Паучий престол I (СИ)

- А я уже было подумал, что ты не придешь, - мяч плавно входит в корзину. Падает. Ударяется о пол, своим режущим стуком неприятно сотрясая тишину. – Удивлен? – парень оборачивается, смотрит, а в глазах вместо привычной серости – сталь.

- Ты был в моем списке подозреваемых, - сообщает буднично. Он не удивлен, скорее, озадачен, - Сора.

- И зачем тебе все это? – пару секунд они обмениваются взглядами, не сходя с места. Саске, полагаясь на свои навыки, пытается вычислить причину, но на ум приходит только одно. – Ревнуешь? – мышонок звонко смеется, искренне и неподдельно, словно забавляется его беспомощным видом и наивностью. Все намного запутаннее – так кажется Саске. Как и то, что все это надуманное и нарочитое, дабы создать соответствующий антураж. Неужто мышонок хочет его запугать?

- Нет. Нисколько, - отвечает в усмешке, приближаясь на пару шагов. – Я никогда не питал иллюзий по поводу Наруто. Моя любовь к нему – это только моя любовь. Она ему не нужна. Что ж, - пожимает плечами, - навязываться не в моих правилах.

Мышонок не врет – это Саске читает по его тону голоса, взгляду, общей расслабленности. Вопрос так и остается без ответа, мотивы неясны, а ситуация становится угрожающей. Эта деревушка оказалась слишком сумрачной, чтобы все, происходящее в ней, виделось простым и обыденным.

- Тогда – почему? – таки не выдерживает. До конца урока остается пару минут, и, если он не узнает ответ прямо сейчас, другого шанса может и не представиться, а оставлять у себя за спиной непознанного врага – это куда хуже, чем столкнуться с ним лицом к лицу.

- Почему, что? – переспрашивает, дразнясь. – Почему я принес те журналы, чтобы все посмотрели на фальшивку, которой на самом деле является Учиха Саске? Или же почему именно ты? А? – вскидывает голову дерзко, бросая вызов. Провокация – не иначе. Но если мышонок думает, что знает его, то он сильно ошибается. Не нравится ему фальшивка, значит? Что ж, будет ему Учиха.

- Думаешь, меня могут волновать какие-то там журналы? – приподнимает бровь, тянет уголок губ и хмыкает. Едва слышно и пренебрежительно. Складывает руки на груди. смотрит из-подо лба. Скептически, как на пустое место, у которого нет и быть не может преимущества.

- Да пусть обгладывают, пока не подавятся, - вольно машет рукой, словно давая позволение. – А вот причины твоей неприязни кажутся мне занимательными.

- Нет никакой неприязни, - отвечает, снова пожимая плечами. – Просто шалость – это я по поводу журналов, - Сора тоже не собирается уступать. Смотрит упрямо и настойчиво. Его право – так решает невозмутимый Учиха Саске. – А вообще, для тебя же старался, чтобы, - скалится дико, насмешливо, - уберечь твое хрупкое сердечко.

- Какая своеобразная забота, - бросает небрежно, пропуская все колкости мимо ушей. – И за что же, по-твоему, я должен тебя благодарить?

- Останешься с Наруто – и он тебя уничтожит, - серьезно, резко, категорично, словно и не сомневается в своих словах. – В моральном плане, конечно же. Поверь, я даже знаю, как он это сделает.

- Да ну? – спрашивает скептически, снова приподнимая бровь, а у самого что-то скребется внутри – неприятное и острое, словно осколок, давно зудевший, но от которого он никак не мог избавиться. Приглушенная трель звонка доносится до него, как сквозь вату. Этот разговор нужно заканчивать. Великодушно простить мышонка и настойчиво посоветовать ему не лезть не в свое дело. А потом разобраться с самим Намикадзе, даже если для этого придется прижать Ко. Если, конечно, он придумает, как их прижать.

- Послушай, Сора, - выдыхает, равнодушно и слегка устало, - какими бы мотивами ты не руководствовался – забудь. Мы с Наруто сами разберемся, - ужесточает тон голоса, назидая. - Без посторонней помощи. Ясно?

- Да разбирайтесь, пожалуйста, - мышонок фыркает, обижаясь. – Только когда будете говорить, так сказать, по душам, не забудь задать ему два вопроса. Первый, - приподнимает согнутую руку и оттопыривает указательный палец, - кто такой Курама? А второй, - средний палец добавляется к указательному, - кого он пытается заменить тобой?

- Если ты знаешь ответы на эти вопросы, - цедит, сжимая кулаки, ведь это больно – понимать, что кто-то знает о твоем возлюбленном больше, чем ты, - так, может, сам же и расскажешь мне?

