Десять мужчин

Мы пробыли на острове шесть недель, когда Миллиардер вызвал меня в кабинет и сказал:

— В пятницу летим в Рим. Организуй.

Я сообщила пилоту, пообщалась с экипажем, договорилась о времени полета и отыскала итальянскую папку. Для каждой страны, которую посещал Миллиардер, имелась своя папка с разделами по городам, с номерами, именами и комментариями ко всем событиям, там происходившим. Среди существенных «римских деталей» обнаружились имя и номер телефона девушки, с которой он встречался в последний свой визит в этот город. Взглянув на дату, приписанную Евой карандашом рядом с именем, я решила, что девушка все еще в строю. Хотелось бы знать, когда Миллиардер прикажет мне ее вызвать?

На пути в Рим Миллиардер жестом пригласил меня перейти в кресло напротив. Виновато покосившись на Юри, которого пришлось оставить в хвосте самолета вместе с членами экипажа, я послала боссу дерзкую улыбку. Без лишних слов мы приступили к работе. Застенографировав все, что Миллиардер счел нужным надиктовать, я получила из его рук список встреч, которые следовало организовать на следующей неделе, и удивилась, не услышав никаких указаний относительно выходных. За все время моей работы у Миллиардера я впервые не знала, куда он собрался и чем будет заниматься. Каждый его день обычно расписывался по минутам. Видимо, подумала я, включил в свои планы девушку, ведь ни одна из них не объявлялась в поле зрения с самого нашего прилета на остров. Я очень старалась не представлять его в постели с какой-нибудь малышкой и была благодарна, что он избавил меня от общения со своими барышнями. Утешение я нашла в мыслях о Сикстинской капелле. Посещение Ватикана — наилучший способ для католика познакомиться с Римом.

Вернувшись на свое место, я расшифровала и напечатала указания Миллиардера, затем прочитала список его вопросов. Последний удивил. «Если хочешь, этот вечер я оставлю свободным», — было приписано его косым почерком в самом низу странички. Хотелось бы мне сказать, что я колебалась с ответом. Очень хотелось бы, да не могу. Ни секунды не раздумывая, я стерла ластиком первые два слова, в итоге получив его обещание «этот вечер я оставлю свободным», — и вернула листок последним среди писем и факсов, которые Миллиардер должен был подписать.

Меня ждало разочарование: Миллиардер ни полсловом не обмолвился о моем ответе. В обществе Юри и полном молчании мы доехали до Рима. Номера были заказаны в центре города, в отеле с видом на Испанскую Лестницу, и, как только процедура регистрации была завершена, я рухнула на постель. Миллиардер дал понять, что готов оставить вечер свободным для меня, — и от предвкушения сердце едва не выскакивало из моей груди. Это жестоко с его стороны, думала я, — сначала раздразнить, а потом бросить на весь вечер в обществе путеводителя по Риму. И тут запел телефон.

— Зайди ко мне, — сказал Миллиардер, потрудившись добавить «пожалуйста».

Я спрыгнула с кровати, привела в порядок волосы, взяла ручку с блокнотом и поспешила по коридору к президентскому номеру, дверь которого оказалась открыта.

— Тук-тук!

Не дождавшись ответа, я вошла. Миллиардер стоял у открытого окна, глядя на панораму римских крыш цвета красного золота от предзакатного летнего солнца.

— Иди сюда, — велел он, и мы несколько минут молча смотрели на город. Наконец он медленно развернулся ко мне и дернул за блокнот, с готовностью выпавший из моей руки на пол. — Это не нужно. Сними туфли.

Его голос был почти мрачен. Без каблуков я стояла вровень с ним. Целую вечность спустя он подался вперед и поцеловал меня. Закроет глаза или нет? Закрыл — и я присоединилась к нему.

— Не двигайся, — приказал он.

Я удержалась от порыва прикоснуться ладонью к его щеке, ощутить его кожу, ощутить его близость. Странно как-то было стоять недвижно, уронив руки вдоль тела. Странно — но и волнующе, когда его губы прошлись по моей шее, лицу, задержались на опущенных веках. Шумно вдохнув, словно втягивая в себя мой запах, он сдернул с моих плеч блузу и прикусил сосок под тканью бюстгальтера. Сильно прикусил, до боли. Я вскрикнула и дернулась, чтобы отступить.

