и эмоциями, после чего поднимается и идет в ритуальный зал.

Запечатать свою слабость глубоко внутри.

Чтобы никто и никогда не догадался, что у него, Абигора Марбаса, Первого Герцога Инферно, тоже есть сердце. Отданное когда-то очень давно, но оказавшееся не нужным избраннику.

Глава 62. Вопросы и Ответы

Северус проснулся от того, что рядом кто-то тихо переговаривался. Сонно приоткрыв глаза, он обнаружил Эрри, одетого лишь в шелковые пижамные штаны. В руках у него был огромный мольберт и какая-то странная кисточка, извивавшаяся, как живая.

– Я тебе говорю, что ты выше меня на две головы, – шепотом говорил Аэ, местами срываясь на недовольное шипение, – А ты рисуешь так, что разница получается в полторы. Я хочу своего огромного любовника, а не недомерка какого-нибудь. Эр!

– Тогда придется перерисовывать кровать, – так же тихо возражает демон, – я ее для тебя рисовал.

– Да к Мордреду кровать! Я хочу, чтобы ты был огромным, как в жизни! Нууу, – с недовольного тона Аэ перешел на чуть капризный.

– Ладно, малыш, не огорчайся. И не шипи – Северуса разбудишь. Сделаю все, как ты хочешь.

– Я не сплю, – чуть ехидно возвестил Северус, потягиваясь, – что вы там ваяете?

– Доброе… кхм, с пробуждением, в общем, – отозвался Эр, чуть развернувшись от холста, – мы рисуем Эрри для Аэ.

– Ммм? И как?

– С переменным успехом. Аэтэрос слишком придирчив, – наябедничал Эр.

– Ну, не тебе же потом жить с кособоким коротышкой, – возмутился тот, – так что не халтурь.

– Эттто… что? – шокировано спросил Северус, подходя ближе и рассматривая холст.

– Как что? Это буду я, – ухмыльнулся демон, подмигивая Аэ.

– Каким это местом?

– Ну… сразу видно, что ты не знаком с законами волшебной живописи, – просветил партнера демон, – если хочешь создать полноценный живой портрет, практически полностью повторяющий еще живой оригинал, то и начинать надо с самого «внутреннего» слоя – костного мозга. Потом – кости, внутренние органы, за ними – мышцы и сосуды, кожа и волосы. Причем чем больше будет подробностей и индивидуальных особенностей, тем лучше. В краски постоянно добавляется кровь, слюна, волосы и сперма – только тогда портрет получит характер и схожесть.

Северус некоторое время обдумывал полученную информацию, а потом спросил:

– Как тогда ты нарисовал Аэтэроса?

– Так же, как рисую себя.

– А… компоненты?

– Ну, неужели ты думаешь, что я первый раз привел своего партнера в Инферно? Вот у одного из твоих «перерождений» я и взял компоненты. Для меня главное – характер моей радости, – он нежно посмотрел на Аэ, – а он у тебя от жизни к жизни меняется мало. Только в это, двенадцатое, перерождение тебе удалось меня удивить. Видимо, капризным я делал тебя сам.

Портрет этого «капризного» фыркнул и хитро переглянулся с задумавшимся Северусом.