Заместитель (ЛП)

Я отказываюсь с ним разговаривать. Говорит он. Ни за что не дам ему втянуть меня в еще один разговор. Ведь всё, что я скажу, будет использовано против меня. Поэтому лучше его игнорировать.

И это работало, пока я не увлекся копированием одной из картин Моне, а он в этот момент решил меня поцеловать. Ему это удалось, а я покраснел от гнева. Недолго думая я ударил его в живот и чуть не сломал себе костяшки пальцев. Такое впечатление, что он носит бронежилет в собственном доме. Они с Обломовым рассмеялись, найдя мою реакцию ужасно забавной.

— В следующий раз будь внимательней, не то я затащу тебя в постель. Ступай на кухню, возьми немного льда приложить.

Я отправился на кухню и попросил льда под насмешливыми взглядами репинских головорезов, которые едва сдерживали смех, глядя на меня. Обернув кисть пакетом со льдом, я хотел уйти, но один из горилл блокировал выход, перекрыв рукой дверной проем. Остальные сразу же перестали хихикать, и один из них что-то крикнул по-русски. Горилла ухмыльнулся и невнятно проговорил что-то вроде «хошь поиграть, милашка?»

— Дайте мне пройти.

— Большие голубые глаза, полные губы, смазливое личико. Линторфф — жестокое чудовище, но нельзя не признать, что у него хороший вкус. Я с удовольствием трахну тебя, красавчик, — соблазняюще прошептал он и попытался прикоснуться к моему лицу. Я уронил пакет со льдом и оттолкнул его, но он воспользовался моментом, схватил мои запястья и пригвоздил к стене. — Любишь пожестче? Я тоже.

Он навалился на меня, припечатывая к стене, я в панике стал извиваться и попытался его отпихнуть. Горилла принялся облизывать мне шею и целовать, точнее, кусать. Я отчаянно вырывался, но он был очень силен и тяжелый, словно каменный. — Один хороший трах, и ты станешь послушной сучкой. Боссу давно надо было это сделать.

Я зажмурился от отвращения — он начал вылизывать мне лицо. Его приятели не спешили его останавливать.

Внезапно давящее на меня тело кто-то резко отпихнул. Я открыл глаза и увидел, как Репин избивает его. Яростно, умело, до крови, при этом не издав ни звука.

Обломов вытолкал меня с кухни и потащил наверх, в мою комнату.

— Ты в порядке? — спросил он.

— Нет… то есть да. Вы должны остановить его. Он же убьет этого парня! — крикнул я.

— Как мы решаем наши проблемы, не твое дело. Он тебе ничего не повредил?

— Нет, все нормально.

— Это всё твоя вина. Ребята нервничают из-за того, что ты здесь, а Грифон жаждет крови. Они-то думали, что босс трахнет тебя, и этим все закончится. Нет, сиди здесь. Никуда не ходи. Мне надо кое-что уладить.

Я потерянно сидел на постели, чувствуя себя опустошенным и всхлипывая. Потом зарыдал в полный голос.

Я боялся Репина, я чувствовал отчаяние, зная теперь, чем на самом деле занимается Конрад, я понимал, что обратного пути нет, и отныне и навсегда я — игрушка для них обоих, и не будет никакого просвета в том ужасе, в котором я обречен жить.

— Шшш, не плачь, ангел. Мои люди теперь поняли, что ты для меня особенный. Никто из них больше никогда не побеспокоит тебя. Пожалуйста, не плачь.

Константин утешал меня, мягко гладя по волосам. Я почувствовал, как он наклоняется и обнимает меня. Без намека на секс. Как испуганного ребенка. Я приподнялся и прижался к нему, всё ещё продолжая плакать.

— Я не буду ни о чем договариваться с Линторффом. Просто верну тебя ему. Не могу видеть, как ты страдаешь из-за меня. Я слишком тебя люблю.

В его голосе слышалась неподдельная боль. Я высвободился из его рук и взглянул на него покрасневшими глазами, силясь понять, что он сейчас мне сказал.

— Ангел, если я буду держать тебя тут против воли, я уничтожу все хорошее в тебе. Я не могу. Я должен отпустить тебя и надеяться, что однажды ты вернешься ко мне. Прошу, не плачь.

— Я могу идти домой?

— Да.

И тут я совершил самый идиотский поступок в своей жизни: обнял его за шею и благодарно поцеловал в лоб.

