Вензель твой в сердце моем...(СИ)

— К сожалению.

— А если бы вы стали друзьями, тебе было еще больнее: ты ведь захотела бы большего…

— А это невозможно, потому что он любит тебя. Но это я бы пережила, как переживаю каждый день, Юни-сан…

— Я знаю, Велия-сан. Я не договорила. Просто ты также знаешь, что в конце концов Бьякуран-сан раскроет правду о нас, и думаешь, что тогда Гамма тебя возненавидит. А еще думаешь, что если бы вы были друзьями, он бы решил, что ты его предала, и это причинило бы ему слишком много боли. А ты не хочешь причинять ему ее и считаешь, что лучше каждый день мелко его подкалывать, заставляя ненавидеть себя.

— Юни-сан, я просто не хочу, чтобы он разочаровался еще и во мне. Знаешь, я усвоила за свою жизнь один урок. Если разочаровываешься в одном человеке — это больно. Если сразу во всех — это смертельно.

— Думаешь, Гамма разочаруется во мне?..

— Не знаю. Я не провидец, как ты, не психолог, как Бьякуран-сама, не умею читать людей как открытую книгу. Босс говорит, что Гамма не должен знать о ваших отношениях, потому что, во-первых, может им помешать, а во-вторых, рядом с тобой не должно быть человека, которому больно будет смотреть тебе в глаза. Ты говоришь, что Гамма не должен знать о вас, потому что ему будет слишком тяжело принять правду, пока семья Джессо не докажет, что их не стоит опасаться. Не хочешь причинять ему лишнюю боль и доставлять лишних волнений. А я просто принимаю всё происходящее как данность и готовлюсь к худшему.

— Грустно жить, ожидая от будущего только разочарований…

— Зато так они не причинят лишней боли. Я просто к ним готова, не даю ударить себя исподтишка, ведь такие удары самые болезненные. Потому я и не хочу бить Гамму в спину «предательством друга». Лучше пусть ему поставит подножку оппонент по словесным перепалкам.

— Ты сделала слишком многое, чтобы он тебя возненавидел.

— Я сделала недостаточно.

— Что ты имеешь ввиду?..

— Ничего особенного. Ты ведь собиралась идти его спасать, верно? Потому так и оделась? Знаешь, Юни-сан, я тебя никогда и ни о чем не просила. Но сейчас прошу…

— Я не оставлю всё на тебя! Знаю, Бьякуран велел тебе оберегать меня ото всего, но…

— Неверно. Я не собираюсь сейчас выполнять приказы Джессо-сама. Сейчас я собираюсь закончить то, что еще не успела.

— О чем ты?..

— Он еще не ненавидит меня, Юни-чан.

— Велия-сан… Ты собираешь спасти его, чтобы?..

— …окончательно растоптать его гордость. Самое страшное для сильного мужчины — получить спасение от женщины, которая была слабее него и которую он терпеть не мог.

— Но, Велия!..

— Юни-чан. Просто позволь мне сделать для человека, которого я люблю, всё, что могу.

— Но ведь даже Гамма попался, если ты пойдешь одна…

— Ты и правда думаешь, что я слабее Гаммы, Юни-чан?

— Почему ты смеешься, Велия-сан?..

— Потому что ты недооцениваешь Бьякурана Джессо. Мой хозяин никогда не поручил бы защиту самого дорогого человека тому, кто не способен его защитить.

— Ты притворялась на тренировках с Гаммой?

— Нет. Просто я не показывала навыки, о которых знает лишь Бьякуран-сама — человек, которому наш клан обязан своим существованием. Человек, которому я уже дважды обязана жизнью.

— Но, Велия-сан…

— Я вытащу Гамму, если ты мне поверишь, Юни-сан. И это всё, о чем я тебя прошу. Просто поверь мне. Всего один-единственный раз.

«Ведь мне никто никогда не верил».

— Хорошо. Я верю тебе, Велия-сан.

«А зря…»

— Спасибо, Юни-сан. Гамма вернется, обещаю.

— А ты?..

«Любовь — это клеймо на душе, поставленное безответственным палачом, необработанное и загноившееся. Оно медленно впрыскивает в кровь токсин разложения, заражая ее собственной обреченностью, и заставляет душу отделяться от тела. Планомерно».

— Не двигайся, Гамма!

— Замолчи, зачем ты вообще за мной пришла?!

— Потому что Юни-сан попросила спасти своего помощника, почему же еще? Точнее, она собиралась заявиться сюда самолично и попытаться вразумить собственных врагов, чтобы они вернули тебя «на Родину», но я отговорила ее.

— С чего бы?

— С того, что я начальник службы безопасности и не могу ставить босса под удар. А еще с того, что Юни-сан — моя подруга, но в это ты, конечно же, не поверишь.

