Вне зоны доступа (СИ)

Белкин подтверждающе кивнул, потягивая коктейль из трубочки.

- Ешкин кот, сказали б мне месяц назад… В глаз бы тому дал.

- Расслабься…

- Здесь всегда такая громкая музыка? Черт, и глаза уже от этого мерцания болят…

- Не ной, Санёк, пойдем, потанцуем…

- Не, не, я не танцую, - но Ник ухватил его за руку и потащил на танцпол.

Играло что-то гремящее американское. В толпе было тесно. Нику и Саше пришлось прижаться друг к другу почти вплотную. Белкин почувствовал, что ему стало душно, но не из-за температуры внутри помещения, а от близкого контакта с молодым мужским телом, которое вздрагивает от каждого случайного прикосновения.

- Не бойся, дурачок, - Ник обвил его шею рукой, чисто по-дружески, наклонился к самому уху, чтобы перекричать музон. – Перестань меня бояться. У меня парень есть.

Горностаев закивал, отодвигаясь, а Белкин подумал, что второй день не разговаривал с Джонни. С Саней и Никитой было приятно, уютно, по-домашнему, но по Косте он тосковал. В то время, когда не злился на него.

Они набрались по самое «не балуйся», вывалились из клуба в половине пятого утра перед самым закрытием.

- Супер! – молодой отец заметно повеселел. – Пипец какой-то. Колян, давай сюда еще разок махнем? Прямо на следующей неделе?

- Не вопрос, друг, хоть каждый день.

Ник поймал машину, попросил довести до ближайшей гостиницы: своими водительскими правами он рисковать не собирался.

Гостиница оказалась на уровне. Белкин снял двухместный номер на сутки: неизвестно, когда они оклемаются и станут способными пуститься в обратный путь.

Две узкие кровати стояли рядом друг с другом, разделенные какой-то замысловатой тумбочкой. С первого взгляда было ясно, что на них не пуховые перинки, но лежбища так и манили хмельную голову.

- Я спать, - сказал Горностаев, направляясь к своей постельке. Снял джинсы, снял футболку, носки, да так и рухнул на покрывало, заснул богатырским сном.

Ник сразу обнаружил, что его добрый молодец рвется познакомиться с товарищем по оружию. Летний загар русских полей еще не сошел с красивой спины механизатора. Ягодицам бы позавидовал сам Аполлон. Ноги в тонких русых волосках были сильными, мускулистыми, чуть кривоватыми, но это даже придавало сексуальности.

- Ну, вот и поговорили, - разочарованно произнес Белкин, двинулся в сторону своей кровати, но потом передумал и завернул в ванную комнату. Дрочить не собирался, просто привитая Костяном чистоплотность, но всё как-то само собой вышло.

Проснулся Белкин, не понимая, где он, кто он и зачем он. На удивление, больше никакие похмельные синдромы не донимали.

Выяснив ответы на первые три вопроса, он повернул голову в сторону приятеля, думая, что он еще дрыхнет.

Александр не спал. Он немигающе смотрел в потолок.

- Эй, Сань, - голос прорезался не сразу, пришлось кашлянуть, - ты как, живой?

Парень повернулся. Видок у него был не то что потрепанный, но весьма подержанный.

- А? Да.

- Нет, не заливай. Я ж вижу, ты бледный как смерть, бледня бледнёй прям. Тошнит? Мож тебя до сортира довести?

- Нет.

- За минералочкой сгонять? Тут супермаркет рядом.

- Слушай, Коль, - Сашка с силой облизал губы, слова давались с трудом, - ты ведь ко мне не просто так таскаешься?

- Конечно, не просто так! Ты ж мне кореш! Ощущение, что сто лет тебя знаю. Реально.

- И в клуб ты меня не специально заманил…

- Просто хотел, чтоб ты перестал быть гомофобом. Эй, а к чему допрос?

Горностаев выдержал паузу, пристально смотря на него печальными глазами. У Ника даже сердце в пятки ушло.

- Я…

- Ну же, телись быстрей!

- Ты можешь меня… мне показать, как это?

- Что? – пульс у Белкина мгновенно перевалил за сотню, бросило в жар.

- Показать, как это происходит между мужиками. На деле.

- Стой, ты вроде протрезвел. Зачем тебе, ты же гомофоб. Презирал нашу братию. Неужто один поход в клуб…

- Колян, не тяни резину за хвост. Да или нет?

