Не дай меня в обиду (СИ)

Гас часто навещал Джастина вместе с отцом, и, каждый раз видя, как Брайан держал парня за руку, он радовался за отца и немного переживал за себя. Но Джас ему нравился, и мальчик старался не думать о том, что будет дальше. В день выписки Гас тоже поехал с Брайаном. Когда они вышли втроём на больничное крыльцо, Кинни закурил и, немного подумав, сказал:

— Слушай, Джастин. Так как ты вряд ли сможешь сейчас вернуться ко всем своим копеечным подработкам, я был бы совсем не против, если бы ты некоторое время пожил у меня, и мне не пришлось бы ездить в твой клоповник, чтобы проверить, не подох ли ты там с голоду.

Джастин, имеющий от природы светлую кожу, а после больницы выглядевший совсем прозрачным, покраснел, вскинул глаза на Брайана и начал было отказываться, но Кинни отрезал:

— Давай, блять, не начинай вести себя, как мелкий пиздёныш! Не добавляй мне проблем!

— Брайан! Послушай! Ты слушаешь меня?

— Да, блять, я слушаю!

— Я и так никогда в жизни не расплачусь с тобой за то, что ты для меня сделал…

— Ты заплатишь, и даже с процентами! Когда станешь известным и богатым, — посмеялся Кинни и приобнял мальчишку за плечи. — Я всегда получаю свои долги! А сейчас поехали уже! Гас, наверное, совсем замёрз. В этом году слишком холодная осень.

Их уже ждало такси, так как Корвет бросать здесь не хотелось, а в нём было только два места и они решили, что Джастин поедет отдельно. Кинни назвал водителю адрес лофта, но, когда открыл Гасу дверь своей машины, сын оглянулся на Тейлора, невесело стоявшего возле такси, и, что-то решив про себя, сказал отцу:

— Я поеду с Джастином, — и сел с тем в машину.

«Мой ребёнок не по годам умён», — подумал Кинни, отъезжая от клиники.

Пока Гас и Джастин ехали в машине домой, Тейлор, не отрываясь смотрел в окно и о чём-то думал, а Кинни-младший его исподтишка разглядывал. Выглядел Джас иначе, чем до операции. Его красивые светлые волосы пришлось сбрить, и хотя небольшой ёжик уже успел отрасти за месяц, парень очень не хотел выглядеть так кошмарно, поэтому сейчас на его голове была яркая тёмно-синяя бандана, которая очень шла к глазам. Её привёз Брайан, когда увидел, как он однажды разревелся в палате, глядя на себя в зеркало.

— Не надо сырости! — сказал он и поцеловал Джаса в губы. И как-то так получилось, что поцелуй длился и длился, руки Тейлора оказались у Кинни под рубашкой, а пальцы Брайана уже вовсю мяли и поглаживали вполне внушительную выпуклость у мальчишки в штанах. Стон удовольствия непроизвольно вырвался из горла Джастина, и он, прижав Кинни к стене, начал тереться об него всем телом, как возбуждённый мартовский кот. Стояк Брайана был уже столь откровенным, а звуки, которые он издавал, такими громкими, что вошедший для планового осмотра доктор не мог этого не заметить и не услышать. Кинни, конечно, было похуй на доктора, но Джастин так мило смутился, что Брайан заржал и вышел в направлении больничного туалета, чтобы уладить вставшую у него проблему. Оставшийся с врачом наедине мальчишка был удостоен осмотра, начатого с позитивного прогноза:

— Ну, по всей видимости, вы уже идёте на поправку, мистер Тейлор!

Сейчас, в такси, Джастин вспомнил этот случай и улыбнулся, но в целом ситуация не вызывала у него оптимизма. Что он будет делать в квартире Брайана? В качестве кого он будет там находится? И он точно знал, что друзья Брайана, по крайней мере некоторые, его терпеть не могут. Трахается он с кем попало, направо и налево, каждую ночь, и прекращать не собирается. Этой информацией с ним доброжелательно поделились друзья Брайана — Тед и Эммет, которые пару раз приходили с Кинни к нему в больницу. От них, а особенно от болтливого, как девчонка, но доброго Эммета, Джастин узнал многое о личной и общественной жизни Брайана, чего тот сам ему категорически не рассказывал.

Джастин сник и закрыл глаза. Его жизнь, и без того не сильно его балующая, совершенно сошла с рельсов и катилась под откос. Он сейчас ею никак не управлял, и это было больно осознавать.

