Паучий престол I (СИ)

Резко вскидывает голову. Глаза болотного цвета смотрят на него сочувственно. Лишь миг. Сменяясь резким и пронзительным. Хлесткая пощечина, и Собаку затихает, словно его пыл вмиг испаряется. Сакура обнимает, гладит по спутанным алым волосам и что-то шепчет.

Взгляд цвета индиго жжет. Выжигает дыру в его сердце. Наруто подходит, приседает напротив и берет его за руку.

- Ты как? – спрашивает взволновано, беспокойно рассматривая его изломленные ногти.

- Жить буду, - отвечает ворчливо, прислоняясь лбом к плечу Намикадзе. Его обнимают за плечи и успокаивающе баюкают, как ребёнка.

Обманчивая идиллия, в которую Саске больше не верит.

========== Глава 10. Часть 2. ==========

Проклятие его силы отравляло ему жизнь.

Подчинение короне было страшным преступлением.

Его душа была измучена любовью и болью.

Он очень хотел убежать, но клятва заставила его остаться.

*Within Temptation. Hand of Sorrow

Прикоснуться к шершавым пластырям и тут же одернуть руку, зажмурившись. Провести пальцами по ладони и ничего не почувствовать, хмыкнув. Прислониться затылком к стене и позволить холоду течь сквозь твое тело, излечивая. Все это действие обезболивающего, которое ему, похоже, вкололи в изрядном количестве. Сам Саске был против. Он хотел чувствовать эту боль. Она была нужна ему. Она напоминала, что произошедшее буквально час назад не было сном.

Сидеть в узком коридоре невыносимо душно. Стены сжимаются, пульсируют мягким, ядовитым светом ламп, зудящих под потолком и нависающих прямо над головой. Приглушенные голоса по ту сторону двери не разобрать. Саске уже сотню раз напрягал слух, пытаясь выхватить хотя бы слово, но, увы, тщетно. Он должен знать, что творится за этой белесой дверью с куском пластика и золотом надписи «Директор мр. Хирудзен Сарутоби». Что-то важное происходит в этом коробе из железобетона, за плотно прикрытыми жалюзи, за монолитным директорским столом. И Учиха решает, что если из него никто не выйдет до того, как стрелки часов сойдутся на цифре два, он сам войдет в кабинет директора. Саске просто больше не может ждать.

Чуть повернув голову, смотрит на сидящего рядом Собаку. Тот спокоен и совершенно бесстрастен. Его лицо, будто каменное изваяние, с такими же пустыми глазницами и мертвенно-бледными губами. Гаара считает, что он поступил правильно. Саске благодарен ему за принятое решение. Даже, самую малость, благодарен судьбе, которая столь виртуозно расставила пешки на клетчатой доске. Но осуждение и настороженность скребутся внутри, словно бездомные коты, отчаянно пытающиеся выбраться из вонючей помойки. Мерзкое ощущение. Притупленное тем же обезболивающим. Но от этого не менее остро воспринимающиеся.

Сору увезли в больницу. Оно и понятно – после кулаков Собаку его лицо превратилось в нечто синюшно-одутловатое, заплывшее и безобразное. Он сам отказался ехать в больницу. Нечего ему там делать, тем более что лечащий врач просто обязан уведомить о произошедшем инциденте не только полицию, но и родителей виновников, пострадавших и всех участников в целом. А знать Учиха Фугаку о том, во что вляпался его примерный младший сын, точно не стоит. Уж с Какаши он как-нибудь договорится.

Они приехали почти одновременно: полиция, сестра Гаары, родители Сакуры, Какаши, Минато и опекун Соры. Сейчас же они все вместе с кураторами находились в кабинете директора. Их с Сакурой уже расспросили о том, что произошло, Сору же собирались допрашивать позже, в больнице. Что-то подсказывало Саске, что у мышонка не только лицо пострадало, судя по тому, что Собаку ни силу ударов не сдерживал, ни местами их нанесения не ограничивался. Гаара, словно приговоренный, дожидался своей очереди. В кабинете директора сейчас был Наруто.

Кто его знает как других, а его спрашивали о причинах конфликта, его друзьях, странностях, которые он мог заметить, и о порезах на его шее. Саске рассказал то, что понимал. О том, с чем он ещё и сам не разобрался, Учиха умолчал, ведь, в таком случае, в этой деревушке ещё на одного диагностируемого психа станет больше. На вопрос о том, как он получил порезы, Саске пожал плечами. Был в состоянии аффекта. Не помнит. Полиция опечатала спортзал. Нож не нашли.