Он поцеловал меня в ответ. В губы. Я растерялся и позволил ему продолжать. Сначала он целовал бережно, мягко, почти целомудренно, испытывая меня, его язык ласкал мою нижнюю губу, в то время как рука обвилась вокруг талии и притянула меня ближе. Я не протестовал. Слегка приоткрыл рот, чтобы вздохнуть, и его язык немедленно скользнул в рот, пробуя меня на вкус. Я закрыл глаза и отдался приятным ощущениям. Он стал вторым человеком в моей жизни, кто целовал меня так интимно, и мне сделалось любопытно, как это будет.

Его поцелуй не был властным или неистовым, как у Конрада. Этот был осторожный, благоговейный поцелуй, словно он спрашивал разрешения продолжать. Поцелуй от равного. От любовника, который хочет понять, чего хочется тебе. Я поцеловал его в ответ. На этот раз глубоко.

Он увлек меня на постель и расположился надо мной. Я подался навстречу его мужскому естеству, мои руки бродили по его спине. Не прерывая поцелуя и позволяя моему языку исследовать его рот, ощущая слабый мятный привкус его сигарет, он обхватил руками мои ягодицы. Наши бедра терлись друг об друга, вставшие члены встретились. Даже не сняв одежды, он стал ритмично двигаться, а я выгнулся, подставляя шею под его губы.

Мы толкались навстречу друг другу, пока оба не кончили. Он простонал мне в ухо.

На меня сошло умиротворение. Снимать напряжение сексом — старейшая человеческая привычка. Это не было как с Конрадом. Вообще. Секс с Конрадом — что-то невероятное. Но и с Репиным тоже неплохо. Я чувствовал, что то, что произошло — самое правильное, что мы сейчас могли сделать. Он нежно целовал мои прикрытые веки, а я устало гладил его по щеке, не желая открывать глаза. Мне хотелось оттянуть тот момент, когда придется посмотреть правде в лицо — я изменил Конраду с его злейшим врагом.

— Ты такой сладкий, мой ангел, — благоговейно проговорил он, и волна стыда накрыла меня. Он подвинулся и лег рядом.

— Что я наделал… — мне снова захотелось заплакать.

— Шшш. Мы вдвоем это сделали. Мне не следовало бы пользоваться твоей слабостью, но я ничего не мог с собой поделать. Я слишком люблю тебя, чтобы упустить такую возможность, — прошептал он, глядя мне в глаза. — Но ты принадлежишь другому. Теперь я это знаю, — печально добавил он.

— Прости. Я не хотел сделать тебе больно.

— Линторфф был у тебя первым?

— Да. А ты — вторым, — тихо сказал я, краснея. Чисто технически, это не было полноценным сексуальным актом, но, с другой стороны, мы не руки друг другу пожали. Господи, что же мне делать с Конрадом? Он убьет меня и будет прав. Я закрыл лицо ладонями.

— Гунтрам, мы ничего не делали, просто целовались. Для тебя это ничего не значило. Ты механически реагировал на мои прикосновения. С твоей стороны это были просто дружеские поцелуи. Можешь остаться здесь, если хочешь или если боишься его. Я не брошу тебя в беде.

— Нет! Я должен вернуться к нему, и если он меня накажет, то будет прав.

— Он не имеет никакого права бить тебя или как-либо еще причинять боль, — убежденно сказал Константин. — Я сдержу слово. Я верну тебя ему через три дня, но если ты захочешь остаться, я приму тебя и буду о тебе заботиться.

— Я не могу остаться. Я не могу жить с тобой, зная, что ты делаешь, даже если ты — не такой человек, как я думал. Но как я буду смотреть Конраду в лицо, зная то, что я теперь знаю? Он такой же, как ты, — в отчаянии пробормотал я.

— Хочешь, я помогу тебе от него уйти? Я устрою твое исчезновение. Спрячу там, где он никогда не найдет, — предложил он, снова обняв меня.

Возможно ли начать все заново? Без Конрада? Нет. Я не смогу от него уйти. Я люблю его, несмотря на все дерьмо, в котором оказался по его милости. Своим уходом я убью его.

— Спасибо, но нет. Это очень великодушно, но я не могу тебя и дальше подвергать опасности, — прошептал я.

— Я лишь хочу, чтобы ты был счастлив. Даже без меня — если так надо.

Он разбил мне сердце. Бедняга влюблен в меня, а я не могу ответить тем же. В лучшем случае у нас может быть дружба, но она не принесет ему ничего хорошего.