Мужчина достойный любви

— Ты не можешь жить со мной. Прекрасно. Ты решаешь, что из этого ничего не получится. Возможно, ты и права. Но ты могла бы подождать, пока я приеду домой, и сказать мне об этом прямо в лицо, а не прятаться здесь, под сенью лесов. Независимо от того, какой ты была напуганной, у тебя всегда хватало смелости преодолевать любые затруднения, Мелисса. Вместо этого я приезжаю домой и нахожу вот это. — Он с ухмылкой указал на маленькую комнатку.

Мелисса больше не чувствовала нервов, одно только отупение. Она стояла у стола, наливая ему чай.

— Если ты сядешь, я все тебе объясню.

— Я тебе давным-давно сказал, что я не лезу туда, где мне не место. Мое место в главном доме. А ты устроила себе дом здесь. Это ясно говорит само за себя.

— Неужели?

— У тебя тут все, что тебе нужно. Стол для маленькой девочки. Собственный угол. — И он ринулся к дверям, не сводя взгляда с узорчатых плиток на полу. Его охватило тихое бешенство, и он высказался, прежде, чем уйти:

— Ты могла бы меня хотя бы предупредить в письмах.

Она загородила ему выход, держа чайник в одной руке, а чашку, подпрыгивающую на блюдце, — в другой. Жанна д’Арк не могла бы держаться прямее и увереннее.

— Не думала, что такое предупреждение необходимо.

— Ты права. Ты меня уже давно предупредила.

И давно полюбила.

Она наблюдала за тем, как он расправил плечи, собрав последние силы. Рейли мог быть великолепным дворецким, но он так же, как и все, был подвержен страхам и опасениям. Просто он умел это скрывать лучше многих.

Но не от нее. Когда он в очередной раз успокоится, когда он в очередной раз постарается работой превратить свои опасения в послушание, она будет знать, почему. Несмотря на взаимные обещания перед его отъездом, она в прошлом месяце проделала то же самое: не жалея сил, она приводила это место в порядок, поджидая, тревожась. Он не заметил стоящей за всем этим заботы. Пока что не заметил.

— Я сделала это своим домом. Не хочешь ли его осмотреть?

Он не отрывал взгляда от ее лица.

— Я и так вижу.

Она кивнула через плечо.

— Кухня.

Стиснув руки за спиной, он резко обернулся.

— Что ж, кухня как кухня.

Она кивнула через другое плечо.

— Спальня.

Он не желал поворачиваться, глядя ей прямо в глаза, и словно потеряв что-то и зная, что найдет это только там.

— Мелисса.

Нет. Все будет, как она хочет. Во-первых, ей следует принять решение. Если она поставит чайник, то дверь останется незащищенной. И он сможет уйти прежде, чем она выскажется. И она быстро придвинулась к нему.

Поставив также и чашку с блюдцем, она схватила его за руку и потащила, бесстыдно заимствуя тактику Авроры: ничем не прикрытая сила воли.

— Заходи. Я кое-что тебе покажу.

Она сумела подвести его к самой двери спальни. Он бросил недовольный взгляд на постель и увидел стеганое одеяло сшитое для него шеф-поваром, яркие акварели, развешенные Мелиссой по стенам, комод в углу. Его комод.

Стоя позади него, она скрестила руки, готовая выступить в свою защиту.

— Полагаю, что ты не заходил к себе в комнату прежде, чем направиться сюда и наорать на меня.

У него не было на это времени. Он не видел ее целый месяц, мечтая о ней, с нетерпением дожидаясь этого дня. Вот почему его буквально контузило, когда он услышал от шеф-повара, что она перебралась в коттедж. Но он не услышал от шеф-повара, что она забрала с собой в коттедж.

Он медленно обернулся.

Мелисса задрала подбородок, точно боксер, который из глупой бравады пренебрегает защитой. Но у нее больше не было чувства самосохранения. Оно ей больше не требовалось.

— Я знаю, что ты любишь, когда вещи стоят на своих местах. Вот их место.

— Ты перенесла сюда мою спальню?

— Она должна быть там, где находишься ты. Со мной.