— Что вы подруги, и так ясно! С чего бы еще ей так за тебя держаться, и с чего бы тебе улыбаться ей, хотя в жизни никому не… Ай! Ты не можешь делать перевязку, не нажимая на раны?!

— Гамма… Ты что, правда веришь, что мы с Юни-сан подруги?

— С чего это ты на шепот перешла? И что, я не должен был в это верить, это очередная фальшивка?!

— Нет. Юни-сан — моя подруга. И я защищу ее, чего бы мне это ни стоило. Я не вру.

«Но мне никто не верит. Кроме нее. Она моя подруга, потому что верит, несмотря ни на что, даже на то, что знает о моей лжи. Она просто умеет принимать людей такими, какие они есть, и прощать. Умеет дать второй шанс. За это ее полюбили Бьякуран-сама и ты, за это я подпустила ее к себе ближе, чем кого-либо».

— Не понимаю я тебя… То ты с серьезным видом несешь чушь, то говоришь серьезные вещи, смеясь и паясничая. То ты язва, от которой ничего, кроме ехидства, не дождаться, то говоришь так, словно читаешь философский словарь!

— Я странная, да?

— Слишком!

— И ты не можешь меня понять.

— Не могу и не хочу! Но я верю, что вы с Юни-сама подруги. И она важна для тебя. Потому и не прошу ее убрать тебя с должности.

— Спасибо…

«Спасибо, что поверил мне, Гамма. Но знаешь… я и сама себе не верю. Потому что запуталась в своей паутине. Не верь мне, Гамма. Ни в чем не верь».

— Ты и правда сегодня слишком странная. Возможно, это из-за ранения? Когда перевяжешь меня, я осмотрю твою рану…

— Не стоит.

— Почему?

— Потому что она неглубокая, я потом сама себя зашью.

— Как хочешь.

«Просто нам нельзя терять время, Гамма. Тебе нельзя его терять. Моя семья — теневые убийцы, которые никогда не сражаются в открытую, потому я и сумела тебя спасти. Наша стихия — яд и удары исподтишка. Но я не хочу, чтобы ты это видел. Потому сейчас ты уйдешь из этого охотничьего домика, а я активирую ловушки, устроюсь в засаде и сниму из снайперской винтовки всех, кто за тобой погонится. Их ведь должно быть не так уж и много. Остальные остались в особняке — разлагаться в ядовитых испарениях, выпущенных в вентиляцию».

— Прости, пришлось прижигать. Но ты же отважный рыцарь прекрасной, очень-очень юной дамы, так что переживешь.

— Перк… рати… Хоть сейчас…

— Ни за что.

— Да почему… ты ме… ня так… ненавидишь?

— Я тебя не ненавижу, Гамма. Просто побаиваюсь некрофилов-педофилов, знаешь ли. Вдруг там и еще какая «филия» примешалась, и мне тоже стоит поберечься, как и Юни-чан?

— Как же ты… меня…

— Достала? Замучила? Истерзала? А может, ты меня ненавидишь?

— Ненавижу?.. Зачем же… ненавидеть… серую массу?..

— Ути, какие мы! А ведь эта серая масса тебя спасла, вытащила из лап смерти, зашила раны, прижгла их без наркоза, да еще и бинтики вот накладывает…

— Просто… ты садистка.

— Нашли друг друга два извращенца! Ну что, Гамма-кун, свадьба-дети, любовь до гроба? Моего, конечно же, ты ведь любишь только мертвых барышень и юных, а я аж на год старше тебя — пролетаю с этим пунктом… Эй, не теряй сознание! Давай, очнись!

«Ты не можешь умереть, Гамма. Потому что рано. Ты еще не успел простить Юни-сан за предательство, а должен, иначе ей будет больно. Я ее понимаю, ради любви на что только не пойдешь, да и верит она, что делает как лучше для тебя, но… для меня ее поступок выглядит как предательство. Потому что она не сказала правду тебе. И знаешь, Гамма… это еще и потому, что я сама всё время всех предаю. Потому и вижу черное даже в белом. Ведь верна я только одному человеку. Бьякуран-сама — тот, кто дважды спасал мне жизнь, тот, кто дал будущее нашей семье, и просто тот, кто однажды сказал мне, что даже такие как я, насквозь лживые и фальшивые люди, должны жить. Мы ведь приносим только боль и несчастья окружающим, так я думала, но он показал мне, что я могу приносить улыбку. Ему. Ему одному, ведь он единственный, кто получал выгоду от смертей тех, к кому я втиралась в доверие и кого убивала ядом. И он единственный, кто, зная обо мне всё, никогда не питал ко мне ни ненависти, ни отвращения. Юни-сан всего не знает, но, возможно, она бы тоже приняла меня. Ведь она уникум. А вот ты… ты никогда ничего не узнаешь обо мне. Потому что ты слишком добрый. И ты бы мне посочувствовал. А мне не нужна жалость. И я не хочу, чтобы ты подпускал меня ближе. Испачкаешься».