Getting my demons out (СИ)

— Луи, все знают о твоей репутации. А также о репутации твоих друзей, — устало говорит директор, и вот оно, то, что вытащит Томлинсона сухим из воды.

— Репутации? — в негодовании произносит Луи. — То есть сейчас вы заведомо решили, что я виновен только потому, что обо мне в школе ходят разные слухи? А как же презумпция невиновности? Я не преступник, пока вы не докажете обратное.

Мать пострадавшего парня сжимает крепко его ладонь в своей руке и грубо выплёвывает в сторону Томлинсона:

— Мой сын говорит, что это был ты. У него нет причин врать.

— Ваш сын — гомофоб, спросите любого ученика в этой школе. И я не удивлюсь, если он нанёс себе раны лишь для того, чтобы подставить меня. Я, кажется, единственный гей в этой школе, кому он так и не смог навредить, — Луи ведёт себя агрессивно, но старается не переигрывать. Он знает, что сексуальная ориентация — тема щепетильная, и директор Брэдли скорее замнёт скандал, чем даст этому выплыть за пределы школы.

Сдерживать победную улыбку трудно, и Луи закусывает щёку изнутри, стараясь. Он чувствует привкус крови, борясь с собой, потому что всё сложилось как нельзя лучше — взрослые в комнате напряжённо молчат, а Джоанна, наконец, осмелилась оторвать взгляд от пола.

Но дверь открывается и в комнату всовывается кудрявая голова Стайлса:

— Мисс Коул просит… Ох, простите, секретаря не было на месте. Я не буду отвлекать, — произносит он, оглядывая присутствующих. Он краснеет, и Луи вдруг ловит себя на мысли, что этот румянец не похож ни на один другой. Он не раздражает и не вызывает желания содрать кожу. Наоборот, этот бледно-розовый смотрится словно бархат на светлой, наверняка очень тёплой коже.

— А я тебя знаю! — восклицает пострадавший парень, указывая на Гарри пальцем. Луи избавляется от задумчивости и глупых мыслей о Стайлсе тут же. Его сердце пропускает один удар, а к щекам приливает кровь. — Ты был там, в переулке, когда Томлинсон прожёг мне ногу сигаретой.

Гарри робко проходит в кабинет директора, плотно прикрывая за собой дверь, а Луи прикрывает глаза, потому что он не хочет видеть, как Стайлс сейчас разрушит его попытку защитить мать от унижений, рассказав окружающим правду. Но Гарри лишь непонимающе моргает, глядя на мистера Брэдли.

— Простите? Я не совсем понял.

Директор успокаивает разволновавшегося парня,= и задаёт Гарри вопрос, но Луи уже ни на что не рассчитывает. Он уже похоронил себя.

— Я действительно был в том переулке тридцатого августа, — произносит Стайлс, а Луи уже представляет, как привяжет этих двоих друг к другу крепкой верёвкой и будет топить в озере за городом, пока грязь и ил не забьют их рты, не пропуская наружу крики. — Я запомнил тот день только потому, что именно тогда впервые познакомился с Луи Томлинсоном.

— И вы видели этого молодого человека там же, в компании Луи? — директор спокоен, чего нельзя сказать о родителях подростка. Они ёрзают на месте, норовя поторопить медлительную речь Гарри.

— Да, я видел. Они ругались, — произносит Стайлс хриплым голосом, и Луи зажмуривается сильнее, потому что бомба вот-вот взорвётся. — А потом он ушёл. В тот вечер они больше не пересекались, потому что я остался там с Луи и парой его друзей.

Томлинсон вздрагивает, поднимая голову. Ему едва удаётся сдержаться, потому что «мать твою, что ты несёшь?» так и норовит сорваться с языка. Сказать, что он удивлён ответом Стайлса, это не сказать ничего.

— Да он просто покрывает своего дружка, — вскакивает с места мать пострадавшего, но директор поднимается так же.

— Пожалуйста, сядьте. Гарри, вы друг Луи?

Томлинсон видит, как дрожат хрупкие пальцы Стайлса, когда тот задирает свитер вместе с футболкой, оголяя живот. Багровый синяк некрасивой отметиной портит бледную кожу над пупком парня.

— Луи сделал это, — хриплый голос Гарри не дрожит, но он вдруг спохватывается, когда миссис Томлинсон охает. Спешит успокоить её. — Всё нормально. Я сам виноват. Мы недолюбливаем друг друга, такое бывает. Слово за слово и завязалась драка. Просто подростковая потасовка за пределами школы, это нормально.

