Марджори в поисках пути

Был постскриптум, написанный от руки:

15. Плохой год

Когда Марджори пришла на репетицию в тот день, ее поджидал еще один удар, злобно подготовленный, а впереди были еще худшие новости.

Пьеса, в которой она была занята, называлась «Плохой год». Марджори досталась роль проститутки. Пьеса была фарсом о старой деве тридцати пяти лет из маленького городка, которая унаследовала состояние и приехала в Нью-Йорк, чтобы разгульно жить там в течение года, прежде чем осесть в своем небольшом городке. Получились осложнения, вовлекшие городских гангстеров и доктора из небольшого городка, любившего старую деву. Главная комическая идея пьесы была такова: старая дева арендовала комнату в борделе на Манхэттене, считая, что это пансион. Почти вся пьеса была посвящена тому, как старой деве открывают глаза. Все, что Марджори надо было делать на сцене, — это сидеть в нижнем белье с пятью другими девушками по несколько минут в каждом акте, куря, выпивая и вообще выражая порочность, насколько возможно с помощью пантомимы.

В первоначальной рукописи у каждой проститутки было несколько фраз. Но Гай Фламм указал автору, что актрисе, произносившей на сцене хотя бы слог, нужно платить минимальную зарплату за все репетиции и пробные выступления, тогда как актрису, не говорившую ничего, можно нанять на работу как статистку за часть оплаты. Автор — печальный маленький лысый человек с безвольно висящими длинными руками — вкладывал все деньги, чтобы поставить шоу самому. Это был его дебют на Бродвее, хотя он написал (так говорили в труппе) семнадцать непоставленных пьес. Он получал доход от партнерства в фирме, производившей поливочные машины для газонов. Автор всячески экономил на постановке и с готовностью переделал рукопись так, что теперь существовали пять молчаливых проституток и одна болтливая проститутка, которая говорила весь первоначальный текст. Роль Марджори была без слов.

Играть было нечего, как Марджори искренне призналась Ноэлю. Но она прошла большой путь со дня окончания колледжа, когда колебалась: взять ли роль Кларисы в постановке Гая Фламма «Одолеть две пары»? Ее единственным опасением перед первой пробой «Плохого года» было то, что Фламм мог смутиться, увидев ее. Но он выбрал Марджори из шеренги девушек на сцене вместе с несколькими другими, а впоследствии на репетициях делал вид, что не знает ее. Очевидно, Фламм забыл свою короткую встречу с ней.

Марджори посещала все режиссерские конторы и все постановки в течение двух лет; и это было ее первой ошибкой. Она только постоянно расстраивалась. Между тем половину своего времени она отдала работе над второстепенной ролью в постановке, но так и не получила эту роль.

Она была таким завсегдатаем аптеки и еще одного пристанища подающих надежды актеров — бара в ресторане Сарди, что никто уже не смотрел в пространство, когда она входила. Они узнавали сразу Мардж Моргенштерн (или Морнингстар — она была известна под обоими именами) — симпатичную девушку, чей друг написал великий флоп «Принцесса Джонс». Даже Рени, девушка в клетчатой шляпе, звала ее Мардж. Рени была далеко не пустое место: бродвейские журналисты часто печатали анекдоты про нее. Марджори казалось, что не все потеряно, что она владеет отчаянно маленькой зацепочкой в театре, поскольку эта избранная девушка в клетчатой шляпе называет ее просто по имени.

Марджори едва ли могла рассчитывать на то, что ей кто-нибудь поможет оказаться на бродвейской сцене, даже в постановке Гая Фламма. Плохо, что она играла всего лишь молчащую проститутку, но одиночка, очевидно, должен начинать с низу лестницы. Мардж очень упорно старалась получить роль говорливой проститутки. Это подразумевало бы билет Лиги, больше денег и действительный шаг в театральную профессию. День или два ей казалось, что ее предпочли на роль, но внезапно была выбрана другая девушка. В труппе предполагали, что она спала с Фламмом: они всегда завтракали и обедали вместе и покидали репетиции рука об руку.

Плохие новости, которые узнала Марджори, придя на репетицию в день отплытия Ноэля, были таковы: она рисковала потерять даже свою крошечную роль. Помощник директора постановки, бледный и худой человек, составлявший списки актеров с ролями без слов, поведал, что одна из пяти девушек будет сокращена. Это случится после костюмированной репетиции субботним вечером — через два дня. Помощник хотел сохранить это в тайне, но в театре такого не могло быть.

С уже потрепанными нервами, Марджори чуть не свалилась от известия. Она действительно боялась, что такое разочарование может постигнуть ее в это тяжелое время. В отчаянии она решила, что ее шанс выжить в том, чтобы стать приятельницей мужчины, ведущего спектакль, Дэна Воена, упорно старавшегося завязать с ней роман. Марджори отчаялась не настолько, чтобы спать с Военом, конечно, но она надеялась, что он не разберется в ее планах до субботнего сокращения.

Воен был высокий, фантастически тщеславный мужчина лет сорока, который носил накладные волосы, прятавшие лысый лоб. Он играл главного гангстера, изображая какого-то рычащего злодея. Одна черта Воена трудно укладывалась в сознании. Директор объяснял ему, как будто тот был девятилетним ребенком, что означают слова в каждой сцене. Тем не менее, как только он улавливал смысл, он читал роль с изумительной ясностью и энергией. В первый день репетиций он отчаянно строил глазки Марджори, чуть не облизывался, глядя на нее, и нисколько не был обескуражен ее ледяным безразличием.

Слабым местом в маленьком плане выживания Марджори было то, что Дэн уже имел подругу — грифоподобную темноволосую невысокую женщину, которая наблюдала все репетиции из заднего ряда и, похоже, была способна плеснуть серной кислотой в лицо любому, кто вмешается в дела Дэна. Сам Дэн боялся ее. Он делал все свои пассы в сторону Марджори мимолетом, шепотом, оглядываясь через плечо. Кроме того, Дэн вел разводный процесс со своей второй женой и преследовался по суду первой женой для взимания алиментов. Марджори вовсе не хотелось связываться, даже на день или два, с этим Дон-Жуаном с птичьими мозгами, но паника подстегивала ее.

После репетиции в тот вечер она согласилась пойти с Дэном выпить. Миссис ушла на полчаса раньше готовить ему ужин, и он был так счастлив, ведя Марджори в бар через улицу, словно мальчишка с новым игрушечным пистолетом. В баре ничего не нашлось, кроме плохого шампанского, и хотя Марджори была шокирована этим напитком, который по вкусу напоминал испорченную лимонную содовую, Дэн заказал еще. Воен оживленно рассказывал о себе. Он описывал огромные суммы денег, которые он получает на радио как баритон в любое время, когда захочет. Он признался, что он драматург и романист, и ожидает публикации пары своих пьес и романов. Дэн поведал правдивые факты об известных случаях, когда он был исключен из спектакля во время загородных представлений; по его словам, причина была в том, что он понимал роль лучше, чем дирекциями так как он взял над ними верх в аналитических диспутах, они не могли больше вынести его присутствия в труппе. Он описал свою «методологию» игры. Забавная иллюзия того, что он не понимает роли, входила в его метод. Дэн считал, что нужно читать роль первую неделю или около того во всех возможных вариантах, кроме единственно правильного, чтобы выискивать в ней скрытые нюансы, которые лежали в авторской оплошности. Внешняя сторона значения ролей была тривиальной, говорил он, по сравнению со значением неосознанной оплошности автора; Фрейд доказал это; Марджори должна читать Фрейда, если она хочет развиваться, руководствуясь солидной методологией.