Заместитель (ЛП)

— Я приношу глубочайшие извинения за всё то, что случилось в прошлом марте. Вступив в прямую конфронтацию с Линторффом и организовав всё это, мать поступила по-идиотски. Теперь ей известно, что он не имел никакого отношения к наркотикам, как она прежде считала. Деньги — да, это его рук дело.

— Хорошо. Я передам Конраду твои извинения, — сказал я, собираясь уйти.

— Подожди. Нам надо прояснить, что произошло тогда в Венеции. Пожалуйста, выслушай меня. Наши жизни в опасности. Есть человек, о котором я должен тебе рассказать. Именно он стоит за всем этим.

Я подавил острое желание заорать: «Да знаю я уже, идиот!»

— Слушаю.

Он сделал долгий глоток виски.

— Мне тяжело об этом говорить… После того как мы с тобой закончили школу, я со своей компанией мотался по разным тусовкам, и однажды на дискотеке познакомился с одним человеком. Он был намного старше нас и очень богат. Везде появлялся со своими людьми, и вокруг него всегда вилось множество симпатичных девочек. Мы стали бывать на одних и тех же тусовках. Он — из России, приехал в Аргентину покупать недвижимость на юге. Коллекционирует предметы искусства и владеет кучей компаний. Его фамилия Обломов.

Как-то раз он увидел один из твоих набросков и заявил мне, что хочет с тобой встретиться, но я отказался вас знакомить, потому что он мне не нравился, и я считал, что ты не гей. Он несколько раз предлагал мне деньги за то, чтобы я договорился с тобой об ужине у него в Кавана-билдинг.* В последний раз — двести пятьдесят тысяч долларов.

— Почему ты не дал ему мой номер? Я бы продал ему несколько рисунков, и этим бы все закончилось. В прошлом году он купил несколько моих работ при посредничестве Долленбергов; они говорили мне потом, что пытались найти меня через тебя. Мне тогда очень бы не помешали деньги.

— Гунтрам, это не такой ужин, где едят, а потом уходят домой! Это еда, а потом секс, и он не стал бы спрашивать, хочешь ты или нет. Да он помешался на тебе: называл «мой ангел» и настаивал, чтобы я вас свел. У него были твои фотографии и видео! Каждый раз, когда он приезжал сюда, он ходил в книжный магазин посмотреть на тебя, пока ты работаешь!

Клянусь, я познакомился с теми девицами в Париже только ради секса. Когда я с ними приехал в Венецию, Обломов был уже там, поджидал тебя. Он страшно разозлился, узнав, что ты с Линторффом; оказывается, они знакомы. Обломов во что бы то ни стало хотел отобрать тебя у него. Он пригрозил мне тюрьмой — у нас был с собой кокаин, но не пять килограмм, как считала полиция, и не те три, которые они нашли. Всего 350 грамм. Не больше. Обломов поставил мне ультиматум: или я отдаю тебя ему, или поплачусь жизнью. Я не мог этого сделать. Поэтому специально поссорился с тобой в тот день — в надежде, что ты уедешь из Венеции или останешься с Линторффом, который выглядел, как человек, который способен тебя защитить.

— Не проще ли было сказать мне правду?

— Ты поверил бы мне, скажи я, что на тебя запал русский миллионер?

— Нет. Почему ты нас не представил друг другу? Он бы разочаровался во мне быстрее, чем ты думаешь.

— Я не хотел тебя потерять. Ты — лучшее, что было в моей жизни.

Глубоко вздохнув, я медленно отпил вина, пытаясь успокоиться. Снова посмотрел ему в глаза, а он — в мои.

— Гунтрам, я влюблен в тебя с первого дня нашего знакомства. Ты никогда ничего не замечал, и я запрятал свои чувства подальше. Мне было тошно от одной мысли, что этот русский или Линторфф прикоснутся к тебе. И посмотри, что вышло: ты теперь — любимая игрушка этого немца и ненавидишь меня, — почти неслышно сказал Федерико, слезы то ли гнева, то ли бессильной досады навернулись на его глаза.

— Я и не подозревал о твоих чувствах. Ты был мне как брат. Только как брат. Мне очень больно слышать всё это, ты не представляешь, как больно… — медленно проговорил я. В груди словно снова открылась старая рана. Если бы у него хватило смелости признаться мне, наши жизни могли бы сложиться по-другому.