— Я сказал — не двигайся.

Я вновь замерла, чувствуя его пальцы на своей талии. Он расстегнул юбку, и та соскользнула на пол.

Подхваченная ветерком, тонкая белая занавеска вспорхнула вверх и затрепетала на моем теле, когда его пальцы оказались внутри меня. Ощутив дрожь моего оргазма, Миллиардер поднял меня и уложил на постель. Много позднее, изведав все наслаждения, мы лежали рядом — так тесно, словно слились телами. Внезапно он впился зубами мне в предплечье. Я с визгом отпрянула.

— Понимаешь, почему я это сделал?

— Догадываюсь, — ответила я, потирая руку с отметиной от зубов.

— Сколько бы мы ни были вместе, мне всегда будет мало, — сказал он.

Он был ненасытен сам и так же ненасытно отдавал себя. Инстинкт самосохранения заставил меня отстраниться, но к тому моменту, когда, надев трусики и лифчик, я подняла глаза на его обнаженное тело, мне уже хотелось снова заняться любовью.

Миллиардер приподнялся на локте:

— Что будем делать?

С полуулыбкой я вскинула брови.

— Можно, к примеру… покататься на автобусе.

Вот уже чего он никак не ожидал услышать.

— И куда поедем?

— А куда угодно. Ты когда в последний раз ездил на автобусе?

— Не помню.

— Вот видишь. Самое время вспомнить.

После всех этих лимузинов и телохранителей мне ничего так не хотелось, как прокатиться с Миллиардером на автобусе.

— А охрана? — спросил он.

— Телохранитель в общественном транспорте? С ума сошел?

Будто нерадивые школьники, сбегающие с уроков, мы по одиночке выскользнули из отеля и встретились на вершине Испанской Лестницы. Сбежав по лестнице вниз, запрыгнули в первый же подошедший автобус.

— Мы даже не знаем, куда едем, — хохотала я.

— Все дороги, как известно, ведут сюда, — сказал он, и я вдруг поняла, что рядом с ним ничего большего и не хочу.

Миллиардер стоял посреди автобуса, уцепившись одной рукой за поручень, вновь познавая простые радости жизни и напоминая узника, впервые за десять лет вдохнувшего глоток свободы. Но когда за окнами стали проплывать незнакомые улицы городской окраины, взял меня за руку, и мы спрыгнули с подножки, чтобы на такси вернуться в мир его реальности.

— Авеню виа Кондотти. — Миллиардер назвал водителю адрес, и вскоре мы уже сидели под зонтиком Caffe Greco и пили шампанское, наблюдая за жизнью Рима. — Хочешь здесь что-нибудь купить?

— У меня все есть.

— Мы в Риме, — сказал Миллиардер, будто я могла этого не заметить. — На родине Валентино.

Разумеется, о Валентино я знала, но у меня действительно уже был и наряд от-кутюр, и несколько других в придачу.

— Честное слово, больше одежды мне не нужно.

— Смею надеяться, мы прошли этап необходимых покупок. Я спросил, чего тебе хочется.

— Ладно. Хочу платье от Валентино. Но только одно, — нервно согласилась я, кусая губу.

— Опять эти твои игры со ртом, — сказал он. — Но я все равно тебя люблю.

Он меня любит. Миллиардер меня любит, и мы с ним идем покупать платье от Валентино.

О нет, мысль об осторожности даже не мелькнула.

В белоснежном бутике Миллиардер уселся прямо на стеклянный столик, рядом с вазой, полной лилий, и, как мальчишка болтая ногами, наблюдал за моим дефиле во всех до единого платьях, имеющихся в салоне. Каждое следующее платье было столь же умопомрачительным, как и предыдущее, и я уже начала переживать, что в итоге ничего не выберу, когда Миллиардер повелел продавщице упаковать их все и доставить в отель.

— Кроме вот этого, — добавил он.

Выглянув из раздевалки, я увидела ярко-зеленое обтягивающее платье, которое Миллиардер оставил вместе с «вот этими туфлями и вот этой сумочкой», чтобы я ушла из магазина в новом наряде.

— Валентино тебе идет. Мне нравится, — сказал он на обратном пути вверх по Испанской Лестнице и подцепил мой мизинец своим. Я задохнулась от счастья.