Дети ясной ночи (СИ)
Дети ясной ночи (СИ) читать книгу онлайн
Аллен Уолкер - семнадцатилетний сирота с болезненным прошлым, расшатанной психикой и большим желанием навсегда забыть о некоторых страницах собственной истории. Но приходит время обернуться и взглянуть своим страхам в глаза, полностью убеждаясь в их обоснованности. Ведь туманный городок, что, кажется, скрывает в себе самые страшные истины мира, уже ждёт его.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
И вот теперь он здесь.
— Только сильнее толкай.
— Хорошо.
Аллен положил ладонь на холодный металл, привычно ощущая давно не навещавшее его покалывание в подушечках пальцев. Но, уже как по команде, стал тянуть на себя, чтобы в один миг со всей силы толкнуть. Толкнуть и полететь следом, ощущая, как что-то врезается в голову со страшной силой, пробивая череп, разнося разноцветные сигналы оглушающей боли по всей нервной системе. Понимая, что стремительно немеют пальцы и ладони вслед за ними, в глазах лишь полная тьма, а функция дыхания не доступна до такой степени, что, кажется, дышать-то и не нужно. И никогда нужно не было.
Но это очень страшно.
А потом он моргнул, сжал ладони в кулак и увидел пронёсшуюся рядом с ним Роад на качелях. Девочка даже не смотрела в его сторону, а он стоял ошеломлённый, с приподнятой рукой в стороне. Качели легко поскрипывали, Роад раз за разом взлетала всё выше и выше, наклоняясь и раскачиваясь.
Аллен закашлялся, наконец-то начиная дышать, отворачиваясь от ярко-красных точек и опять закрывая глаза.
Его пальцы всё ещё тихонько покалывало.
— Два месяца назад! — вновь проносясь мимо, провозгласила Роад.
— Что? — переспросил Аллен, не оборачиваясь.
— Ты не задумывался о том, почему здесь так пусто? Площадка как площадка. На таких почти всегда достаточно детишек и их мам и нянь. Но не здесь.
— И как это связано с двумя месяцами назад? — нахмурился Уолкер. Он то думал, что, может, время неудобное, или погода, или ещё что, потому и пусто. Он не часто наблюдал жизнь в таких местах, по его маршруту ни одной такой площадки для детей не было. Так откуда он мог знать?
— Два месяца назад здесь пострадал ребёнок. Насмерть пострадал, — Аллен предпочёл не заметить насмешку в голосе девчонки. Он знал, кто она такая. А ведь и люди способны говорить о подобном и не в такой манере. — Никто не знает, несчастный случай это был или что-то подстроенное, специальное. Никто даже не занимался особо этим случаем, сразу дав штамп несчастного случая. На площадке были только дети до восьми лет, и даже если кому-то пришло в голову толкнуть товарища, он вряд ли рассчитывал стать убийцей. Дети любопытны. Они не понимают угрозы, что могут причинить другим и себе. Они мимолётно устраивают пожары, лишь только чтобы проверить, а загорится ли эта странная рамка из непонятного материала, а смогу ли я зажечь свечу, а можем ли мы украсть мамины спички? Люди тоже большие дети и совершают немало глупостей, совсем не желая. Но их наказывают куда строже. Но я отклонилось от темы, так?
— Как он умер?
— Его толкнули под раскачивающиеся качели. Или он сам встал туда. Маленький, ничерта не соображающий.
— Ему… ударило в лоб?
— Наверное. Я читала об этом. В прессе. Слышала, заводили разговоры о том, что родители не следят за своими детьми. Снова поднимались всякие их там советы домохозяек, защитники прав детей. Может, денег ещё из бюджета хотели. Может, кого-то и впрямь задело. Так забавно слышать. Как люди боятся смерти, которая на самом деле неизбежна. Нельзя отгородиться от неё или отгородить других. Нельзя создать идеальную, безопасную для всех систему, тем более для детей. Иначе дети, выходя из этих обитых матрасами и подушками безопасности стен, будут ломать себе ноги, лишь пытаясь ступить на жёсткий асфальт. В самом безопасном доме ребёнок, вечно остающийся под присмотром, найдёт себе пару минут и свернёт шею на пустом месте. Хотя бы потому, что эта опека его задолбает. А дети алкоголиков, по сто раз находившиеся на краю, выживают. Матереют. Поневоле задумаешься о естественном отборе.
— И о том, каким благом был мой приют.
— Ты же и сам его любишь на самом деле.