— Когда я услышал от Долленберга о том, что на тебя напали и жестоко избили, мне захотелось умереть. А прежде придушить свою мать за то, что она сделала. Потом пришло заслуженное наказание. Жаль, что я не погиб тогда.

— Я не верю, что Конрад имеет отношение к твоей аварии.

— Не имеет. Это Обломов. Он поставил мне в вину то, что устроила моя мать, пытаясь отомстить Линторффу. Линторфф же поступил иначе: обесценил наши активы, устроив новый виток девальвации песо, и разобрался с парнями, которые напали на тебя. Все отвернулись от моей матери, когда он аннулировал все сделки, заключенные в ту неделю. Многие боятся его после того, что случилось с теми парнями. Это было жутко! Он — не лучше Обломова, только действует тоньше.

— Имя этого человека не Обломов. Его зовут Константин Репин, он главный русский мафиози. Обломов — всего лишь один из его людей. Репин сам представился мне в Цюрихе в мае. Он больше не побеспокоит тебя, ведь теперь ты бесполезен для него. Сейчас он конфликтует напрямую с Конрадом, — с горечью сказал я.

— Гунтрам, давай свалим отсюда, и пусть они поубивают друг друга! Какое нам до этого дело!

— Свалим куда? — фыркнул я. — Даже если б я смог сбежать при нынешнем состоянии здоровья, Конрад всё равно бы нашел нас и уничтожил бы тебя. Или это сделал бы Репин. Но самое главное заключается в том, что я не хочу никуда сбегать, и меньше всего — с тобой. Я люблю Конрада, а он любит меня. Можешь так и передать Репину. Прощай.

Примечание переводчика

Здание Кавана – это многоквартирный небоскреб, расположенный в богатом квартале Буэнос- Айреса. Официально открытый 3 января 1936 года, он стал первым небоскребом аргентинской столицы.

========== "21" ==========

17 августа

Как я обнаружил этим утром, Конрад уехал. В Монтевидео. (1) Вернется в понедельник днем. Вот тебе и воскресенье вдвоем… День заканчивается, и я — полная развалина.

Как будто мало мне было волнений от разговора с этим засранцем, так еще и Конрад не вернулся со своего ужина (?). Покрутившись в постели, я заснул и проснулся только утром. Его сторона постели была нетронутой. Может, он ушел в другую спальню? Я встал и пошел посмотреть, нет ли его там.

В гостиной, вытянув ноги, на диване с деловитым видом сидел Хайндрик в темном костюме и читал отчеты. Профессионал!

— Ты знаешь, где герцог? — спросил я его.

— Я отвез его утром в аэропорт, очень рано, в шесть часов. Он полетел в Монтевидео на встречу. Завтра в обед вернется. Сказал, чтобы я взял тебя погулять, куда захочешь. Но сначала позавтракай, а я сменю вчерашний костюм.

— Ты что, вообще не ложился?

— Нет. Прием закончился в четыре утра, и герцог решил успеть на проклятый самолет. Он улетел с Майером, Горовицом и этой горячей девочкой, Вероен. Нам всем пришлось побегать. Тебе же предлагается остаться в отеле и навестить одного из своих друзей. Блакье. Он устраивает вечеринку-барбекю, как сказала герцогу та дама-декоратор, и ты приглашен. Мы должны быть там к часу.

Услышав это, я застонал. Не хочу туда идти!

Я позавтракал внизу, потому что суетящийся дворецкий действовал мне на нервы. Позже ко мне присоединился Хайндрик. Бедный парень действительно выглядел очень усталым. Он ведь остался со мной один — Ларс и остальные телохранители улетели с Конрадом. Мне было его жалко, и я решил не доставать его и послушно пойти на проклятую вечеринку, чтобы он мог немного расслабиться. Дом, куда мы собирались, находится в Сан-Исидро, рядом с речным оврагом. Дом — не совсем подходящее слово. Скорее, особняк в северо-французском стиле с десятью акрами садов, выходящих на маленький частный пляж у реки. Я раз или два был там на дне рождения Коко. Эти сады невероятно красивы, и, пожалуй, ради них я мог бы пойти на жертву и потерпеть нетактичные расспросы одноклассников о моей личной жизни и сексуальных предпочтениях, а они (расспросы) обязательно будут, поскольку, я уверен, они уже всё знают.