Вольт (СИ)

― Аэропорт в Денвере. Там пройдёт встреча с супругой сенатора. Будут присутствовать дети из нескольких приютов. Ребёнку будет легко подобраться к цели. Если вылетим сейчас, успеем аккурат к сроку.

Хань промолчал, прихватил документы девочки и последовал за Крисом. Всё равно сказать ему было нечего. В самом деле, обычная схема.

“Если удалось что-то изменить вот так, то потом ты вновь прибегнешь к этому способу, раз он сработал. И опять… И снова. И это в итоге станет привычкой”.

А Ким Чонина никто не спрашивал, поэтому ему бы лучше заткнуться. Хотя какая разница? Хань всё равно продолжал думать о его словах, только ничего изменить не мог.

В Денвер они прибыли утром и встретили приветственную делегацию у входа в центральный зал. Как раз объявили о выходе супруги сенатора. Оставалось лишь подтолкнуть девочку, чтобы она смешалась с другими детьми из приютов и вместе с ними пошла навстречу высокой даме в лёгком плаще. Пластиковая коробка с едва слышным хлопком исчезла из рук Тао.

Прежде чем убраться на безопасное расстояние, Хань оглянулся и нахмурился, различив рядом с дамой в плаще мальчика и девочку. “Жена и двое детей. Пять и семь лет”.

Когда он оглянулся в последний раз, их агент подходила к даме и несла в руках букет цветов. Хань забрался в салон машины, облюбованной Тао, взглянул на часы. Тао плавно крутил руль, увозя их всё дальше от того места, где ровно через одну минуту и десять секунд прогремел взрыв.

Слишком мощный взрыв для устранения одного человека.

Хань медленно закинул ногу на ногу, сплёл пальцы поверх колена и прикрыл глаза. Количество погибших и раненых он мог без труда подсчитать в уме. И ему не требовалось для этого заглядывать в чужие разумы ― воздух вокруг без того ощутимо вибрировал от боли и пах смертью.

― Что-то не так?

― Всё в порядке, Крис. Я просто немного устал.

― Тебе стоило бы чаще выходить из “Дворца”, ― снисходительно кивнул Тао и вновь сосредоточился на дороге.

― Может быть… ― неопределённо пробормотал Хань, но подумал о другом: осталось ли хоть что-то от той десятилетней девочки, которая так и не успела отточить свой дар? Вряд ли. “Дворец” всегда продумывал операции как следует. Не в их стиле оставлять следы. Впрочем, излишняя жестокость тоже не в их стиле. Была. Когда-то. Пожалуй, Хань многого не знал.

Когда же это случилось? Когда он утратил былое влияние и перестал получать полные отчёты об операциях? “Дворец” ― это его проект, точно такой же, как “Общий Доступ”. И дело даже не в Сюмине. Сюмин ― такая же пешка, как и все остальные. Как сам Хань, если уж на то пошло. А ведь в самом деле… Если бы Хань пожелал сейчас уйти, он не смог бы. Ему никто бы не позволил это сделать. Он слишком много знал и примерно столько же умел. Если бы он при этом ещё мог превратить собственные проекты в карточные домики и разрушить одним касанием…

Но он понятия не имел, что за люди дёргают за ниточки и заставляют марионеток во “Дворце” плясать. Он знал лишь фальшивые имена и лица. И вот эти-то люди пользовались “Общим Доступом” сознательно. Наверняка они делали то же самое, что и Ким Чонин: меняли личности, данные, стирали их, создавали заново, но официально не существовали. Нет следов ― нет людей. Удобно для тех, кто желает быть в тени и править оттуда. А “Дворец”… “Дворец” ― это всего лишь их армия, которая выполняет грязную работу. Как сегодня, например.

Во “Дворце” Хань первым делом наведался в архив, отыскал досье девочки и полистал страницы. Всего пять, текст крупным шрифтом, цветные и чёрно-белые снимки, таблицы отчётов. Вот и всё, что осталось на память. Норма, да? Ведь “мясу” положено уходить, чтобы больше не возвращаться, на то оно и “мясо”.

Интересно, а если бы не вернулся кто-то из их шестёрки? Быть может, тогда кто-то из “мяса”, наиболее талантливый, занял бы опустевшее место? Именно так. Ну и в чём же отличие? Только в том, что их полномочия и познания чуть шире?