Гарри ловко смешивает факты, приправляя их ложью, а Луи остаётся лишь завороженно смотреть на него со своего стула. Вопрос о том, почему Стайлс помогает ему, временно забыт, отодвинут на задний план восхищением. Луи хочет узнать лишь, где, когда и как Гарри Стайлс научился так врать.

— Луи! — зовёт его мистер Брэдли, и Томлинсон выдаёт невнятное «что?», продолжая пялиться на Гарри. — Почему ты не сказал, что видел Оливера в тот вечер?

Гарри прищуривается и чуть кивает Луи, одними глазами моля его дать верный ответ.

— Мистер Брэдли, если я буду запоминать каждого придурка, который норовит обозвать меня пидором, моя голова просто лопнет, — Томлинсон демонстративно указывает на свой висок и нагло улыбается пострадавшему от его сигареты парню, пока взрослые вскакивают со своих мест, споря. Потому что для всех очевиден исход этой тяжбы. Сегодня Томлинсона не удастся обвинить.

— Миссис Томлинсон, забирайте сына и идите. Он в любом случае понесёт наказание. Гарри, пожалуйста, останьтесь. Мне хочется побеседовать с вами подольше. У родителей Оливера, кажется, ещё есть вопросы, — мистер Брэдли спокоен и собран, и Луи восхищается им, когда, не глядя на Стайлса, выводит маму из кабинета. Сейчас и директору, и Стайлсу придётся выдержать напор праведного родительского гнева, но Томлинсону уже плевать.

Он, чёртов везунчик, едет домой.

========== Откровеннее ==========

Холод забирается под одеяло, кусается, не даёт спать. Он, словно убийца с ножом, пробирается в комнату сквозь открытое окно. Убийца снов. Кошмаров.

Кутаясь в одеяло, Гарри быстро закрывает старое покосившееся окно, пытаясь отложить где-то в памяти, что его нужно починить, иначе он умрёт зимой от холода. Он ухмыляется своим мыслям, представляя одиноко лежащее тело, покрытое совершенными снежинками, которые не будут таять на его посиневших губах. Интересно, сколько оно пролежит, пока его найдут? Хоть кто-нибудь его хватится?

Гарри мотает головой, отгоняя глупые вопросы. Будто он не знает ответа на последний.

Парень шлёпает босыми ногами по полу, включает чайник и сонно садится на стул. Его глаза прикрываются на секунду, но этого мига хватает, чтобы воспоминания взяли верх над реальностью, заполоняя собой всё пространство.

Аппетитный запах маминых блинчиков, ворчание отца, смех сестры, его смех. Было много — смеха, тепла, уюта, любви.

Гарри открывает глаза, когда чайник начинает нетерпеливо посвистывать, и быстро стирает с щеки слезу. Теперь его реальность — это холодный ветер, оглушающая тишина и одиночество. Он самостоятельно создал её, доверившись всепоглощающей тьме. И чуть слышный шёпот раздаётся на кухне громче крика.

— Это моя вина.

***

Луи обладает недюжинной способностью обставлять всё, что делает, по-настоящему зрелищно. В основном это относится к запугиванию и физическому насилию, но, как оказалось, раскладывать книги на пыльные стеллажи библиотеки он может не менее артистично.

Гарри не сводит с него взгляда последние двадцать минут. Широкие плечи, обтянутые тёмной тканью кофты, выглядят притягательно, особенно когда Томлинсон поднимает руки, ставя книги на самую верхнюю полку, и, наверное, Гарри бы хотел, чтобы в библиотеке было чуть жарче, и Луи стянул свою толстовку, оставаясь в тонкой футболке.

Он думает об этом, сидя за одним из столов в читальном зале, прикрываясь книгой с заданием по английской литературе, и, кажется, Луи не замечает его, потому что ничего не говорит, даже не смотрит в его сторону. Но также Гарри знает, что Томлинсон умеет мастерски игнорировать.

Тяжёлый вздох помимо воли срывается с его губ, когда он, прикладывая усилия, отрывает взгляд от Луи и осматривает комнату. Пожилая библиотекарша миссис Швейцер что-то усердно пишет за столом, изредка поглядывая на Томлинсона, проверяя, хорошо ли он выполняет обязанности, из которых состоит его наказание.