Табия (СИ)

— Тоже мне, курорт! — фыркает Гарри в воротник зимней мантии, натянутый до носа.

И всё было бы даже ничего, если бы не череда резких, отрезвляющих событий. Сначала гибель Тонкс, потом инцидент с чёртовым Лидсом, покушение на Риддла и, наконец, смерть Драко, страшная в своей бессмысленности. Стоит только Гарри расслабиться и заткнуть скребущуюся внутри совесть, как обязательно происходит что-то, что напоминает, где он находится и что должен сделать. Если бы не это, если бы не всё это…

Что «если бы» Гарри додумать не успевает. Погрузившись в мысли, он сам не заметил, как отошёл уже довольно далеко от поместья. Впереди видно лишь белоснежное поле с кромкой угрюмого леса. Но совершенно неясно, где заканчивается земля и начинается горизонт: унылый пейзаж уже через полмили растворяется в мутноватой дымке, словно на остров внезапно спустился утренний туман. Но какой, к чёрту, туман, когда на улице минусовая температура? Наверняка это всё чары.

Гарри оборачивается к поместью. Отсюда огромный дом кажется не больше школьного сундука. Решив проверить, на какое ещё расстояние он может отойти, Гарри осторожно продвигается дальше, с трудом переставляя ноги в толстом слое снега.

Через десяток шагов он чувствует, как воздух вокруг него постепенно электролизуется, а волосы на теле встают дыбом. Похоже, совсем рядом действуют какие-то сильные магические чары. Гарри замирает, когда вспоминает слова Марка о защитном барьере, который может лишить рук. Похоже, он подобрался к нему совсем близко.

Он озирается по сторонам, но ничего не заметив, хватает пригоршню снега и, наскоро слепив из неё комок, кидает вперёд. Пролетев всего несколько ярдов, снежок натыкается на невидимую преграду, вспыхивает небесно-голубым и исчезает. Бинго. Вон он, этот барьер.

Желая определить его форму, Гарри взмахом палочки поднимает в воздух ещё несколько снежков и запускает в разных направлениях. Кого-то раньше, а кого-то позже настигает участь первого снежка, но пущенный вправо почему-то беспрепятственно преодолевает то место, где должен быть барьер, и спокойно шлёпается на землю ярдах в пятидесяти. Удивившись, Гарри медленно и осторожно идёт к нему. После каждого шага он замирает, проверяя, при нём ли до сих пор его руки и ноги. Найдя тёмное углубление в снегу, он продолжает двигаться дальше, пока не упирается в обрыв.

Выглядит местность более чем странно: нетронутая ничьими следами снежная шапка просто заканчивается, как будто кто-то отрубил кусок земли. Вдали всё скрыто той же туманной пеленой. Гарри на всякий случай опускается на колени и доползает до края. Свесившись вниз, он долго вглядывается в молочный густой воздух и прислушивается. Снизу доносится еле слышное шелестение. И тут до него доходит, что под ним, на огромной высоте, просто-напросто плещется море или даже океан.

Совершенно сбитый с толку, он выпрямляется и оборачивается: поместья уже не видно. Не видно практически ничего. Только в длинной призрачно-серой полоске с трудом узнаётся лес. Значит, ему как-то удалось выйти за границы защитного барьера?

Порадовавшись своей находке, он торопливо возвращается к поместью. Поначалу идти в плотном тумане довольно жутко: Гарри боится, что внутренний компас его подведёт — он застрянет чёрт знает где, но вскоре вдали появляются смутные очертания дома, и он ускоряет шаг.

Очутившись на крыльце, он взмахивает палочкой, надеясь, что уж это-то заклинание Риддл не счёл нужным убрать из его арсенала. Но с кончика палочки срывается лишь светящаяся струя. Гарри досадливо стискивает зубы и пытается вызвать телесного Патронуса снова. Он вспоминает то, что всегда помогало ему сотворить крупного оленя — момент, когда Хагрид сказал ему, что он волшебник, — но почему-то, кроме серебристых брызг, ничего не выходит. Уже начиная заводиться, Гарри перебирает в уме самые счастливые воспоминания, не переставая помахивать палочкой: первый полёт на метле, полёт на гиппогриффе, родители, долгожданная встреча с Сириусом, Рон и Гермиона — всё бестолку. Вконец отчаявшись, он просто закрывает глаза, надеясь, что нужное воспоминание придёт само. И оно приходит. Тёплые губы на его собственных губах, осторожные пальцы на щеке, сильная жгучая волна, пронзающая тело с головы до ног. Он распахивает глаза раньше, чем осознаёт, о чём думал, а красавец-олень уже стоит перед ним, выжидающе постукивая копытом.

Гарри готов зарычать от злости, но вовремя берёт себя в руки и внятно произносит, обращаясь к оленю:

— Выйди на улицу.

Он последний раз взмахивает палочкой, и олень, сделав большой прыжок, скрывается в стене поместья. Через несколько минут дверь отворяется, и на пороге появляется слегка удивлённый Марк.

— А у тебя красивый, — хмыкает он, спускаясь по лестнице и кутаясь в тёплую мантию.

— А у тебя кто? — зачем-то спрашивает Гарри.

— Не скажу. Чего ты хотел?

— Слушай, сейчас, наверное, не самый подходящий момент, но я только что, кажется, нашёл ту дыру в барьере, о которой ты говорил.

— Чего?! — Марк останавливается на последней ступеньке, и его глаза округляются. — Ты… Ты что туда ходил, да? Ты… Ты рехнулся что ли?! Я же тебе говорил…

— Я случайно, — перебивает Гарри, поморщившись от огромного потока обрушенных на него слов. — Я просто гулял, пускал снежки, и один пролетел как бы мимо барьера. Это ведь та дыра, через которую ты пытался сбежать? Другой ведь не может быть, правда?

— Так. Так, так, так, подожди, — Марк зажмуривается, стискивая виски пальцами. — Там дальше должен быть обрыв.

— Да! Обрыв и море! — Гарри ощущает неуместную радость. — Ты ведь говорил, что её заделали.

— Да, её… О, чёрт! — глядя на него, Марк прикладывает руку ко рту, и из-за ладони доносится приглушённое и уже менее цензурное ругательство. — Да, её заделали. Кирстен заделал. А потом…

— …Лорд казнил его, и его защита распалась, — заканчивает Гарри.

— Охренеть. Это что, мы, получается, месяц живём с дыркой в барьере?!

Марк резко поворачивается, но Гарри успевает схватить его за рукав.

— Ты куда?

— К Лорду, конечно! Это нужно срочно заделать.

— Марк… — Гарри не отпускает его рукава и дожидается, пока их взгляды скрестятся.

Сначала в глазах Марка стоит полное недоумение, но потом на лице появляется понимание, а вслед на этим глаза округляются ещё больше, хотя сильнее, кажется, уже некуда.

— Неа, — быстро произносит Марк, нервно усмехаясь, и трясёт головой.

— Марк, — Гарри крепче стискивает в пальцах плотную ткань.

— Ни за что! И не проси! Блин, эфенди, ты совсем спятил, да?!

— Марк, пожалуйста, не спеши.

— Нет, нет, нет! — Марк всё-таки вырывается и взбегает вверх по лестнице. — Я тебе с самого начала сказал: меня не смей втравливать во всё это!