Мое побережье (СИ)

Тони уже успел неудачно пошутить о «возвращении старой доброй Пеппер Поттс», выбросившей косметичку в мусорное ведро и застегнувшей блузку под горло. Пасмурней, чем небо, по его нескромному мнению, было только мое лицо, однако после серии раздраженных «отстань-надоел» реплик у него хватило ума поинтересоваться, не случилось ли чего.

А случилось ли? Я стояла напротив чучела белой полярной совы и краем глаза наблюдала наше отражение в окне: Тони поместил ладони на мои плечи, изредка сжимая в пародии на медленный массаж, находившийся настолько близко, что я чувствовала затылком его дыхание.

Майк просто познакомил меня со своей… женщиной. Язык употребить ярлыки «подруга» или «девушка» не повернулся, хотя звучали слова многим приятней. «Злой ведьмой-мачехой», как выразился Старк, доктор Харрис не была. В чем тогда, с его точки зрения, проблема? Да ни в чем. Только в не самой радужной конкретно для меня перспективе разрушения устоявшегося годами образа жизни.

Очевидно: как раньше уже не будет. Глупо, но я опасалась перемен, даже если порой они случались к лучшему. Будто зажатый в банке консерватор, упершийся всем существом в бетонную плиту стабильности. Наверное, этим же и объяснялась моя хроническая, патологическая привязанность к стоящему за спиной человеку, но ведь себя не перекроишь по желанию.

Характер и убеждения — штука невероятно сложная, поражающая крепостью конструкции.

Его слова, отчасти напоминавшие неумелые утешения порядка «да забей, все нормально», немного приободрили. В столовой я почти не возвышалась за столиком олицетворением вселенского недовольства. Лишь меланхолично отщипывала кусочки от круассана в ожидании, когда остынет кофе до кондиции «допустимо к питью», да копошащихся с подносами мальчишек.

Ничто вокруг: ни разносящиеся голоса беседующих школьников, ни противный смех «Моники и ко», включавшей девочек из группы поддержки, ни тем более стоявший в очереди за обедом Роджерс не предвещали беды. Я только напряглась, когда заметила Хэппи, семенящего следом за решительно шествующим Тони, не умолкающего в неслышимом потоке речи, однако беспечно проигнорировала происходящее.

Как выяснилось несколькими секундами позже — зря.

— Киллиан? Серьезно?

Поднос с грохотом приземлился на столик. Я даже не сразу сообразила, что обращались ко мне.

Подняла взгляд на Старка, непонимающе моргнула. Взбешенным не выглядел — скорее, недовольным и… неприятно задетым? Словно у меня был секрет, который я рассказала всем, кроме него.

— Что?

— Тони, ради бога… — Хэппи снова принялся наседать на психику Старка, раздраженным жестом заставившего его придержать язык.

— Олдрич Киллиан, — с напускным спокойствием проговорил он, занимая место напротив и прибив взглядом к стулу. — Ты с ним встречалась, не отрицай, я знаю. Что было?

Смысл его слов дошел не сразу. А когда стукнул, в голове мгновенно взорвалась вспышка злости:

— Ты ему рассказал?

Хоган, точно на тон побледневший, смотрел то на меня, то на Старка, не рискуя притрагиваться к порции еды.

— Пеп, я не хотел, он… — о, нет-нет-нет, не надо мне этого виноватого голоса и щенячьих глазок.

— Он — что? Клещами тянул тебя за язык? — Хэппи раскрыл рот, но я не позволила ему договорить: — О своей пятнадцатилетней девушке ты тоже растрепал, или забыл?

— Пятнадцатилетней? — Тони на момент отвлекся, обращая внимание на него. Выражение его лица красочно описывало все мысли по данному поводу.

— Ты обещала не рассказывать! — каков нахал! Он имеет наглость перечить?

— А Гитлер обещал не вторгаться в Чехословакию! — Несколько человек за соседним столиком обернулись в нашу сторону. Пару советов по хранению тайны для Хэппи Хогана: начнем с того, что лучше ее вообще не знать. Я зажмурилась, надавливая прохладными пальцами на веки, неровным жестом провела ладонями по лицу и попутно заправила волосы за уши. Как можно… жить с таким бескостным языком. — В этом вы с ним похожи.

Хэппи не нашелся с ответом. Зато Старк был готов вставить лепту в любую погоду:

— Здорово. Теперь, когда вы все выяснили, может, расскажете, что вы еще от меня скрываете?

