Заместитель (ЛП)

— Я не могу принять твое предложение. Я уже и так сделал всё, чтобы обидеть Конрада на всю оставшуюся жизнь.

— Надеюсь, Линторфф понимает, какое сокровище ему досталось, — сказал Константин, прижимая мою голову к своей груди.

Мы еще долго лежали, обнявшись.

Примечания переводчика:

Дамаст — узорчатая шелковая или полотняная ткань

** Люминольная проба — люминол применяется для определения признаков крови в пятнах большой давности (до 10 лет), побывавших в неблагоприятных условиях (солнце, дождь, снег). Стирка, глажение горячим утюгом, химчистка на люминольную пробу влияют незначительно.

*** Гранит — ткань с шероховатой поверхностью

**** Тьеполо родился и работал в Венеции

* «Урок анатомии доктора Тульпа» — картина Рембрандта, в центре которой изображен препарируемый врачом труп мужчины.

========== "24" ==========

13 сентября

Завтра я отправлюсь домой, если, конечно, Конрад захочет меня там видеть. Меня гложет чувство вины. Неважно, что говорит Константин, я знаю, что согрешил с ним. Это моя вина. Я не остановил его, и измена полностью на моей совести. Я должен все рассказать и иметь дело с последствиями своей ошибки.

Последние три дня были странными. Очень. После случившегося между нами мы оба страшно смущались. Я пытался скрыть своё смущение, притворяясь, что погрузился в рисование, а Константин — прячась в своем кабинете.

Он незаметно подкрадывался ко мне в самый неожиданный момент. Несколько раз я чуть не подпрыгивал до потолка, когда обнаруживал, что Константин стоит у меня за спиной и смотрит на меня так, словно не может поверить, что я существую.

— Почему тебе понравился мой первый рисунок? — спросил я его однажды за ужином.

— В тот день мы с Иваном Ивановичем пришли в агентство недвижимости; я не хотел быть узнанным, и поэтому он изображал моего босса. Пожалуй, не стоит часто повторять этот опыт — ему может понравиться, — хихикнул Константин. — Так вот. Ивану Ивановичу надоело рассматривать фотографии домов, он встал из-за стола и стал прохаживаться по помещению, а я продолжал изучать папки. Он забрел в соседний офис и увидел там пейзаж, выполненный карандашом и чернилами, очень пронзительный. Да, именно пронзительный, другого слова не подберешь. Мне стало любопытно, я пошел за ним, и мне тоже очень понравилась картина своей безмятежной красотой. Не спросив меня, Иван Иванович захотел купить ее, но женщина отказалась продавать, потому что пейзаж принадлежал ее мужу. Иван Иванович предложил ей десять тысяч долларов, но это не помогло. Она пообещала, что спросит своего мужа или узнает, нет ли у тебя еще чего-нибудь на продажу. Она сказала нам, что ты только что окончил школу, и я продумал, что для новичка это настоящее везение — написать что-то настолько хорошее всего лишь в пятнадцать лет. Затем я решил, что она нас дурачит — этих идиотов новых русских.

Спустя несколько дней она позвонила и сообщила, что ее муж не желает продавать картину. Теперь и Ивана Ивановича разобрало любопытство, ему захотелось увидеть место, которое там нарисовано. Он предложил мне купить дом, который они выставили на продажу. Иван Иванович буквально силой затащил меня туда — мне не хотелось терять целый рабочий день из-за нескольких рисунков какого-то сопляка; я не верил, что пятнадцатилетний мальчик может нарисовать такое.

— Думаю, ты преувеличиваешь. Это всего лишь пейзаж.

— Дай мне договорить. Мы поехали туда, Ивану Ивановичу приглянулся дом, и он захотел его купить для себя. Долленберги нашли еще несколько твоих рисунков и сложили их в папку в хронологическом порядке. Обломову понравилось несколько работ, и он предложил купить две или три: балерин, о которых он говорил, пейзаж и группу детей. Мне пришлось ждать, пока он закончит выбирать, потому что я все еще изображал его подчиненного, — проворчал Константин, и я засмеялся. Почему-то я не мог представить Конрада и Фердинанда в подобной ситуации.

