Часть истории (СИ)

— Вы сговорились, — с трудом выговорил он, проглатывая окончания слов. — Вы специально сводите меня с ума.

— Ох, милый, кто бы говорил, — ласково промурлыкал Геллерт, целуя его в висок и поглаживая щёку. — Ты просто не мог не заметить наше возбуждение.

— М-м, правда? — с лёгкой улыбкой спросил Ал, явно не требуя ответа.

Он выглядел расслабленным и сонным. И ужасно удовлетворённым. Внезапно он вскрикнул, в мгновение ока взбодрившись.

— Эй! Ты чего щиплешь меня! — возмущённо вскрикнул он, обернувшись к Гриндевальду.

— А ты чего спишь! — в тон ему ответил тот. — Ты ещё кое-что должен сделать!

Альбус насмешливо усмехнулся.

— А сами не можете удовлетворить свои же потребности?

— А если в следующий раз мы тебе так же скажем?

Он тут же сник, но вскоре повеселел снова и дьявольски улыбнулся, и улыбка эта обещала многое, очень многое.

*

Много часов спустя, уже под вечер, Гарри лежал, лениво развалившись на песке и подставляя тело солнцу, которое нещадно палило, но чувствовал он себя удивительно хорошо. Приоткрыв глаза, он искоса взглянул в сторону, где рядом точно так же лежал Альбус. Гриндевальд, снова бесстрастный и отстранённый, сидел в тени, крутил в пальцах и внимательно рассматривал какую-то веточку, думая о чём-то своём. Гарри считал, что он просто-напросто прятался от солнца, отговариваясь своим нисколько не убедительным «Я не собираюсь быть как вы, краснокожие индейцы».

Почувствовав прикосновение к руке, Гарри перевёл взгляд на Альбуса. Тот совершенно, к слову, не загорел, даже не покраснел приличия ради, чего Поттер не мог сказать о себе: он буквально чувствовал, как горела кожа.

— Как ты, Гарри? — Альбус улыбался, щурясь на солнце.

— Хорошо. Очень хорошо, — он улыбнулся в ответ, чувствуя тепло, разливавшееся в груди.

— Пора возвращаться домой.

— Мы не можем остаться до заката? — с надеждой спросил Поттер. Это было поистине волшебное место, и ему хотелось увидеть все его чудеса. Альбус собрался было возразить, но что-то его остановило.

— Для тебя — что угодно.

Закат действительно был волшебным. Нежные цвета ласкали взгляд: жёлтый, персиковый, сиреневый и сизый плавно сменяли друг друга, от солнца веяло спокойной безмятежной усталостью, а само оно мягко золотило воду в озере. Гарри смотрел на всё это, стараясь оставить в памяти каждую деталь, и думал, что настоящая магия была именно в этом, — нет, не в закатах или природе, а в ощущении душевного спокойствия, что ли, а может, счастья — а не в том, что ежедневного делали волшебники и ведьмы по всему миру.

Понимая, что стоять и смотреть можно было бесконечно долго, Гарри с трудом отвёл взгляд и обернулся к Геллерту и Альбусу, стоявшим чуть позади и терпеливо дожидавшимся его. Он подошёл ближе и, будучи не в силах сказать ничего хоть сколько-нибудь умного или хотя бы связного, уткнулся лбом в плечо Ала, обняв его за талию. Тот тихо, мягко рассмеялся, обнимая его в ответ, и легко поцеловал в макушку. В следующее мгновение они уже находились дома, в полумраке и уютной тишине спальни.

Подойдя к кровати, Гарри присел на край и осмотрелся, привыкая к темноте. Отчего-то внезапно стало пусто и одиноко. Альбус и Геллерт, последовав его примеру, тоже легли, переговариваясь и обсуждая прошедший день, но Поттер не мог заставить себя принять участие в разговоре. Гриндевальд бурчал и жаловался, мол, не дай Мордред, он сгорел. Ал веселился и стремился по-доброму его уколоть, но было заметно, что он устал и сильно вымотался, так что вскоре все разговоры сошли на нет, сменившись тихим посапыванием Дамблдора.

Гарри не мог уснуть. Погода резко испортилась: крупные капли дождя выбивали дробь, ударяясь в оконные стёкла, раскаты грома изредка разбивали повисшую давящую на слух тишину. Он крутился с боку на бок, так же чувствуя усталость, но был не в силах ничего с собой сделать, и никакое стадо гиппогрифов не могло ему помочь. Разные мысли роились в голове, сменяя друг друга абсолютно неожиданным образом. Сначала Гарри прокручивал воспоминания о прошедшем дне, которые плавно перешли в философские раздумья о гармони в природе и среди людей, а там мысли вернулись к насущным проблемам в целом и Волдеморту с его ошмётками души в частности. Поттер приподнялся на локтях и бросил взгляд на противоположную сторону кровати, где лежал Гриндевальд.

