Это было у моря (СИ)

- Я тоже так думаю. Как мне с тобой повезло! Ты просто схватываешь все на лету. Мой сын!

- Ну да, а чей же еще…

Серсея была собой очень горда. Даже Бейлиш не сумел бы лучше обделать это дельце. “Надо будет позаботиться о комнате для Сансы. Может, уступить ей свою спальню? Нет, пожалуй, это будет слишком. Устрою ее в комнату к Мирцелле. Та уже второй день жалуется на ухо, вот под этим предлогом и переселю ее в гостевую – чтобы была поближе ко мне. А Сансу – в конец коридора, подальше от взглядов. Чтобы не смущать девчонку…”

- Мама, а что можно подарить Сансе? Ну, на день рожденья? Что-нибудь особенное…

- А подари ей тот кулон, что достался тебе от деда. С нашей гербовой печатью. У меня есть такой же, тот, что достался от бабушки. Они почти одинаковые, только тот, что у тебя – поменьше… Дорого и символично.

- Отлично! Надо его найти - я взял его из столицы.

- Он лежит у меня в спальне, в сейфе, дорогой. Напомни вечером, я тебе достану его. Еще надо красиво упаковать…

- Фу, еще глупости – повесить на шею, да и ладно.

- Нет, милый, женщинам нравится красивая упаковка. И не только женщинам – всем. В этом половина интриги. И так во всем.

- Мам, нет, это бабские штучки. Мне не интересна упаковка – я хочу то, что внутри. А остальное – пустая трата времени для всяких слабоумных… Если хочешь, упакуй сама. Коли ты считаешь, что это необходимо…

- Хорошо, милый. Договорились. А, слушай, еще вот что. Похвали своего брата. Он так собой горд из-за этого выезда на коне. Просто пузырится весь от счастья… А из мужчин у нас только ты.

- Кого, Томмена? Не стану я его хвалить. Ты видела, как он сидел на этой мелкой лошади? Как мешок с картошкой. Хуже девчонки. Пусть сперва научится ездить. Не смеши меня. Пусть вон Пес его хвалит, он вечно старается подлизаться, а Томмен и рад. Вот олух! Мы же ему платим, а брательник возомнил, что Пес его любит! Боги! Пес – любит… Я уже и друзьям про это рассказал – вот был ржач…

- Милый, не забывай – это твой брат. Не надо обсуждать его с друзьями. Мне это не нравится.

- Ну и что, что брат? Он же позорит меня и тебя тоже. Ему надо бы равняться на родственников, а он таскается, как хвост, за каким-то дурацким, страшным, как чудище, охранником. Стыдоба. Ты бы лучше научила его, как надо обращаться с прислугой, а не втирала мне про эти телячьи нежности. Радуйся, что я ему не дал пенделя тогда за столом – когда он устроил скандал из-за того, что ты услала Пса лакать из миски на кухне. В следующий раз я и гостей не постесняюсь.

- Хорошо, все, оставим это. Тем более, мы уже приехали.

Они подъехали к дому. Лимузин как раз показался из-за поворота. Серсея открыла пультом ворота и въехала на участок. Нет, если вдуматься, день сегодня отнюдь не плохой…

========== V ==========

Я знаю магию чисел,

Я знаю магию слов,

Я знаю, как вызвать любовь мыслью,

Как заговорить кровь.

Я знаю, что было, что будет и что есть,

Но ничего из того не хочу изменить -

Мои ноги в земле, голова в небесах,

А тело здесь - растянулось в нить -

Поиграй на этой струне,

Узнай что-нибудь обо мне!

Поиграй на этой струне,

Узнай что-нибудь обо мне -

Я такая слепая, я такая святая,

Я знаю всё, но я тебя не знаю,

Я играю у края музыку рая,

Но кто меня знает, кто я такая…

Я знаю, о чём говорит гранит,

О чём толкует топот копыт,

Как олово лить, как молоко кипятить,

Я знаю - во мне снова слово болит.

