Это было у моря (СИ)

- Что, о чем говорили?

- Да. Напомни.

- Да о разном, мама. Ты мне рассказывала историю Джоффриного телохранителя.

- Кого?

- Ну, Клигана.

- Ах, это. Да, что-то припоминаю. Тот, обожженный. Да, печальная история.

- Мама, ты здорова? Ты какая-то странная.

- Голова очень болит, детка. Ну, у меня бывает, ты же знаешь.

- Да, мам. Знаю. Выпей таблетку, тебе обычно помогают.

- Уже. Теперь думала подремать.

- Ну хорошо, мамуль, я поняла. Мам, один вопрос, можно?

- Да, конечно. И даже не один. Ну?

- Тут… я тут узнала… случайно, что у вас с тетей ну, вроде как, была договоренность про меня и про… Ну, что мы с Джоффри…

- Что вы поженитесь? Да, был такой разговор. Но не договоренность. Просто разговор. И не у меня с Серсеей, а у Роберта с твоим отцом. Но чисто в качестве варианта. Роберт считал, что ты хорошо повлияешь на его сына и что вы друг другу подходите. Отец вроде как был тоже не против – ты же знаешь, что они с Робертом как братья друг другу. Им обоим было бы приятно породниться – когда-то уже не получилось – ну хоть дети чтобы. Серсея заговорила об этом и сейчас, когда ты улетала. Я сказала ей, что, в общем, не возражаю. Особенно если твой отец - за. Но что настаивать или заставлять тебя не буду. Это все на твой выбор. Мы подумали, что вам для начала было бы неплохо познакомиться. Ну и поездка эта кстати была. Вот, собственно, и все.

- Уф, мама. Все же тебе стоило мне сказать. Отсюда все выглядело – ну, ты понимаешь…

- А ты спрашивала об этом Серсею?

- Нет, я решила сначала спросить у тебя.

- А до этого, конечно, накрутила себя до полуистерики? Детка, все же тебе стоит больше доверять людям. Я все понимаю, возраст, взрослые - враги… Но за косу тебя насильно замуж никто не потащит. Тем более, косы ты отрезала…

- Мама, прости. Я… мне стоило позвонить тебе раньше. И спросить сразу.

- Да, конечно. Вот именно. Ты же знаешь – ты можешь нам доверять. Абсолютно во всем. Если тебе не нравится Джоффри, то забудь про все это, никто и не собирается настаивать. Не веришь мне, спроси у папы.

- Что, мам? Я не поняла. У кого спросить? Мне показалось, ты сказала…

- Неважно. Малыш, у меня ужасно болит голова. Давай завтра поговорим, а? Ну, или вечером.

- Хорошо, мам, конечно. Я люблю тебя. Отдыхай!

- И я тебя, больше всего на свете. Пока! Целую.

Санса нажала «отбой» и задумалась. В общих чертах, разговор шел именно по тому сценарию, что она себе и представляла. Только в самые отчаянные моменты прошлой ночи Сансе приходило на ум что-то иное. В пять утра, когда засыпаешь в слезах и просыпаешься тоже от влаги на щеках, разбуженный собственным криком, все кажется возможным…В принципе, про свадьбу можно было забыть. Но что-то продолжало тревожить Сансу, крутясь, как бабочка, залетевшая в абажур, в ее голове. Папа…Мама как-то странно говорила про отца. Словно он жив. Конечно, это была не первая странность, что Санса замечала за этот год, и даже не вторая. Наверное, Санса опять себя накручивала. Потом, мама явно нездорова. Это, наверное, из-за головной боли – решила она. Завтра позвоню, и все наладится. Да и до отлета уже недолго ждать.

Отлет… Она должна улетать в следующий понедельник, днем. Мать обещала встретить ее в аэропорту. Лететь недолго – два часа. В дороге она будет слушать музыку и смотреть в окно. Глядеть, как исчезает за окном море, как ровные поля сменяются гористой местностью, густыми еловыми лесами - как томный юг переходит в строгий север, словно вода от мороза превращается в кристалл льда. Она скучала по дому. Но и тут все же было совсем неплохо. Домой Санса увезет толстый том воспоминаний – можно было бы книгу написать. Может быть, когда-нибудь и напишет. Когда все это отойдет назад, и из кровоточащей разрывами свежих ран плоти превратиться лишь в пожелтевший лист со смутными силуэтами, пятнающими края этой истории – тогда можно будет все вспомнить, или придумать заново - и оживить в памяти. Сейчас это было бы слишком жестоко и нечестно. По отношению как к себе, так и к остальным…Санса вновь откинулась на спину и уставилась в почти полуденное выцветшее голубое небо. По морю бежали барашки. По небу - тоже…Вот кролик, вот овечка, вот прыгающий волк… А это – напоминает корону… Ветерок приятно шевелил влажные от близости моря вихры на висках и холодил нагретые на солнце коленки. Санса продолжала смотреть на небо – мысли вяло текли у нее в голове, протяжные, как вот то длинное, похожее на вопросительный знак облако…Потом замелькали смутные образы – то ли явь, то ли греза… какие-то розы, колеса, оранжевые дорожные знаки, хлопья снега за окном – или это облака? Санса сама не заметила, как крепко заснула, свернувшись клубочком на теплой шероховатости волнореза, греясь в лучах полуденного солнца, точно сонный зверек, слишком уставший, чтобы продолжать свой долгий путь к родной норе. Примерно через час к ней подошли две голодные чайки – они старательно обошли спящую, посовещались между собой, попробовали на вкус ее тапочки и, поняв, что это несъедобно, снова взмыли в уже чистые, пронзительные своей синевой небеса. Они кричали от голода - а рыжая девочка мирно спала под эти крики, подложив узкую ладонь под щеку. Ей снился далекий замок - тот, что всегда виден за облаками перед закатом – пристанище фата-морганы. Она шла по длинному каменному мосту и знала – путь ее окончен. Можно было уже не спешить – дверь была приотворена, и за дверями ее ждали, она была там вечно желанной гостьей. Было уже неважно, что ее босые ноги оставляли на белой поверхности моста кровавые следы. Она была дома…

2.