- Э-э-э, нет, - тянет хитро, самодовольно, упиваясь его бессильной злобой. – Это пусть Намикадзе тебе расскажет, что на самом деле у него в голове, - эти слова звучат как-то двусмысленно, с подтекстом и издевкой, и Саске, ведомый горьким отчаянием, срывается.

- Если ты о его болезни, то мне все известно! – рычит, словно дикий зверь. За пару шагов преодолевает расстояние между ними. Обеими руками хватая мальчишку за шиворот. – Чтоб ты знал – между нами нет тайн! – а у самого душа наизнанку выворачивается, сочась лживым ядом. Слова о том, что он – замена, впиваются в сердце. Очередные осколки-занозы, которые не вытащить. По крайней мере, не только собственными стараниями.

- Да ну? – шепчет, растягивая губы в глумливой улыбке. – Ты лжешь, гарадской. Намикадзе лжет твоими же устами. Лжет о том, - бескровные губы едва шевелятся, но от этого, слетевшие с них слова, не становятся менее щадящими, - что демона больше нет.

- Мразь! – отталкивает, сильно и не задумываясь о последствиях. Сора падает на пол и снова смеется. Как псих. Здесь все психи. И он сам постепенно сходит с ума, тщетно барахтаясь в этой паутине безумия. Найти Наруто – вот что сейчас заботит более всего. Найти и задать эти чертовы вопросы. Мышонок победил. Браво! Овации и аплодисменты. Ему же, поверженному, только и остается, что с достоинством покинуть поле брани.

Разворачивается и уходит. Пытается уйти, но удар о дощатый пол мутит мир перед глазами, сливая его в единое, слепящее пятно. Опрометчиво повернулся спиной к врагу, считая, что тот удовлетворен своей победой. Забыл, что за личиной серой мышки скрывается коварная змея.

- Ни черта ты не знаешь, Учиха, - шипит ему на ухо, а у горла холод смертоносной стали. – Уезжай из деревни. Уезжай и не возвращайся. Пока ещё можно оборвать паучьи сети.

- Ты – псих, Сора, - хрипит, сглатывая вязкий ком. Мальчишка знает, что делает. Руки заломлены за спину, хватка железная, острые колени давят на ребра так, что тяжело дышать, а нож у горла опасно царапает кожу. Не дилетант. Слишком профессионально и нереально, чтобы в это поверить.

- Не больше твоего, - приглушенно смеется, а после прикасается языком к уху. Мерзко и противно. Словно его головой макают в вонючую слизь. Его сейчас вырвет. От этого забивающегося в нос запаха ладана.

Он барахтается, извивается, ползет. Лезвие царапает горло и горячие струйки текут под рубашку. Щекочут, словно насмехаются. Все, как в тумане. Внутри пульсация клубков инстинктов. Выжить, ломая ногти о пол, сдирая кожу пальцев до крови, крича в надрыве, уворачиваясь от липких прикосновений губ и языка к коже.

Душащая тяжесть сменяется неожиданной легкостью. Звуки приглушены, но от этого не менее отвратительны. Крик двух знакомых голосов. Смех. Снова крик. Ругательства. И смех… смех… смех… переходящий в кашель и хрип.

Саске содрогается. Упирается кровоточащими ладонями в пол и садится. В ушах звенит. Перед глазами туман. Воздух со свистом рассекает что-то тяжелое. И снова хрип. Саске пораженно отопревает назад. Опять свист. Собаку не щадит мышонка. Бьет по лицу – добротно и с оттяжкой. Ухмыляясь.

Гаара не остановится – вот что понимает Саске, видя, что Сора уже и не сопротивляется. Просто лежит сломленной куклой и тяжело дышит. Нож в свете падающего луча поблескивает своим багровым лезвием.

Саске тянется и что-то хрипит. Сил нет. Совершенно. Тьма, сочась из углов его забытого прошлого, снова надвигается. Источая страх, мелькая перед глазами кровавыми всполохами и криками знакомых голосов.

Громкий лязг выводит Саске из транса. Надрывные ругательства и снова борьба. Он устал. Слишком. Проще поддаться темени и уйти в забытье. Саске проводит рукой по лицу и приоткрывает глаза. Собаку рвется из мертвой хватки, что-то шипя. Его кулаки крепко сжаты, сбиты и окрашены алым. Саске выдыхает. С облегчением. Утыкается лицом в ладони и трет, пытаясь привести себя в чувство. Помогает. Надолго ли?