- Сора сказал, что я – замена, - смотрит на так и не шелохнувшегося Собаку, придирчиво и въедливо. – Ты что-нибудь знаешь об этом? – просто надоело молчать. Надоело быть марионеткой, которую каждый пытается прибрать к рукам, словно в нем заключена какая-то особая ценность. Мышонок был прав. Саске чувствует себя так, будто он барахтается на самой кромке паутины, ещё не глубоко увязнув, пытаясь выкарабкаться, но с каждым рывком лишь ещё больше запутываясь в паучьих тенетах.

Собаку ничего не отвечает. Саске фыркает. А чего он, собственно, ожидал? Что Гаара выдаст тайны лучшего друга? Собаку слишком предан, словно цепной пес, готовый лизать руки своему хозяину, но в тот же момент у него слишком заточены клыки, чтобы столь самоуверенно протягивать ему открытую ладонь. Наверное, его все-таки отстранят от занятий, если вообще не исключат из школы. В какой-то мере, Саске жаль этого человека, но Собаку но Гаара не приемлет жалости. Для него, считающего себя проклятым, это естественный ход вещей.

Собаку медленно тянется к карману джинс. Достает телефон. Устало смотрит на темный экран, а после, простым прикосновением пальцев, оживляет застывшую темноту, озаряя её светом. Вот бы и в жизни все было так же просто.

- Вот, - протягивает ему телефон, откидываясь назад и упираясь спиной в стену. – Это ответ.

Саске осторожно вынимает телефон из кажущихся окоченевшими пальцев. Они, и правда, слишком тонкие, холодные и синюшные. Косточки, обтянутые бледной кожей. На несколько секунд его снова накрывают жалость и сочувствие. Наруто, как бы он ни старался, не смог помочь лучшему другу. Никто, наверное, уже не сможет, учитывая то, какую именно правду скрывает семья Собаку.

На дисплее фотография. Парни улыбаются на фоне до щемящей боли знакомого пейзажа. Инудзука маячит где-то на заднем плане, размахивая тяжелыми, закаленными шампурами. Собаку привычно сдерживает улыбку, но все же тянет уголок губ. Наруто искренне улыбается. Обнимает за плечи темноволосого парня, на лице которого выражение застывшей театральной маски.

Саске, и правда, больше не нуждается в ответах. Оказывается, одно фото может рассказать о целой вехе из жизни любимого человека. Болезненно, но справедливо. Каковы бы ни были мотивы Собаку, но Саске ему благодарен за проявленное великодушие.

Они с этим парнем совершенно не похожи, но все же что-то общее в их внешности есть. Не бледная кожа, не черные волосы и не темные глаза. Просто схожее. Очень отдаленное и смутное. Образное – так бы сказал Саске, рассматривая фото, придирчиво, въедливо, до мелочей, изучая каждую деталь. Каждую из тех, которые настойчиво шепчут, что он – замена.

- Наруто было шестнадцать, когда он начал ухаживать за одним парнем, - прикрыв глаза, приглушенно и слегка устало, начинает Собаку. Саске вздрагивает и до побелевших костяшек вцепляется в телефон. Словно боится, что его отберут. Глупо. Но эту боль хочется запечатлеть и никогда не отпускать. Помнить, чтобы сплести из неё непробиваемый щит вокруг собственного сердца.

- Знаешь, он вел себя с ним, как придурок, - Гаара фыркает. На его губах тень улыбки. Наверное, его слова не стоит воспринимать, как оскорбление. Скорее, как комплимент наивности и неосведомленности Наруто. Его романтичным порывам.

- Как с девчонкой, - продолжает Собаку все с той же, ностальгирующей улыбкой на устах. Жаль, что его глаза сейчас прикрыты. Саске кажется, что по ним он узнал бы куда больше. И как-то при этом не думает о том, что рассказываемое Собаку не должно иметь для него никакого значения. Если он все ещё не надеется таки склеить осколки, конечно же.

- Ну, знаешь, цветы там, подарочки-безделушки, прогулки за ручку, скромные поцелуйчики, - Гаара коротко смеется, зарываясь пальцами в жесткие, алые волосы. – Да и тот парнишка пиздец как на девку смахивал, а пятнадцать лет – возраст, знаешь ли, нежный. Он на своего Ромео, как на божество смотрел. Все ресничками хлопал, да смущался.