- Но зачем? – в голове не укладывалось и так хотелось выполнить просьбу.

- Я давно проснулся. Думал. Вчера они все такие счастливые, довольные, неплохие вроде ребята, а я… всё один и один. Тоска берет. Иной раз хоть в петлю лезь от одиночества, да Кит у меня…

- Зачем ты так?… - Ник представил всю безвыходность его ситуации и как сам страдал по Константину Евгеньевичу, как хотелось тогда душу вывернуть наизнанку, чтоб не болела.

- Просто подумал, вдруг на этом фронте что-нибудь срастется. Парней много хороших. Вот, например, ты. Ты Никитке нравишься. А я способен тебе понравится? Ну, в этом плане?

Теперь Ник долго смотрел на него, не решаясь ответить. Боялся обидеть. Он уже привык защищать Горностаевых. Не мог нанести Саньку удар в спину, уронить самооценку еще ниже. И ответ «нет» был бы неправдой.

- Ты хорошо подумал?

- Да.

- Тогда надо подготовиться. У меня нет с собой презервативов и смазки. Сбегаю в аптеку. А ты пока прими душ.

- Хорошо, - Сашка улыбнулся со смешанными облегчением и страхом неизведанного. А Белкин не знал, что ему думать. Быстро привел себя в порядок и побежал на улицу. Было двенадцать дня.

Он вернулся, в надежде, что друг передумает. Но Горностаев лежал на кровати обнаженный в призывной позе. Член лежал на подушке из темных кучерявых волос, чего ни у Кости, ни у него самого в помине не было, потому что Железнов любил минимализм и какие-нибудь модельные стрижки. Поэтому первозданная картина заставила Белкина сглотнуть и сжать свои гениталии. А орган приятеля даже в спокойном состоянии вызывал уважении к размерам, не зря беглая женушка любила играться с ним.

Ник пожирал рослое тело взглядом и уже не мог себя пересилить: где-то между ягодиц скрывалась тугая дырочка, в которую так приятно будет протиснуться. Аххх, он и забыл это блаженное ощущение, когда твоя возбужденная плоть трется о мягкую бархатистую поверхность внутри симпатичного тебе человека.

- Я в душ, - почти выкрикнул Белкин. Теплые струи помогли отойти от морозного ноябрьского воздуха и уменьшить возбуждение, чтоб не кончить, едва начав.

Александр не произнес ни слова, когда Ник навис над ним. Он открылся навстречу ласкающим губам, старался не зажиматься и повторять, робко целовал шею, ключицы, плечи.

- А твой парень? – неожиданно вспомнил Горностаев, когда Ник вылизывал его живот и уже разведывательно проводил скользкими пальцами по промежности, слегка надавливая на сфинктер. – Он не будет возражать?

- Нет, - соврал Белкин и поспешил вобрать в рот трепещущую плоть, чтобы больше не колебаться, и чтобы Саня перестал задавать глупые вопросы. Железнов находился за три тысячи километров, а горячее, выгибающееся, жаждущее продолжения тело лежало под ним.

Николай протолкнул палец. Саша замычал, напрягся в струну.

- Стони, кричи, только не зажимайся, сейчас пройдет, - приказал Ник и снова сомкнул губы на красноватой головке, щекоча языком уретру.

Тугие стенки поддавались растягиванию с трудом, но Белкин протолкнул второй палец. Скорее, скорей! Пока он способен терпеть. Одна мысль, что он сегодня актив, невероятно заводила, но он хотел быть нежным с Санькой, показать, каким сладким, тягучим бывает пассивный секс.

Ник заглотил член поглубже, уж к этому ему было не привыкать, и нащупав бугорок простаты плавно проехался по нему пальцами, готовый в любой момент принять порцию спермы, но ее не последовало. Зато стоны и всхлипы партнера стали непроизвольными и бесконтрольными.

- Всё хорошо?

- Продолжай. Не останавливайся.

Ник привстал, поцеловал Сашку аккуратно, успокаивающе, рукой помогая себе приставить головку к неподатливому входу. Горностаев замер, напрягся. На скулах заходили желваки. Белкин всей шириной языка облизал его губы и когда почувствовал ослабление, усилил нажатие и раздвинул членом девственные стенки ануса.