Хань закрыл досье и вернул на место. И нет, он не беспокоился из-за размышлений на неподобающую тему ― всегда подспудно думал об этом, просто сейчас думал целенаправленно и конкретно. Дело в Чонине ― персональном катализаторе для Ханя, окончательно разрушившем устоявшуюся систему.

Он шагал к камере Чонина и то сожалел, что они вообще встретились, то радовался по тому же поводу. Глупо и иррационально, как и всё, что было с Чонином связано.

Дверь в камеру оказалась распахнута, внутри ― ни души. Хань озадаченно огляделся, отметил отсутствие цепей и пустые кольца на стене.

― Что за…

В соседнем коридоре Хань нашёл одного из охранников и коротко расспросил, тот ничего толком не знал, но сообщил, что заключённый у Лэя. И Хань торопливо зашагал в медицинский отдел.

Лэя он застал у койки, к которой надёжно прикрутили цепями Чонина.

― Лэй? ― позвал ещё от двери Хань. ― Что случилось?

― Понятия не имею. Сюмин сказал, что он пытался сбежать.

― С ошейником-то? И ты в это веришь? ― Хань подошёл ближе и взглянул на Чонина. Тот был либо без сознания, либо спал. Лэй сдвинул металлические браслеты на запястьях и лодыжках. Ступни и кисти испачкала свежая и подсохшая кровь так густо, что они казались тёмно-красными, словно с них содрали всю кожу. ― Что за чёрт?..

― Он снял их.

― Что?!

― Вот… ― Лэй легонько прикоснулся к левой ладони Чонина. ― Вывихнул большие пальцы и, видимо, так стянул оковы с рук.

― Угу. Замечательно. А что с ногами?

― Примерно то же самое.

― Любопытно, как? Что он на ступнях мог себе вывихнуть?

― Оковы с ног он тоже снял. Не спрашивай, как. Я понятия не имею, как он так умудрился. Но снял.

― Ты шутишь?

― Отнюдь.

― Но это же адски больно…

― Очнись. Ему делали настолько больно, что всё это ― детский лепет просто. Я бы не удивился, если б он не то что вывихнул, а сломал себе что-то намеренно. Как тот волк, что угодил в капкан и отгрыз себе лапу.

Хань промолчал. Он смотрел, как Лэй аккуратно смывал кровь со ступни, обрабатывал царапины и обматывал бинтом лодыжку, чтобы после сдвинуть металлический браслет обратно. Пока Лэй возился с другой ступнёй, Хань подошёл ещё ближе и уставился на ошейник, тронул кончиками пальцев. Кожа на шее осталась гладкой и чистой, значит, Чонин даже не пытался снять ошейник. Тогда какого чёрта он делал? Какой смысл в сброшенных цепях, если именно ошейник держал его во “Дворце”? Зачем тратить столько сил зря?

― Не понимаю…

― Не расстраивайся, не ты один. Никто ничего не понял. Сюмин предполагает, что он хотел забрать дары у других, поэтому и снял цепи. Чтобы шастать по “Дворцу”. Наверное, надеялся найти подходящий дар, чтобы избавиться от ошейника.

― Глупо. Большинство даров не работают в применении к себе самому, ты прекрасно это знаешь, как и любой из нас. Либо работают только в применении к себе самому и не подействуют на ошейник.

― Но он телепортирует именно что сам себя. С ошейником.

― Вот именно. Он умный, поэтому глупость делать бы не стал. Версия Сюмина говорит именно о глупости, поэтому она неверна. Чонин знал, что он делает и зачем.

― И?

― Что? ― Хань оглянулся на Лэя.

― И зачем он это сделал?

― Не представляю. Увы, я мыслю совершенно иначе и пока не могу объяснить такой поступок. Но могу сказать точно ― у него была веская причина. Может быть, тут есть какая-то хитрость. Но какая?

― Специалист в этой сфере именно ты, так что не смотри на меня. Моё дело маленькое ― исцелять. Подвинься, надо заняться его руками…

Хань послушно сделал шаг назад, чтобы уступить место Лэю.

― Он пользовался своим даром?

― На всю катушку. До сих пор проверяют все помещения, где он ― предположительно ― успел побывать. Сюмин недавно велел проверить вообще всё, что только можно. Подозревает, что камеры могли не уследить за перемещениями. Да и камеры стоят всё же не везде. Кажется, после случившегося у тебя будет ещё меньше времени. Если ничего не изменится…

― Это мы ещё посмотрим.