Дети ясной ночи (СИ)

А нет, это больше походило на наркотики, а с ними Аллен иметь дел не желал. Не надо ему такого счастья.

А психолог у него был. И звонить ей, потому что он напуган внезапным отключением света и забившейся вдруг раковиной, нормально. Это может навести страху на любого человека. Вот только Уолкер не мог объяснить, чего он боялся на самом деле, и собирался молчать. По крайней мере, пока.

Конечно, был ещё Тики. И ему можно было звонить тоже когда угодно. Его даже можно было к себе позвать. А почему Тики вообще не остался у него ночевать? Почему он не остаётся, с тех пор как Аллен спровадил друзей в город? Что за несправедливость?

Аллен уже машинально отыскал свой телефон, но тут же отложил обратно. Он сам переживёт эту страшную ночь, а потом… потом будет хвастаться Тики и ругать его. И Тики станет стыдно. И Тики больше не уйдёт.

Великолепная тактика — понял Аллен, мысленно похвалил себя ещё немного и попробовал сосредоточиться на ножах и овощах. И сосредоточился буквально в одно мгновение, будто и не было никаких страхов в его квартире и в его голове.

Когда полчаса спустя он подошёл к раковине, она была пуста. И краны работали исправно. А там уже и до рассвета продержаться было не так уж и сложно.

Когда он проснулся в одиннадцать от звонка будильника, в квартире уже было светло, безопасно и уютно. Собравшись, прибравшись, отметив, что электричества до сих пор нет, он отправился вниз узнавать, в чём дело, и узнал, что что-то там перегорело. Или замкнуло. На весь дом. И, скорее всего, до завтрашнего дня света не будет.

Что это было и почему оно случилось, как раз когда Аллен об этом сказал, юноша почти не задумывался. Раз так случилось, значит, когда он заговорил, что-то пугавшее его услышало и убило электричество. Логично и просто!

Мыслей о том, что электричество в доме нарушил он сам, у Аллена даже не возникло.

…Скромняжка.

— Ого. Ты выглядишь нормально в этой одежде, ты в курсе? Даже почти на свои годы! — удивление Тики было вполне искренним и оправданным. Редко Роад надевала что-то кроме коротких, пышных, ярких платьев с разными аксессуарами и даже белые блузы с чёрными юбками выбирала по всё тому же стилю Лолиты.

Сегодня она выглядела по-другому. Ничего лишнего на голове, кроме пары невидимок, придерживающих волосы в гладкой и милой причёске. Приталенная блузка серого цвета, юбка до колен, лишь слегка расширяющаяся на концах, туфельки, никаких гольфиков и прочей ерунды. Телесные копронки.

Да, было чем удивляться. Было.

Даже необычно оказаться в VIP зоне ресторана, где Роад назначила встречу, и увидеть её вот такой вот. Адекватной и подходящей к месту. Даже более взрослой, чем обычно.

А девочка, услышав слова Тики, сначала нахмурилась, потом посмотрела на свои руки, на себя всю, соскочила со стула, развернулась, будто надеясь увидеть даже спину. На её лице отражался ужас, не меньше.

— Никогда в жизни этого больше не надену! — наконец-то сумела девчонка справиться с чувствами.

— Да не на твои полтора тысячелетия! На пятнадцать я имею в виду! — усмехнулся мужчина, наблюдая.

— Я и имела в виду пятнадцать! — разъярённая Камелот с силой втоптала свой каблук в ногу Тики. И тому лишь оставалось глотать воздух в беззвучном крике боли. Очень сильной боли. Роад не носила высокие каблуки. Но маленькие шпильки на пару сантиметров оставались шпильками. Шпильками с металлическими набойками.

Да, Роад не нравилось, когда её называли тысячелетней дамой.

— Старик!! — Очень не нравилось.

— Всего-то раз в пять тебя старше, — кашлянул мужчина, потряхивая ногой и пытаясь убедиться, что Роад ему ничего не сломала. Выглядело всё так, словно… сломала. Почти сломала – не было у них сейчас времени и места перекидываться в тёмное обличие для серьёзной регенерации.

Роад хотела ответить, но к ним как раз заглянули принять заказ, пришлось уделить внимание меню, споткнуться о неизвестные названия, повздыхать, сделать заказ, вздохнуть ещё раз, узнав, что сама Роад заказывает только пирожные и мороженое, уточнить, чтобы не принесли заказ раньше, чем через пятнадцать минут.