Я знаю, как выглядит звук,

Что делает с миром движение рук,

Кто кому враг и кто кому друг,

Куда выстрелит согнутый лук -

Поиграй на его струне,

Узнай что-нибудь обо мне!

Поиграй на его струне,

Узнай что-нибудь обо мне -

Я могу появиться, я могу скрыться,

Я могу всё, что может присниться,

Я меняю голоса, я меняю лица,

Но кто меня знает, что я за птица…

Птица-птица, птица-синица -

Родилась на ветке, а хотела в клетку,

Птица-птица, птица-синица -

Родилась на ветке, а хотела в клетку…

Ольга Арефьева. Магия Чисел

На волнорезе оказалось и вправду здорово. Бывают такие моменты – когда ты понимаешь, что это место - «твое». Ты узнаешь его по незаметным для других признакам, про смазанным приметам, что зовут только тебя, как тайные знаки, оставленные кем-то в веках. Ты, как ребенок из сказки, бредешь, ища под ногами хлебные крошки, которые уже давно съели прожорливые птицы – но в какой-то момент вдруг понимаешь: ты - на тропе. Тебе уже и подсказки без надобности – ты идешь по наитию, словно к пупку прицепили крючок – а кто-то тянет тебя издали, и ты перестаешь сопротивляться – если ты мудр. Или рвешь свою плоть на куски – если ты горд. А если ты осторожен и внимателен, то просто идешь, словно и нет никакого зова – а ты направляешься туда по доброй воле, но при этом не натягивая нить и не спеша за ней, как за последней надеждой, примечаешь путь, его особенности, характерные черты, создаешь себе мысленные картины и яркие образы и складываешь их в память – про запас. Чтобы потом иметь возможность вернуться…

Санса пробыла на длинной каменюке долго. Она то сидела, болтая ногами над морем, то ложилась спиной на теплую неровную поверхность волнореза. В какой-то момент она потеряла счет времени – солнце поднялось, и набежали тучи, и ветер разметал их, волнуя водяную сонную гладь, как шаловливый ребенок морщит туго натянутое покрывало, тайком забираясь на материну кровать. Санса смотрела, как в зависимости от положения лучей вода меняет цвет, и как волнуются пенные барашки, и как прячутся они под зеленоватое одеяло утихших волн. На нее вдруг снизошло удивительное спокойствие, почти апатия – но не было больше той тяжести, что разрывала ей душу минувшей ночью. Как будто она шагнула в другую эру – а за спиной, слегка скрипнув, закрылась уже навсегда позабытая дверь. Санса и не пыталась ее придержать. Что было, то прошло. Стоило подождать – пока туман перед ней приоткроет крошечное окошко и оттуда, крадучись, робко выглянет новый путь – и уже не нужно будет биться ошалевшей птицей в заколоченные окна и двери – путь осветит себя сам и позовет вперед.

Она время от времени лениво пыталась звонить матери – но те вопросы, что томили ее весь предыдущий день, словно потеряли свою остроту. В какой-то момент мать все же подошла. Голос был странен, и опять была эта незнакомая протяжность гласных, которая так резанула Сансе ухо неделю назад. Сегодня, впрочем, ее это не так шокировало – она бы не удивилась, если бы мать сама ее не узнала – даже тембр собственного голоса казался ей чужеродным.

- Санса?

- Да мам, привет, это я. Почему ты не подходила?

- Когда?

- Ну, я тебе уже два часа пытаюсь дозвониться. И на домашний. И на мобильный.

- Я не знаю. Я не заметила звонков.

- Ну ладно, неважно, главное – я дозвонилась. Как ты?

- Все хорошо.

- Как-то это невесело звучит, мам. В прошлый раз ты была куда веселее.

-А когда мы с тобой говорили в прошлый раз? Запамятовала.

- Да вчера же, мам, ты что.

- Совсем не помню. И о чем?