Звезды без глянца

— Нет, серьезно. — Шуток женщина не воспринимала. В принципе.

— Маркетинговая встреча в «Дримворкс».

— Козел. — Женщина исчезла, и в комнате воцарилась тишина.

— А как выглядит Скотт? — спросила я. На работу меня принимал кто-то из службы персонала, поэтому своего шефа я так до сих пор и не видела. Мне он представлялся обходительным, интеллигентным человеком. Речь спокойная. До разумного предела. Я не настолько наивна, чтобы не догадаться: агент индустрии развлечений не должен быть паинькой. Но от такой галиматьи, которая полилась на меня из уст Лары, я оторопела.

— Скотт — необразованный, озабоченный, пристрастившийся к викодину, себе на уме — кокаиновый наркоман, принимающий экстази. У него платиновый допуск во все стрип-клубы Лос-Анджелеса, любимый стиль одежды — комбинезон заправщика. Моя работа — делать его счастливым и время от времени вытаскивать из реабилитационного центра.

— Понятно.

— А твоя работа — мне помогать. Не зря же ты в колледж ходила, правильно?

— Э-э… — Я запнулась, не зная, что ответить.

— Да, я так полагаю, ты всегда рассчитывала опекать парня — этакую вежливую размазню: «Хочешь, я смешаю тебе этот бесподобный коктейль?» Угадала?

Я уловила насмешку в ее глазах. Лара не была сукой, просто она искренне ненавидела всех и вся в Голливуде — без исключения. Но у нее хотя бы наличествовало чувство юмора. Черного, разумеется.

— Не беспокойся. — Она посмотрела мне в глаза. — Лечение входит в компенсационный пакет.

Как выяснилось, того момента, как я увижу своего босса, ждать осталось недолго. Через несколько секунд дверь офиса резко распахнулась и мужчина среднего роста в армейских брюках и свитере цвета хаки — экипировке, более подходящей для соревнования тинейджеров-скейтбордистов, — подошел к столу, возле которого Лара как раз собиралась меня инструктировать.

— Лара! — Его громогласный клич отразился от стен офиса. Из-за своих черных волос он казался молодым, но черточки вокруг глаз с красными прожилками на белках намекали на то, что Лара в своих бессвязных замечаниях была не так уж далека от истины. Навскидку я бы дала ему не больше тридцати четырех.

— Скотт! — ответила она без единого намека на свое подчиненное положение или беспокойство. Если бы кто-нибудь таким тоном обратился ко мне, я бы тут же пала перед этим человеком ниц. А Лара выглядела скучающей.

— Ну что. — Это звучало как приказ, а не как вопрос.

— Сообщения. — Лара вяло протянула руку, и Скотт взял листок.

— Угу. — Он прошагал мимо к тяжелой двери из клена, как я поняла, в свой кабинет, хотя на нем не было никакой таблички, только наклейка «Лейкерз».

— А это Элизабет, твой новый второй ассистент.

— Ну да. — Скотт даже не заметил меня, продолжая проверять свои бумажки. — Эштон звонил? — спросил он.

— Он на месте, на Гавайях.

— Соедини меня с ним. — Скотт не обратил никакого внимания на то, что я уже стояла, ожидая формального представления. Готовая отвесить поклон, если понадобится. Черт, готовая даже пролить кровь! Если понадобится.

— Попытаюсь. — Лара без особого оптимизма пожала плечами. — Ах да, Скотт! — Он с вопросительным видом следил за тем, как она поворачивается ко мне. — Это Элизабет.

— A-а, ну конечно, конечно. — Внезапно в его мозгу загорелась лампочка, и я ощутила на себе всю мощь его авторитета. Я вежливо улыбнулась, и меня сотрясло его рукопожатие. — Элизабет. Это… приятно. Ну, познакомиться с тобой.

— О, мне тоже, мистер Вагнер, мне тоже. Что ж, я всегда буду рядом, если вам что-то понадобится…

— Так откуда ты, Элизабет? — спросил Скотт, а я уже представляла себе золотые денечки, окруженная заботой и опекой нового босса, одного из самых известных агентов в городе. Симпатичного, молодого, крутого парня. Работа обещала быть интересной. Коктейли, премьерные показы, кинозвезды… и вообще, разве Эштон — это не тот самый Эштон?