— В пять раз это много, тупица, — как только официантка скрылась, Роад тут же вернулась к теме, потирая бархатные ручки дивана.

— Я передам Графу, что ты считаешь его дедушкой.

— Не лезь туда, куда тебя всегда просили не лезть, а?

Читай: не лезь в мой возраст и в то, на сколько я сейчас выгляжу, придурок. Да, с этим у Роад были свои собственные проблемы. Казалось, она была воплощением женской, вечно молодящейся половины человечества. Или нет, она была вечно юным, гипертрофированным воплощением их мечтаний. Ибо вряд ли любой женщине за сорок понравилось бы быть именно одиннадцатилеткой без форм и свободы действий.

Что сказать, она и был Мечтой.

— А вообще никогда не понимала, а почему у нас Вайзли пятый, если он пришёл раньше Шерила? То есть Шерил упоминал ведь не раз, что, когда он пришёл в семью, Вайзли, вроде, уже там был…

— Потому что наш мудрейший долго топтался на пороге и думал. Искал просветления. Нашёл тотальное потемнение. Хотя, может быть, это и был тот свет, которого он так жаждал? Вопрос философский. Ну, кто сейчас может сказать? Мне жаль, что меня и Шерила не разделяет Вайзли… с твоим так называемым папочкой меня и так из жизни в жизнь что-нибудь да связывает, уже достало.

— Ну да, стоять и думать долго он умеет, — Роад будто и не обратила внимания на вторую часть сказанного Тики Микком. Возможно, оттого, что тот частенько жаловался на Шерила. А Шерил не жаловался на Тики. Он Тики любил как неразумного, младшего братишку. Хотя старшим, как уже могло стать понятно, всегда был именно Тики. Лет на пятьсот, если считать грубо. С другой стороны, часто бывая человеком, Ноем он в сумме был уже меньше, чем Шерил и Вайзли, пришедшие почти одновременно.

— Как думаешь, он разгребёт проблему с Эшфилдом? — в это время продолжила Роад.

— Конкретно с Уолтером — да. С Алмой надо чтобы разгребли товарищи наши. И почему ты спрашиваешь меня о том, как протекают дела в Семье?

— Ты внезапно оказался пробуждённым, может, так же внезапно окажется, что ты немало о нас знаешь!

— Положение современных дел – да, знаю. Так оно всегда так было, я же рядом кружусь. А вот что касается старых наших основ, то только общую базу. Я забыл, что пробуждён, и всё, что пришло ко мне с пробуждением, – тоже. Иначе это выглядело бы слишком подозрительно для самого меня.

Тики упёр подбородок в ладонь и нахмурился, наблюдая за складывающей салфетки девчонкой, припоминая, о чём он хотел с ней поговорить. И ведь вспомнил!

— Какого хрена ты говорила с Алленом?

— А что, нельзя? Кто мне запретит? — Роад даже взгляда не подняла, разглаживая салфетку и присматриваясь к линиям сгиба. — Ты, что ли? Позорище, не пронюхавшее, что уже пробудился?

— Это часть большой игры. Не недооценивай мою гениальность.

— И, конечно же, ты не знаешь, о какой вообще игре идёт речь, так? — фыркнула Роад.

Тики отвёл взгляд и кивнул, соглашаясь. Конечно, она бы и так поняла, что права, но и Микк выглядел бы куда большим трусом, чем он был на самом деле.

— Потому я и говорила с Алленом. Кто-то должен был от лица Семьи извиниться перед ним, что ты такой идиот. Сообщить, как нам жаль, что он встретился именно с тобой, и ему приходится тер… ай!

Холодная вода в стакане, стоящая перед ним, оказалась кстати. Иначе Тики своровал бы воды из вазы с цветами. Но всё равно вылил бы на чертовку.

— Попридержи язык, — мрачно кивнул он.

Роад притихла, втягивая шею и скатывая промокшую салфетку в комок.

— Так дело сдвинулось с мёртвой точки или нет?

— Точка настолько жирная, что я даже не представляю, в какую сторону двигаться, чтобы сдвинуться с неё, вот в чём беда, — Тики наконец-то понял, чего ему не хватало, при виде проходящего внизу за окном (они то находились на втором этаже) мужчины с сигаретой. Да, именно их ему и не хватало. И последний раз он курил… давно. Как-то так выходило, что при Малыше он старался этого не делать. Даже несмотря на то, что Аллен ничего против не имел, просто окно предлагал открыть, чтобы дым в помещении не оставался. И всё равно при нём он курить как-то будто… стеснялся…