Deux Ex Machina/Slow (СИ)

Доминик выдержал уставший, но пристальный взгляд, и подхватил Пусиандра на руки, прежде чем подняться с измятой постели.

– Не нужно благодарности.

Уставшим, он был куда больше похож на послеоргазменного мистера Беллами. Доминик осторожно положил Пусиандра в его гамак и закрыл клетку.

– Я в душ, – он закинул удочку с немалой надеждой в груди, но не удивился, когда обнаружил Беллами спящим при включённом свете, даже не снявшим съехавшие на кончик носа очки.

Утром Доминик обнаружил на кухонном столе квитанцию и подробное описание того, что и у кого, а главное, в каком виде нужно было забрать. Прогуглив адрес и примерный маршрут, Доминик не торопясь позавтракал и привёл себя в порядок, прежде чем отправиться в путь.

Он всё думал о том, как снова затащить Беллами в постель. Дни шли, но ничего не менялось. Был вторник, у Доминика выходной, и он снова размышлял о том, как получить того самого развратного, даже грубого Мэттью, от воспоминаний о котором по коже бежал мороз. Пока он мог.

Пока позволяло ему время.

Комментарий к О тайном, которое становится явным

я просто понимаю что чертовски не укладываюсь в акт со всем что должно произойти, поэтому наверное главы побольше будут. my boy, give it to me & co production, пасаны. скоро будет много нцы, заранее кидаю сорямбы. ну, должно же это было произойти когда-то. ну и да, мистер беллами прилежная фанаточка, в отличие от сперших все с интернетов нас. спасибо за внимание короче

========== О том, как безболезненно поддаться соблазну ==========

Биты вибрировали в его ушах настолько сильно, что казалось и сам диван, на котором он изгибался, закусив губу, слабо содрогался с каждым новым тактом, с каждой новой волной плотных, толстых звуков.

Он сжал пальцы плотнее, возбуждённо выдыхая.

Мистер Беллами должен был вернуться ещё нескоро, как минимум через четыре часа. Пытавшийся потанцевать Доминик оказался беспомощным. Стоял посреди гостиной со стояком в коротких шортах и мутящим разум желанием засунуть в уши наушники и включить басы на полную.

Хотя почему беспомощным?

Каждый мелкий момент, призываемый и оживляемый электронной симфонией, всплыл с чёткостью HD, даже чувственный. То, какими холодными были его руки в лондонской подземке (и о, как бы они контрастировали с нарастающим жаром члена); его рот со вкусом виски и табака; его тайком соскальзывающий взгляд, когда Доминик танцевал стриптиз без приставки «стрип» – он занимался сексом только с ним, с этим взглядом, поводя бёдрами. Каждое слово впервые прослушиваемой песни вызывало сотни ассоциаций, которые стимулировали куда лучше любых ласк.

Даже его парфюм, такой стойкий, ударяющий по рецепторам аромат, бордовый и горько-сладкий – Доминик отдал бы всё за пару капель на своей руке. От ледяных рук мистера Беллами всегда пахло сигаретами, запахи его тела, волос, кожи окружали каждую ночь. Он не мог дождаться вечера, когда Беллами будет уставшим и помятым, когда не станет прятать крест на плече, закурит прямо перед ним – и тонкие, изящные губы выдохнут дым, напомнят о жаре его глотки и прикрытых голубых глазах, которые льдом сияли от возбуждения всего пару раз.

Процесс дрочки перестал приносить ему наслаждение: чувство пальцев на горячей, чувствительной коже, отзывчивая головка и твёрдый жар длины – на этом всё. А басы продолжали вгонять в беспощадный транс, возбуждать и заставлять точно так же поводить бёдрами, будто дразня и танцуя.

Что-то неладное заставило Доминика открыть глаза, хоть он оглох и ослеп (его окружали видения и электронные волны звуков с чудным хриплым голосом), но не был и вполовину близок к оргазму. Он заметил привыкшими к интимной полутьме глазами пальто мистера Беллами.

Что ж, я никуда не собираюсь.

Возбуждение волной дрожи поднялось с самого копчика по позвонкам, заставляя водить плечами и раздвигать ноги до предела. Что-то в этом особенно будоражило; в том, как он беспардонно раскрывался полностью несуществующему взгляду тех самых холодных глаз.

Предлагал себя с королевской щедростью.

Наушник из правого уха вдруг выдернули. Это случилось так внезапно, что он даже не осознал смысл шёпотом сказанных слов.

– Нужна помощь? – были в мистере Беллами и горячие вещи: его дыхание в шею, когда он трахал пальцами; его слова, когда называл самыми восхитительными пошлостями; и, конечно же, его образ, как раскалённое клеймо в памяти.

Песня затихла, но Доминик и сам не заметил, как ледяные пальцы заставили его громко простонать, а сам он оказался верхом на сидящем рядом Беллами.

Обхватывая руками его шею, он был выше всякого блаженства, полной грудью вдохнул аромат мистера Беллами. Подался бёдрами в сжимающую руку, бережно, дрожащими пальцами убрал короткие волосы, чтобы засунуть в небольшое ухо наушник. Прижимая его голову к своему плечу, он спутанными движениями пальцев смешивал и его тёмные пряди, устраивая на голове мистера Беллами полный кавардак. Тот лишь довольно вздыхал.

Пальцы между ягодиц задавали темп всему действу – звенящая пустота в другом ухе давила. Слегка влажные, они проходились вверх и снова вниз, и Доминик повиновался им, подавался бёдрами в такт, шипел и стонал, не в силах дышать беззвучно. Пальцы исчезли и через миг вернулись на своё законное место, хорошенько смоченные его восхитительным ртом. Их кончики упирались и раздвигали сжимающиеся мышцы, не настаивая на большем. Хождение вокруг да около так возбуждало его, что в паху начинало нещадно жечь (но с этим помогла его другая рука). Звуки не образовывали смысловые единицы, только их любимый, колючий электронный бит задавал тон всем процессам и движениям тел. Доминик уже знал, каково это.

Он всё ещё сжимал ладонями голову Беллами, оттягивал взъерошенные волосы в разные стороны и приближался к финальной черте. Его возбуждали его же покачивания бёдер, изгиб спины, натяжение мышц. Мистер Беллами был интуитивным богом, чутко наращивал темп и дышал в шею жаром, не забывая покрывать кожу пылающими поцелуями.

– Что бы сказал на это Гор, – шепнул со смехом Доминик, прежде чем вскрикнуть одобрительное «да!» единичным выстрелом в воздух. Он стонал громко, не стесняясь своего животного восторга, потому что знал – Мэттью нравится именно это.

– Потанцуем? – хрипло выдохнул он на ухо, сжимая пальцы и резко двигая ими снова и снова в заколдованном круге звуков, которые уже перестали быть чем-то отдельным от них. Звуки были их плотным пузырём, воздухом и атмосферой, их физиологическими процессами и их естеством.

– Да, да, да, – не уставал повторять Доминик. Он изгибался и дрожал всем телом, чувствуя глубоко в себе палец, но не успел ничего предложить. С одним оглушительным криком он кончил, шумно дыша, и припал к губам Беллами (как обычно, безответным), но делал это не ради отклика. Ластился и целовал, целовал, прижимался снова и снова, пока Беллами не рассмеялся, так хрипло и отрывисто.

– Гляньте, что вы натворили, – он улыбался.

Доминик глянул на серую жилетку, которая таковой уже не была в силу царившей вокруг темноты. Провёл пальцами и ощутил обильные следы своего недавнего наслаждения ещё и на пиджаке мистера Беллами.