— Геллерт, — еле слышно позвал он. Тот не отвечал. Поттеру не хотелось будить его, но не спросить он не мог. — Геллерт.

— Эванс, что ты там пищишь? — донеслось в ответ почти неслышимое шипение.

— Ты спишь? — Гарри вглядывался в темноту, пытаясь поймать взгляд Геллерта, но шторы были плотно задёрнуты, и он не мог разглядеть даже его силуэт.

— Уже нет, — убийственный тон, который сам за себя говорил «ещё слово — и я не удержусь от убийства какого-нибудь тебя», Поттера не остановил.

— Мы можем поговорить? — с надеждой спросил он.

— Что, сейчас?

— Да, — Гарри иронично дёрнул уголком губ. — Приспичило.

— Ладно, — до Поттера донёсся скрип пружин. — Выйдем тогда, а то ты своим «шёпотом» можешь мёртвого из могилы поднять.

Гарри поднялся следом и на цыпочках прокрался к двери, которая предательски скрипнула, когда он её закрывал. Он не видел убийственного взгляда Гриндевальда, но прекрасно мог его почувствовать — прожигающий огромную дыру где-то во лбу. «Ну ой…» — пронеслось в голове что-то бессвязное и бессмысленное.

Они спустились на кухню. Молнии на несколько коротких мгновений разрезали темноту, но этого было недостаточно, и Геллерт взмахом палочки зажёг светильники. Мягкий приглушённый свет ослепил, так что Гарри потребовалось несколько секунд, чтобы отвыкнуть от темноты и собраться с мыслями.

— Геллерт, — прочистив горло, позвал он.

— Гарри, — откликнулся тот — откликнулся лишь затем, чтобы последнее слово осталось за ним, а вовсе не потому, что был заинтересован.

— У меня есть вопрос, — издалека начал Поттер.

— Я тебя внимательно слушаю.

— Ты можешь не перебивать? — Гарри начал раздражаться, но Гриндевальд продолжал в своём духе.

— Я не перебиваю, я поддерживаю беседу и выказываю свою заинтересованность, — предельно вежливо отозвался тот.

Гарри прикрыл глаза, мысленно считая до десяти, но терпения хватило, чтобы сосчитать только до трёх. Глубоко вздохнув, он продолжил:

— Ты знаешь что-нибудь о хоркруксах?

Он ожидал чего угодно — насмешек, вопросов, долгой лекции, отрицательного ответа или хотя бы раздражённого «ты позвал меня, чтобы спросить это?», но никак не тягостного молчания. Геллерт молчал, казалось, целую вечность, пока, наконец, не бросил короткое «да», продолжив после этого молчать и лишь проницательно глядеть Поттеру в глаза.

— Что? — терпеливо спросил Гарри после нескольких минут тишины.

— Немногое, — с сомнением протянул Гриндевальд. Прикусив щёку изнутри, он задумался. — Я знаю, что это один из темнейших разделов магии. Знаю, что для создания хоркрукса нужно убить человека, осознанно и целенаправленно, более того, нужно провести некий ритуал, — нет, Эванс, я не знаю, какой именно, — иначе это будет просто убийство. Хоркрукс — гарантия бессмертия части души и, соответственно, самого мага, которого можно уничтожить лишь тогда, когда будет уничтожен его хоркрукс.

— А как его можно уничтожить? — всё перечисленное Гарри уже знал, и интересовал его именно этот вопрос.

— Хм, — Геллерт серьёзно задумался. — Этого, если честно, я не знаю.

— А как насчёт яда василиска, например? — сердце билось всё чаще и чаще, и он практически не слышал самого себя.

— Возможно, — Гриндевальд дёрнул плечом. — Исходя из принципа, что с тёмной магией можно бороться только тёмной магией… не говори Алу, а то он меня убьёт за эти слова, — он закатил глаза. — Так вот. По той же аналогии может помочь и Адское пламя, но это далеко не стопроцентная гарантия.

— Хорошо. Спасибо, — Гарри поднялся на ноги, собравшись вернуться обратно в спальню, избежав тем самым каких бы то ни было вопросов, но не вышло.