Он никак не мог как следует обнять ее. Понадобилась минута, чтобы он пришел в себя. Коттедж и для него имел особое значение. Он был местом, где они впервые занимались любовью; местом, где он чуть было не остался на бобах из-за собственной сдержанности. Больше он не хотел гробить предоставившийся шанс. Другого не будет.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Он прошел на середину гостиной, бросая взгляд на камин, на старинные каминные приборы, которые она, должно быть, позаимствовала из голубой спальни восточного крыла, на кресло с оттоманкой, знакомые ему по западному крылу. Место это было составлено из отдельных предметов Бедфорд-хауза, предметов, составляющих его жизнь, а также работ Мелиссы, причем все было сведено воедино умелой ее рукой так, что стало составлять единое целое, органически слившись.

Чересчур умелой, поразмыслив, решил он. Ибо поскольку у нее никогда не было дома, который она могла бы назвать своим, она превратила этот коттедж в идеальный, поросший виноградником дом, как на картинке. И она сделала это для них двоих.

— Ты полагаешь, что мы будем жить вместе. Верно?

— Не совсем так. — Она подошла к нему, нога к ноге, лицо к лицу.

Да, храбрости некоторым женщинам не занимать, подумал он.

— Рассылая все эти приглашения друзьям Хелены, женщинам с вычеркнутыми фамилиями мужей, мужьям, рядом с которыми дописаны имена новых жен, со всеми этими переменами адресов, страны проживания, гражданского состояния, я лишь крепче поверила в то, что брачные клятвы не являются гарантией того, что любовь будет длиться вечно.

— Они лишь начало, — протяжно проговорил он.

— Тогда я готова начать.

Он по-иному взглянул на нее.

— Так ты выйдешь за меня замуж?

— При одном условии.

Он вздохнул, сердито глядя в сторону.

— Тогда это уже не замужество.

Она небрежно уселась за столом, скрестив ноги. Взяла чайник и стала разливать чай. Слегка почерневшими серебряными щипцами, позаимствованными на главной кухне, она взяла два кусочка сахара и положила их ему в чашку.

Он поворчал и сел. Завладев щипцами, он положил себе в чашку еще два кусочка. У него появилось ощущение, что это ему требуется.

Глядя через край чашки, она пила чай.

— Ты все еще меня любишь?

— За месяц ничего не переменилось.

— Но любовь означает, что людей принимают такими, какие они есть.

— То есть, девочка имеет преимущество передо мной.

— Она и появилась раньше.

— Я обязан знать, что ты моя.

— А я и так твоя.

— Пока не произойдет разрыв между Хеленой и Реджи.

Мелисса стала водить пальцем по бело-голубым клеткам скатерти.

— Если они продержатся пять лет, то мы будем вольны, как птицы. Авроре просто надо немного подрасти. Я прошу тебя всего лишь чуть-чуть подождать.

— Давай посмотрим, правильно ли я тебя понял. Я получаю пять лет условного брака с оговоркой, разрешающей мне превратить его в постоянный, когда ребенок подрастет. — И он выругался, качая головой.

— У нас все получится. Я выйду за тебя замуж.

— На данное время. Не существует никаких клятв, коль скоро им сопутствует оговорка о расторжении договора. Исключением, конечно, является предбрачное соглашение, подписанное его сиятельством и твоей хозяйкой. Она была достаточно счастлива, чтобы его подписать.

— Она просто не раз обжигалась.

— Такое случалось со всеми нами. Мы не можем подвешивать наши жизни на волоске, ставя их в зависимость от того, как сложится их брак.

Оба уставились в свои чашки. Она попивала чай, точно лишнее движение согреет ей губы. Он отправил свой чай в рот одним глотком. Ему хотелось стиснуть ее в объятиях, а не вести с нею беседы наподобие переговоров о прекращении огня.

— Тебя бросали, — заявил он. — Ты оставалась одна, потому что эти люди влюблялись в других, Мелисса. Я же никуда не ухожу. И не уйду никогда. Ты можешь пообещать мне то же самое?

— Не могу, иначе я нарушу другое обещание.

Вновь настало продолжительное молчание. Еще одна негромкая мольба.

— Не заставляй меня делать выбор, Рейли.

— Похоже, ты его уже сделала. — Он встал, ощущая никогда не испытанную усталость. Повернувшись, чтобы уйти, он задел за край старого ковра, который она сюда принесла и который раньше лежал в ее комнате. Забота о ней превратилась у него в привычку, от которой он никогда в жизни не откажется. — На чердаке западного крыла есть получше. Я велю его принести на следующей неделе.