Гас, наблюдал как эмоции сменяют одна другую на бледном лице Тейлора. Ему показалось, что сейчас Джастину намного страшнее, чем ему. Он не выдержал и взял парня за руку. Они улыбнулись друг другу, и каждому стало немножко легче.

====== Часть 14 ======

POV Джастин

Боже! Боже! Боже! В какой квартире жил Брайан! Это просто мечта! В первый день я только и делал, что ходил по лофту, смотрел и трогал всё руками. Не сказать, что я всегда был беден, нет. Брайан, может быть, так и думал, он как-то не особо интересовался моей семьёй, но мой отец всегда был очень состоятелен, даже более чем. Огромный особняк с бассейном, несколько машин, садовник, домработница — всё это окружало меня с детства. Я вылетел из этой жизни на обочину только тогда, когда отец узнал, что я гей. Я, конечно, не сильно был приспособлен к самостоятельному существованию в дешёвой квартире с тараканами, имея родителей с таким доходом и проучившись всю жизнь в элитной школе, но выбирать не приходилось. И теперь, под насмешливым взглядом Брайана, я восхищался на самом деле не дорогими вещами, а его вкусом, с которым был подобран весь интерьер, начиная от итальянской мебели, заканчивая великолепными кухонными приборами и разными мелочами брендовых марок. Лофт был грамотно обставлен для удобной и качественной жизни в полном комфорте и гармонии с собой, не перегружен деталями и выдавал привычки своего хозяина, как человека интеллектуального, стильного и… одинокого.

И теперь с любопытством разглядывая окружающую меня обстановку, я с трудом себе представлял, что смогу поставить свой мольберт посреди этого великолепия. Моя рука не поднимется забрызгать краской элитный итальянский паркет или засыпать углем для набросков белый кожаный диван. Нда-а-а… Долго я здесь не выдержу, потому что не писать я не могу! Мне нужна студия. Это однозначно.

Целый месяц в клинике я старался смириться с тем, что операция при моём диагнозе — это ещё не гарантия. Это очень тяжело в восемнадцать лет осознать, что ты оказался на самом краю, и мог уже не выбраться. В первые же сутки врачи очень подробно описали мне ситуацию, объяснили, что я мог лишиться зрения, да и рука моя вряд ли восстановится полностью, но по крайней мере я имею то, что имею — жизнь, относительное здоровье и чисто гипотетически — Брайана. Это не много, но и не мало. Рядом с Брайаном я перестаю даже думать — моё тело делает это за меня. Брайан — это секс, просто чистый секс, рядом с ним плавишься, горишь огнём и ждёшь, постоянно ждёшь — ну, вот сейчас это произойдёт! Такой он со всеми. Это его стиль, его имидж, и он холит его и лелеет, каждый день доказывая горячим питсбургским мужчинам, кто здесь главный жеребец.

Он не верит в любовь, он верит только в трах, я знаю, но со мной он совсем другой. Он расслабляется, когда приходит с работы домой, как бы снимает свою маску вместе с деловым костюмом, и я могу читать его, как открытую книгу. Но я вижу, как ему непривычно, что в его квартире днём находится кто-то кроме него и иногда сына. Он не может найти тему для разговора, не знает, куда себя деть. Думаю, он просто не хочет связываться с мальчишкой и боится каких-либо долгосрочных отношений, как огня. Поэтому чаще всего смывается вечером, трахается и напивается до потери разума. А ночью он падает без чувств и засыпает на кровати размером с аэропорт, стараясь не обращать на меня внимания, но с каждым днём, я это вижу, ему это даётся всё сложнее. У нас уже однажды был секс, тогда, в моей квартире, но хотя это был лишь минет и ручная работа, всё же Брайан пытается устоять и быть верным своему принципу — не трахать никого дважды (об этом его заскоке я тоже узнал от его друзей). Я добьюсь его, я знаю это. Я всё равно разберу по кирпичику его каменную стену, которую он строил долгие годы от людей, которым не доверял.

Я уже знаю, что он любит Майкла. Но не так, как я думал сначала. А как брата. Майкл попал в сердце Брайана ещё в детстве, когда не было этой каменной стены. И теперь, когда она есть, он уже не может выбраться обратно. Зато он запросто может сделать Брайану больно, потому что внутри стены защиты больше нет. Так уж Кинни устроен. Кто попал к нему в Крепость, останется там навсегда.