Билет в один конец (СИ)

========== Глава 27. ==========

Идёт пятый день пассивной забастовки Алисы Шутер. Если точнее, то она не выходит из своей комнаты, а если и выходит, то никто её не видит. И самое страшное – исчезло с крыши гнездо. Есть следы присутствия в спортзале, на стрельбище, на кухне, даже в библиотеке меняются книги, но сама Ал словно призрак тихо перемещается по Башне. Наташа злится и обдумывает ситуацию. Она прекрасно понимает, что виновата, что не нужно было так открыто говорить о подозрениях. Даже если Алиса говорила, что понимает, почему так происходит, всё равно это было дико и бессмысленно. Можно же было попробовать по-другому, ласково втереться в доверие, помочь освоиться в группе супергероев, но нет. Мы не ищем лёгких путей, мы стараемся бить сразу и больно, по самым уязвимым местам каждую секунду, пока не начнут кровью плеваться. Горе от потери близких, вечное чувство вины за разразившуюся войну и сотни погубленных жизней, ненужность и слабость. Любовь, на которую не ответят. Такое не сыграть, каким бы хорошим актёром ты не был. Что же случилось с тобой, Наташа? Почему ты стала такой жестокой? И за что Алиса Шутер с нежностью называла тебя, хотя и не тебя вовсе, лучшей подругой?

А Клинт… Раньше он ревновал к Френу, не понимал, каким должен быть человек, чтобы так влюбить в себя девушку. Он и сейчас, когда узнал правду об охотнике, многое не понимает. Что ему делать дальше? Как быть? Клинту кажется, что он сходит с ума. Он даже мог назвать событие, с которого это началось. Да всем и так известно, что со встречи с Алисой Шутер. Сокол помнил, что прежде услышал мурлыкающий голос, песню о монгольских степях, а затем и увидел склоненную рыжую макушку и ловкие руки. А потом и глаза: напуганные, растерянные и бездонные. Тёмные пропасти на фоне белой кожи и рыжеватые дуги бровей. Снежная принцесса, поющая о сухих пустынных землях.

Он закрывал глаза и видел, как наяву: ночь, монгольская степь, кибитка и пасущиеся недалеко от передвижного жилища лошади. Они вдвоём у костра, Ал что-то вышивает на льняном полотне нитками оливкового цвета, а Клинт лежит у неё на коленях, отдыхая перед долгой дорогой. “Спи, мой милый, засыпай, завтра ехать далеко”, - говорит она, и голос её смешивается с завыванием холодного ветра и треском костра. Куда они приедут завтра, где остановятся на ночлег? В такой же степи или на окраине какой-нибудь деревушки, где добрые люди дадут им кувшин молока. Шутер будет пить жадно, густое парное молоко будет течь по губам и шее, скромно огибая расставленные метки собственности, а потом вытрет лицо рукавом, передаст кувшин мужчине и расскажет ему о Млечном пути. Проклятая песня русской группы “Мельница”, которую он с трудом нашёл, и которую ему перевела Наташа, попутно рассказав ещё массу историй, чтобы он всё понял, не отпускает. Не мальчишка уже, краснеть от таких снов, что преследуют его. Но ведь и не видел он их давно.

А теперь всё уничтожено. Алиса им не доверяет, не разговаривает и злится, как никогда прежде. Она не просто злится, она ненавидит, считает их предателями и лжецами. Они чужие, и Ал была к этому готова, но недостаточно, как оказалось. Как отпустить прошлое, которое маячит перед глазами? Это была плохая идея, лучше Алисе в окружении дорогих людей не стало, всё только усложнилось. В таком ключе её разговоры о самоубийстве выглядят вполне правдоподобно. Она привыкла жить на максимуме, одним днём, не загадывая на завтра, потому что знает, что сегодня может быть последним. И дикая смесь сегодня-вчера-завтра в её голове действует похуже любого гипноза безумного скандинавского бога. Невольно вспоминается фильм, как его, “Эффект бабочки”, верно. Пытается исправить будущее и делает только хуже и себе, и другим. И в конце она придёт к выводу, что лучше было бы ей не появляться на свет.