— Когда я взял папку в руки, я замер от удивления. Нет, это была не случайная удача новичка. Все они были хороши и выглядели так, словно их рисовал кто-то с академическим образованием за спиной, но никак не подросток. Я спросил, не шутят ли они, потому что это работы маститого художника, а не начинающего.

Я захохотал.

— Извини. Продолжай, пожалуйста.

— В итоге я сказал Обломову купить остальное за пять тысяч долларов. Велел ему разузнать о тебе побольше. Всё, что говорили Долленберги, оказалось правдой. Тебе на самом деле было восемнадцать, и ты работал официантом. Когда я увидел фотографию в отчете, я влюбился. Ты оказался не только физически привлекательным, но и вызывал уважение. Я всегда предпочитал женщинам мужчин, и у меня богатый опыт по этой части, но с тобой я словно заново увидел окружающий мир.

После недели чтения отчетов я, наконец, решился пойти и посмотреть, реален ли ты.

Я провел целое утро, наблюдая за тобой. Во плоти ты оказался еще лучше, чем на снимке. Даже если б ты не был тем художником, который мне так нравится, сам по себе ты заслуживал внимания. — Я густо покраснел. — Похоже, ты не сильно напрягался на работе, или это было очень неторопливое утро, но я заметил, как ты что-то нарисовал на бумажной салфетке, а потом выбросил в мусорный контейнер. Я достал ее оттуда, и да — это был тот же авторский почерк, что и на рисунках Долленбергов. В этот момент я решил, что ты должен быть моим, невзирая на цену и последствия.

На следующий день я снова пришел в ваш ресторан, но ты даже не заметил меня. Я оставил хорошие чаевые этой сумасшедшей девице, надеясь, что она похвастается тебе, и в следующий раз ты подойдешь ко мне сам. Ресторанный бизнес явно не твое призвание. Ты паршивый официант. Быть вежливым с клиентами это еще не все, надо еще и выполнять их заказы.

Поскольку такая тактика с тобой не работала и мне надо было возвращаться к свои делам, я распорядился, чтобы изучили твое окружение. Друзей, учебу, работу. Должен же быть какой-то способ добраться до тебя. Узнав о тебе всё, я стал обрабатывать Альвеаров. В результате мы с тобой встретились на том проклятом приеме. И снова — ничего. Позже, в октябре, я попытался подобрать тебя на улице. Безрезультатно. Тогда-то я и предложил деньги Мартиарене Альвеару, чтобы он привез тебя в Европу. Надавил на Долленбергов, чтобы они продали мне что-нибудь еще или познакомили нас, но они не имели ни малейшего представления, где ты можешь находиться. Я был страшно разочарован!

— Я и понятия не имел. Честно говоря, я не обращал на тебя внимания, — пробормотал я, чувствуя себя виноватым.

— Это часть твоей натуры. Как ты, настолько «не от мира сего», ухитряешься создавать такие прекрасные и глубокие вещи? Это необъяснимо. Я готов был убить Линторффа за то, что ты так легко ему достался. Обломов заявил, что ты — шлюшка, недостойная моего внимания, и я некоторое время пытался убедить себя в этом. Месяц. Потом я выяснил, что Линторфф собирается устроить в Буэнос-Айресе оперативную базу, и подкупил его человека, Ландау, чтобы тот обратил внимание Линторффа на поместье Долленбергов. Я надеялся, что они снова начнут с тобой общаться, и у меня появится шанс добраться до тебя. Линторфф окружил тебя плотной сетью охраны. Ты всегда был либо с ним, либо в его доме в Цюрихе. Никогда один.

Это сработало, и мне удалось приобрести несколько твоих работ, но все мои усилия приблизиться к тебе оказались бесплодны.

— Где-то под Рождество Лусиана сказала мне, что ты хочешь встретиться, но Конрад не позволил. Он сказал, что Обломов — фикция, что в России среди богатейших людей нет человека с такой фамилией, что, скорее всего, это кто-то другой, и он должен представиться под своим настоящим именем, если хочет познакомиться со мной. И сделать это письменно, по всем правилам. Конрад иногда бывает таким старомодным.

— Линторфф не знает Обломова?! Лицемер! Они знакомы друг с другом больше десяти лет. Именно Обломов уговорил Линторффа взять на работу Алексея!