Санса проснулась от холода и не поняла, где она вообще находится. Спина онемела от лежания на твердой поверхности. Ноги чесались – и неудивительно – она была вся в пятнах от комариных укусов. Опять заныл проклятый бок - она с утра не выпила таблетку и вот пожалуйста – результат налицо. Страшно хотелось пить. Что вообще это за место? Она села, огляделась. Похоже, ее сморило на волнорезе. Интересно, сколько длилась эта напасть? Солнце уже переползло за деревья, и теперь волнорез оказался в тени. Было такое ощущение, что уже даже не день – вечер. Санса взглянула на недовольно просящий есть телефон – батарейка почти села, не выдержав длительного отчаянного солнцепека – на часах было без десяти пять. Боги, неужели она проспала тут пять часов? Неудивительно, что так хотелось есть. Хорошо, что хоть в воду не свалилась. Санса боязливо покосилась на край волнореза. Запросто можно было и скатиться. Она нащупала свои тапочки. На одной, похоже, посидела чайка – вся клетчатая поверхность была в белом гуано. Вот пекло, это были ее любимые тапки! Мерзкие чайки. Ну и сама виновата, нечего было тут спать.

Санса неохотно поднялась. Надо было что-то предпринять. Где-то поесть. Но кафе при гостинице сейчас закрыто – время обеда прошло, а на ужин ресторан открывался лишь в семь. Нет, до семи она ждать не согласна. Желудок, казалось, уже начал сам себя переваривать. Надо было сходить в номер, перекусить наскоро чем-нибудь оставшимся в холодильнике, переодеть тапки (и застирать их) и потом уже там решить, что же делать дальше. Чего Санса точно не хотела – так это идти сегодня к тетке. Встреча с Клиганом все еще пугала ее – кто знает, как он на нее теперь будет смотреть? Наверное, как на глупую девчонку. Но она и была глупая - умные, по крайней мере, не спят на волнорезах, оставляя свои тапки на милость чайкам. Да и саму себя – на милость первого прохожего. Сансу передернуло. Как ни крути, близость Сандора ее избаловала – Санса привыкла чувствовать себя защищенной, перестала вздрагивать по каждому поводу, дергаться по пустякам. К хорошему быстро привыкаешь - подумала она автоматически и тут же поймала себя на этой мысли. Что же это было, хорошее? За эти сутки произошло так много, и столько раз уже ситуация перевернулась с ног на голову, что бедная Санса совсем запуталась и зареклась давать какие бы то ни было нравственные оценки ситуации. Хорошо или плохо – оно прошло, - сурово сказала она себе. - Теперь надо было привыкать обратно – бояться, следить за каждым шагом, ступать тихо и незаметно. Становиться прежней Сансой, замкнутой и осторожной… Она вздохнула – эта перспектива, хоть и казалась логичной, не вызывала у нее в душе никакого позитивного отклика. Это все равно что лезть в тесную обувь после длинного прекрасного дня в ботинках по ноге. К вопросу о ботинках – стоило уже продвинуться. Деревья бросали длинные синие тени на волнорез, и с каждой минутой становилось все прохладнее. Санса поежилась, подняла свои тапки и с неохотой поплелась в сторону гостиницы. Через полчаса она вышла оттуда уже в кедах и с рюкзачком на плечах. Пока Санса была в номере, ей вдруг пришло в голову, что давно уже хотелось пойти в магазин и купить себе мороженое. Если у нее сейчас есть оказия – вот пойдет и купит. Хватит уже сидеть и маяться. Никто ее не спасет. А к тетке идти не хотелось. Даже звонить ей у Сансы не было сил. Поэтому она решительно набросала Серсее сообщение о том, что сегодня не придет – даже не стала, вопреки обыкновению, придумывать оправдания и пытаться себя выгородить. Просто отчиталась по факту и приписала, что заглянет непременно завтра. Пусть себе тетка думает, что ей хочется. В конце концов, какое Сансе до этого дело? Если она не может контролировать не только Серсеины мысли, но даже свои-то с трудом держит в узде, то и переживать нечего. И Санса зашагала по проселочной дороге. Через пять метров она сняла кеды и начала с удовольствием пылить, специально по нескольку раз шаркая ступнями по мягкой желтоватой пыли. В пекло все железяки. Сегодня Сансе хотелось пройтись босиком – и точка. И она решительно зашлепала по дороге по направлению к магазину, поднимая вокруг себя облачко пыли, напоминающее то, что возникает, когда чертишь мелом по асфальту - и мыслей у тебя больше, чем маленький драгоценный кусочек может себе позволить нарисовать.