Дети ясной ночи (СИ)

— А вот дуб, — рыжий парень принялся оглядывать неохотно приоткрывающиеся во мраке просторы, — и ещё осина, и ещё гриб атомный…

Гриб был обычным, опёнком даже, только огромных размеров. И тоже картонный, крепящийся к полу нехитрыми ножками.

— Это что, всё декорации? — проводя пальцем по зелёной краске, словно пытаясь соскрести ногтем, Лави никак не мог поверить, что помчался не от монстра.

Юу же в это время наконец-то докопался до боковой панели телефона Лави и с позором обнаружил там кнопку блокировки. Стоило зажать её, и свет торжественно вернулся!

Желание разбить телефон едва не сменилось желанием разбить голову.

Игнорируя вопросы Лави, как именно он вернул свет, Юу оглянулся, посылая луч фонарика назад, через ряды полок, между которыми нашлись и точно такие же высокие и низкие, широкие и узкие однообразно плоские декорации. Луч с легкостью достиг стены с вешалками, выхватывая среди прочего мохнатые одёжки.

— Это почти смешно, — осознавая, что именно здесь было пушистым, выдохнул Керр.

— Если бы здесь не было голода, я бы рассмеялся, — хмыкнул на это Юу, продолжая отступать. — Он совсем рядом. Но я не скажу, где. Как только пытаюсь их поймать, комната начинает кружиться, чем дальше заглядываю, тем сильнее растягивается или сжимается пространство. Я не могу ориентироваться. Но я точно знаю, кто-то находится совсем рядом.

— Он нас слышит? Или видит?

— Не двигается с места.

— Его надо опасаться? — Керр взвесил на руке лом. Юу перевёл взгляд на катану и пожал плечами.

— Я чувствую лишь мощь голода. И он очень голоден. Люди в таком состоянии жрут землю. Кто бы это ни был, он, наверное, давно не мог никого убить или, может быть причинить боль, пустить кровь. Я не уверен, что этот голод означает именно убийство.

— Сказочник, к примеру, резал себе пальцы. — Лави передёрнуло при этом воспоминании, а собственные ладони сжались сильнее.

— Резал себя, потому что не было доступа к другим? Он мог бы метнуть нож в нас.

— И грозил промахнуться, — отрицательно качнул головой Лави, отводя тусклый свет телефона Юу в сторону и морщась от взгляда на ёлочку. Пробитое насквозь дерево выглядело раненым. И живым. Будто зелёная краска поверх картона клубится, пузырится, и вообще выглядит жутко.

Юу почувствовал облегчение, когда прошёл мимо, но отчётливо услышал скрип дерева, стоило оставить картонку позади. Вздрогнувший и оглянувшийся Керр, однако, вселил в него настоящий страх: Юу ничего не показалось.

Но, если подумать… Канда разжал палец, увеличивая луч фонарика, только чтобы вглядеться в другие декорации. Они стояли на месте, не двигались. Не должны были двигаться вообще.

— Юу, — испуганный голос Лави остановил осмотр Юу. Керр замер перед декорацией невысокого, полтора метра ростом гнома в синем колпаке с помпоном. Картон расслоился от сырости, а краска поплыла, глаза превратились в грязные кляксы, а щёки гнома раздуло, словно у хомяка. Кривые зубы, нарисованные грубыми углами, походили сквозь друг друга и кровоточили смазавшимися уголками. Зрелище неприятное.

— Он дышит, — выставив ладонь перед пухлым лицом гнома, объяснил Лави. — Ты слышишь? Я чувствую его дыхание. Холодное…

Ужас в дрожащем голосе Лави подсказывал, что вот-вот он нырнёт в объятия паники, и Канда предпочёл дать Лави свои объятия. Точнее, он обнял его левой рукой со спины, так как правой мог нечаянно отрезать парню ухо мечом, и медленно оттянул слишком любопытного парня назад.

— Не обращай на это внимание.

Словно в подтверждение его слов под потолком тоненько зазвенела подвеска, полная хрустальных черепов.

Голод был рядом.

Голод был смазанным чернильным пятном, расплывавшийся по карте его восприятия, ни на мгновение не оставаясь в прежней форме, но оставаясь на одном месте. Голод сгущался, обступая со всех сторон.

— Он смотрит на меня!

Палец Юу неуверенно ткнулся в плечо розовощёкой средневековой дамы с веером, и краска под ним вспенилась.