— Ничего мы не скрываем, это…

— Это секреты, — перебил он, не давая договорить, — иначе говоря — катализатор, способный разрушить любую дружбу.

— Это право на личную жизнь, — начинается. Я неизменно закипала с его непробиваемости, Старк явно не намеревался отступать. — Я делюсь с тобой всем важным, что со мной происходит, но я ведь не донимаю тебя историями о Снежке, потому что это не имеет никакого серьезного значения. В конце концов, ты и сам не постоянно распространяешься, как и с кем проводишь ночи.

— Я как раз таки распространяюсь, — как всегда: выхватил из контекста лишь ту мысль, какая ему импонирует, игнорируя основную, — не моя вина, что ваш девственный дуэт вечно затыкает уши и фукает, стоит мне рот открыть. Если, — внезапный акцент на слове, — еще девственный.

Тишина длилась пару-тройку секунд. Тяжелая, напряженная тишина за маленьким столиком.

— Прости, что?

На лице наконец-то отразилось отношение к внешнему миру: раздражение, издевка, скепсис; Старк фыркнул, откидываясь на стуле и скрещивая руки на груди.

— А что тебя так смутило? Я прекрасно разбираюсь в таких, как Киллиан, и прекрасно знаю, что им нужно от девушек, вроде тебя.

Жар заливал щеки. Унижение, смущение, злость. От эмоций начали тихонько трястись руки.

— Девушек, вроде меня? — голос предательски дрогнул, наталкивая на очень некстати всплывшее осознание: либо следующей стадией будут крики, либо слезы.

Под кожей кололо. Нервный клубок в горле вот-вот грозил разорваться.

— Есть такое негласное мужское соревнование. Называется «сколько девственниц ты порвешь, и как быстро тебе даст очередная дурочка», — он издевался — нарочно, очевидно, раскидываясь гадкими словами, от которых даже воздух становился грязным.

— Тони, — возмущенный голос вмешавшегося Хэппи. Непременно бы оценила, да вот только с чьей подачи все это началось?

Карие глаза напротив буравчиком раздражали кожу, будто подавляя морально своей убийственной внутренней энергией.

— Ты, — твердо не получилось — на высоких нотах, приглушенно, — ты даже понятия не имеешь, как мы общаемся. Ты ничего не знаешь о нем и не знаешь, как он ко мне…

— Я знаю, что у него есть девушка, этого достаточно, — грубо, резко, звучно. Молотком по нервам.

— Послушай себя со стороны! — что за бред он вообще несет?

— Это ты хоть раз послушай, — резкое движение вперед, уперся животом в стол. — Мы знакомы, ясно? Она из другого города, приезжает к родственникам на праздники, и такую, как она, он точно не бросит ради тебя, — эффект пощечины, выбивший все ответные реплики из головы. — Для типов, вроде Киллиана, в одноразовом промискуитете без обязательств нет ничего особенного. Это даже престижа добавляет, если угодно. И вместо того, чтобы включать в себе неблагодарную эгоистку, могла бы просто поблагодарить за предупреждение!

— Тони!

— Да пошел ты, — я с шумом отодвинулась на стуле, хватая не слушающимися пальцами телефон и поднимая с пола сумочку за лямки.

Поблагодарить?

Держаться удавалось, но видел бог, еще чуть-чуть, и я буду готова дать волю злым слезам.

Поблагодарить за то, что назвал меня второсортной девственницей, которая не в состоянии привлечь парня просто потому, что я — это я?

— Точно, сделай еще меня во всем виноватым! — слова стальными шариками ударились в спину и со скрежетом покатились по бетонному полу школьной столовой. — Ну и отлично!

Толкнуть кого-то плечом, протиснуться через хлопающие в разные стороны двери в коридор… кто-то недоволен? Плевать.

Казалось, от ярости вот-вот вспыхнут ресницы.

Шаги — тяжелые, явно не девчоночьи — за спиной. Легкое прикосновение пальцев к плечу.

Какую часть фразы «пошел ты» он не понял?

— Эй…

Я покачнулась, останавливаясь так резко, что едва не потеряла равновесие. К черту — наугад. Быстрый разворот, замах, звонкий шлепок пощечины, подозрительно смешанной по своей силе с попыткой по-настоящему ударить. Мгновенные колики по всей ладони.