Может и правда, махнёт он рукой на все условности, возьмет Рыжую Косичку подмышку и увезёт в степи, и гори оно всё огнём. Если этот мир обречён на гибель, то пусть погибает, всё равно. А они, бродяги, будут счастливы, это ли не самое главное. Проклятая песня, проклятая флейта, проклятый её голос, покусанные пухлые губы и белая кожа, на которой алыми пятнами будут расцветать следы страсти безумца. За какие грехи или добродетели ты мне послана, демон или ангел?

Клинт, наконец, улыбается, глядя в своё отражение на стекле, на фоне ночного города. Первый план: “Докажи, что сможешь защитить от любой беды” провалился, значит, придумаем новый: “Покажи, что ты то, что надо”. Хватит уже наблюдать со стороны, из-за углов и прятаться. Подумаешь, первое признание прошло не так, как надо, нужно быть настойчивее.

***

Слишком упрямые и слишком заботливые.

Алиса смотрит прямо в глазок камеры видео наблюдения, вмонтированный в стену её комнаты. Конечно, она легко бы могла вырвать с корнем эту штуковину и бросить за дверь, но завтра же на её месте чудесным образом появится другая. Она уже пробовала.

Недавно, выходя из комнаты за обедом, Алиса наткнулась на подарок - голубой мужской джемпер и пакет зефира. Сверху была приложена записка: “Я честно носил его три дня. С любовью, Клинт”. Джемпер пах Соколом – солоноватым потом, его одеколоном, полиролью, гарью и дымом, - но не Френом. Френ пах кострами, свежестью зимы, лёгким морозцем, хвоей, порохом и медовухой, что варил старейшина Макаров. Клинт пахнет городом, а Френ – лесом. Разница очевидна, поэтому она возвращает джемпер владельцу, так же подбрасывая под дверь с сопроводительной запиской: “Спасибо. Не нужно”.

- Мисс, это для вашего же блага, - настаивал Джарвис, когда Ал в очередной раз разобрала камеру.

- Ага. Можно подумать, если я захочу, то не смогу отсюда уйти.

- Идентификационная карта, - лаконично напомнил дворецкий.

- Могу оставить на тумбочке.

- Маяк на мотоцикле.

- Тоже найду. А мотоцикл ведь и бросить можно, и угнать другой.

- Если всё просто, то, что вас держит? – Джарвис всегда умел задавать нужные вопросы. Какие материалы использовал Тони, когда его создавал?

Что её держит? Если она попробует уйти в штаб-квартиру ЩИТ, то придёт Наташа или даже Стив (о том, что за ней придёт Бартон она и не думала, его она и так не подпустит), и её вернут домой. Если она вернётся на Хеликаррьер, то тут же придёт Тор, вытащит её за шкирку и оттащит назад, под замок. А если она просто сбежит из Башни, куда глаза глядят, то… ей, во-первых, некуда идти, во-вторых, её всё равно найдут, а в-третьих - как бы она не стыдилась этого факта - Ал привыкла к комфорту и без надобности тёплую постельку и мягкий коврик на еловую подстилку не сменит. Неужели её можно так быстро избаловать? Конечно! Свежая и вкусная еда, горячая вода, новая и по размеру одежда… Полгода назад она бы решилась на любую глупость за то, чтобы жить в таких условиях и перетащить туда Тони и Лео. Обезумевшего после смерти жены и детей Энтони Старка и не видевшего солнца и звёзд Леонарда, просто Лео, без фамилии и родных.

Лео, ледяной принц, собравший из кубиков льда слово “Вечность” и попавший в адское пламя. Это было дико. Дико даже для северной принцессы. Она помнит, как они познакомились, хотя, кажется, и не должна была, такие воспоминания обычно вытравливают кислотой, пытаются выбросить. Но, чёрт подери, это проклятое воспоминание мучает и не даёт жить. Особенно, когда она смотрит на локоть правой руки, на идеально чистую, не тронутую шрамами кожу. А видит разорванную рану и торчащую кость. Это безумное противоречие – смотреть на одно, а видеть другое.

***

Она смутно помнит название того места, куда притащил её и Нат “бывший” Тор. “Бывшими” они называли тех, кто был инфицирован технологическим вирусом, который полностью уничтожал все внутренние органы, оставляя прослойку между механической начинкой и кожей в несколько сантиметров. Химера, кожа, натянутая на робота. Обычный человек полностью превращается за несколько часов. Тор же, как рассказывали, продержался около месяца, видимо, сказалась божественная сущность, но и она не смогла победить вирус. Хе, вот и сбросили люди Богов с небес.