— Уходим, — шёпот, донёсшийся с двух сторон одновременно, словно послужил командой.

Развернувшись спиной к неизвестному, пугающему их созданию, они кинулись к выходу, гонимые невероятным страхом, вывалились из дверей, и что-то, подхватив их в воздух, с безумным гиканьем отправило в стену. Коридор трещал по швам, собирая бьющиеся о стены полки, кресла, стулья. Казалось, они вместе попали в безумную агрессивную невесомость, разбрасывающуюся попадающимся под руки мусором сразу во все стороны.

К сожалению,поднимающийся на ноги Юу относился теперь именно к категории мусора. По крайней мере, с точки зрения сбивших его существ.

Чем бы ни было это здание, оно ожило. Что-то случилось, и голод, притаившийся и словно зажавшийся в угол, пытался теперь вырваться из всех стен.

Как назло на этажах практически отсутствовали окна.

— Их много, — приглушённо пробормотал Юу, пятясь вдоль стены. — Мы не должны были выходить!

Но они бы попали в круговерть и так!

— Чёрт!

— Я слыш… ух!

Треск и грохот сначала над ними, потом под, будто кто-то тщательно и вдумчиво проламывал стены и рушил потолки.

— Это бред, — голос Лави раздался уже сбоку, а потом рыжий вскрикнул, и что-то подозрительное шмякнулось о стену. Сдавленный стон парня подсказал, что, кажется, кидали в этот раз именно его.

Открывший было рот Юу остановился, понимая, что привлечь внимание к себе сейчас будет самоубийством, но…

Но оно уже дёрнулось. Сопровождаемые весёлым гиканьем сразу пара шкафов и стол вильнули в его сторону, промахиваясь всего на пару сантиметров и задевая-таки его ножкой стула. Внизу снова что-то ударило, подскочившие плиты сбили с ног, Юу рухнул на колени. Стены заскрежетали старинным, сломанным механизмом, пол накренился вниз. Парень попытался зацепиться

Дерево крепко ударило Юу по затылку, окончательно гася свет в глазах и прокидывая вниз.

Шум воды. Холод. Боль.

— Лави? — едва разомкнув губы, позвал Юу в надежде, что ему всё-таки отзовутся, с силой сжимая телефон в кулаке.

Он ещё даже не вполне очнулся, не осознал, где находится. Просто лежал и надеялся ещё встать.

Топот на проклятом втором этаже продолжался, балаган, гул и пыль, осевшая в горле, вызывающая кашель. Приходилось, приподнимаясь и убеждаясь в целости скелета, прикрывать рот, лишь бы не кашлять во все горло и не привлекать внимания. Лави нигде видно не было. Ничего видно не было, было темно, а с силой сжавшиеся пальцы болели и не разжимались.

С потолка лилась ледяная вода куда менее приятная, нежели дождь, воняющая помоями и льющаяся целым потоком прямо на спину. Топот и визг наверху ударяли в уши, разжигая ещё большую головную боль, от чего череп вот-вот собирался треснуть. Юу не был уверен, что и на этот раз обошёлся без сотрясения.

Телефон в машинально приподнятой и отведённой в более и менее сухую зону руке тускло светил зажатым под пальцем фонариком, придавленная к полу грудная клетка болела при каждом новом вдохе, левая нога была свободна, а вот правая…

Правую что-то удерживало на месте. Ненавязчиво так, несильно, но цепко придавливало что-то железное, вроде скобы. Юу попытался приподняться, но пугала плита, зависшая всего на несколько дюймов над ним. Одно неосторожное движение, и он останется без ноги.

Канда поднял взгляд, направляя фонарик, и застонал, рассматривая деревянную лестницу сцены, посреди которой стоял картонный макет леса с редкими строениями. Сам Юу валялся среди стульев и сидений и того, что от них осталось. Под потолком, тем, что ещё остался, трещали, сверкая искрами, разорванные провода, а от них тянулись подмигивающие гирлянды, оплетающий огромную, картонную же, кажется, ёлку, почти упирающуюся мохнатой макушкой в потолок.

Юу официально ненавидел ёлки. Заодно с Лави.

И где же он, кстати? Успел проскочить? Или тоже рухнул, но потерял сознание? Или что-то ещё хуже? Или, может быть, он всего лишь не решается отозваться, потому что остался наверху, и там же ходит кто-то иной, кто-то, кого боятся эти полтергейсты?