— В какой-то степени. — Аллен повернулся к качелям. Он видел тех, кто любил лесной приют, так как сравниться их семьи с нормальными не могли. Бездомные или те, кем злоупотребляли. В Доме Желаний им было даже лучше. Помощники как раз такими и были, очень-очень преданные этому приюту и полностью погружённые в мистический лесной мирок. Однажды обиженные большим миром и не желающие вылезать наружу.
— И ты тоже не очень-то хочешь вылезать, так? — раскачивание замедлялось. Роад теперь смотрела в бок, прямо на Аллена. — Спокойная, нормальная жизнь, к которой ты так желал вернуться в приюте, на самом деле оказалась уже и не нужна. Тебя слишком долго не было здесь, чтобы чувствовать себя комфортно. И ты же успел потерять веру в нормальную жизнь.
— Я привыкну заново.
— Как смешно это от тебя слышать.
— Так смейся, сколько хочешь. Если я привык к жизни в приюте, думаешь, эта жизнь всегда будет для меня чересчур оглушающей?
— Тогда ты был ребёнком и подростком. В людях не всё формируется одинаково в любом возрасте. Наоборот, в детстве люди быстро обучаются, познаю мир, принимают его таким, какой он есть вокруг них. Чем старше — тем сложнее ломать сложившийся за прошедшее время образ.
— Может, и так. Но, насколько я понял, в мире достаточно людей, которым тоже не нравятся шумные компании, внимание и прочая ерунда. В мире есть даже люди, являющиеся ещё большими психами, вынужденные принимать по часам лекарства и страдать ещё больше, и ничего, живут. И не всех их можно в действительности назвать несчастными.
— Ну уж явно не счастливыми. Разве что радостными большую часть времени. Или нет? — Роад затормозила подошвами, окончательно останавливая качели, но не спеша слазить с сидения. — Не подскажешь точного определения слова «счастье» или «счастлив»? Говорят, люди приписывают ему много определений и ещё больше составляющих.
— Кто говорит? Нелюди о людях?
— Люди о людях. И не люди, — Роад нашла неуклюжую шутку Аллена весьма и весьма забавной.
— Не хочу слышать о том, что говорят о людях нелюди, — Аллен скрестил руки на груди, оставаясь на месте.
— Придётся. И не раз. Или ты думаешь так легко от нас теперь отцепиться? Обычная жизнь – об этом ты спрашивал, до того как мы сюда пришли? Можешь ли ты жить дальше, будто с тобой никогда ничего не происходило, хотя оно произошло ещё до твоего рождения? Хотя ты таким родился. Но ты всё ещё надеялся.
— И всё ещё надеюсь. Надежда умирает последней. Может быть, она останется жить, даже когда я умру, — с Роад невозможно было говорить серьёзно, хотя они оба, вроде бы, говорили о серьёзных вещах. И Аллен опять улыбался. Уже не так натянуто и вынуждено, как раньше. — Даже если я сам необычен, то…
— Способны ли необычные люди на обычную жизнь? Это стоящий вопрос, особенно в твоём положении, Аллен. И ответ прямо перед тобой. Точнее, тот, кто знает ответ! Конечно, способны! Только их обычная жизнь в глазах обычных людей будет выглядеть более чем необычной. Понимаешь?
Роад выудила из-за складок платья теперь уже шоколадный батончик, бодро разворачивая этикетку. Аллен понятия не имел, что за филиал шоколадно-чёрной дыры у неё там спрятан. Потому как никакие карманы в летнем, лёгком и тонком одеянии предусмотрены не были. А если бы и были, сразу стало бы очевидно, пусты карманы или нет.
— Ладно, — юноша хлопнул себя по лбу, собираясь с мыслями. С нужными мыслями, не глупостями о конфетных дырах в чужих платьях. — Ты пытаешься меня заболтать, так? И все эти разговоры никогда не дадут ответа на вопрос, с которым мы сюда пришли. Потому что для меня он один. А для тебя тот, который тебе больше нравится.
— Что-то вроде этого, — кивнула девчонка, — но и не в этом.
— Опяяяять…
— Ты уже сам нашёл ответ!
— Да, и я могу жить нормально, — невольно повышая голос, попятился Аллен.
Роад же легко вскочила на ноги и махнула рукой обратно на качели.
— Тогда покачай меня ещё раз.
— Что? — то, что он почувствовал, было не очень-то приятно и повторять подобное он не собирался.
— А почему нет? Ты понимаешь, что в нормальной жизни нормальных людей твои рассказы о болезненных ощущениях не пройдут, а? Что ты скажешь? «Слышу эхо смерти»? «Ощутил эрозию»? «Выбивает из колеи негатив»? Тебя слушать не будут. Или будут, но дяди в белых халатах. Хочешь к ним?