— Из Роквиля, Мэриленд. Вообще-то это пригород Вашингтона. Я работала у сенатора Эдмундса в течение года, но потом его кампания…

— Ого, занималась политикой?

— Да.

— Невероятно! А ты, похоже, сообразительная малышка.

— Ну, не знаю, но я постараюсь приложить все усилия…

Лампочка погасла — Скотт перевел взгляд себе под ноги. Только на трехтысячную долю секунды, однако этого оказалось достаточно. Он улетучился.

— Рис звонила? — Он уткнулся в свой листок. Теперь в его памяти я была примерно там, где и его первый день в детском саду. — Какого черта ты мне раньше не сказала? Господи, Лара! Звонила Рис, а ты мне не сказала?

— Ты сам просил не соединять тебя ни с кем.

— Но это же была Рис, у тебя мозги набекрень съехали?

— Ты просил говорить, что застрял в лифте.

— Господи, Лара! — Скотт зашел в кабинет и бухнулся в кресло за столом. — Сейчас же позвони ей. Сейчас же!

И все. Этой беседе было суждено стать одной из самых продолжительных моих бесед со Скоттом. Еще одна отвратительная черта всех обитателей Голливуда: их внимание длится не более чем рекламный ролик фильма. А это примерно две — две с половиной минуты. И только в том случае, если ролик стоит внимания миллиона человек. Иначе все закончится после привета.

Глава 2

Мне не хочется тебя кусать. Ты — печенье с мышьяком.

Берт Ланкастер в роли Джей-Джей Хансекера. «Сладкий запах успеха»

Мой этаж Агентства напоминал инкубатор птицефабрики: его рабочее пространство составляли двадцать аккуратных ячеек. В каждой из них находились:

• Ассистент двадцати лет, облаченный (или облаченная — в зависимости от пола) в черное, с таким выражением лица, что было похоже: от улыбки оно лопнет.

• Аймак. Яркий, белый, изумительный, футуристичный, со скринсейвером с жизнеутверждающей фразой на иностранном или древнем языке — например, «Plus est en vous»^[2] или «Carpe diem»^[3]. Большинство ассистентов окончили школу кинематографии при Нью-Йоркском университете или изучали литературу в колледже «Лиги плюща», и это было их единственной возможностью продемонстрировать свое образование стоимостью в сто тысяч долларов.

• Банка какого-нибудь диетического напитка.

• Плакат в рамочке с кадром из какого-нибудь гениального фильма, ничего подобного которому не было снято за последние пятьдесят лет, обычно с Джеком Леммоном или Одри Хепберн в главной роли.

• Блестящая упаковка адвила или, для более тяжелых случаев, серебряная коробочка от Тиффани для таблеток с валиумом.

Но все эти детали не шли ни в какое сравнение с головокружительной высоты горами сценариев, скрепленными глянцевыми черными форзацами с надписью «Агентство», выполненной золотыми буквами. Эти кучи возвышались в любом свободном месте, на каждом квадратном метре ковра, в руках перегруженного подростка-практиканта, который, согнувшись, перетаскивал их в копировальную комнату. Их названия были написаны на корешке черными светоотражающими буквами. Никто никогда не слышал об этих фильмах. И не услышит, если по одному из них не будет с ума сходить Джулия Робертс, но прошло еще какое-то время, прежде чем я это поняла.

Был вечер пятницы моей первой рабочей недели, и я только что по ошибке соединила президента киностудии «Юниверсал» с экспедицией, но Скотт, слава Богу, ничего не заметил; судя по его хохоту, он погрузился в работу — просматривал новый рекламный ролик к фильму одной из своих клиенток.

— Эй, зайдите-ка сюда, посмотрите! — прокричал он.

Его дверь была открыта, мы с Ларой сняли свои наушники и, войдя к нему, уселись на подлокотники его кожаного дивана.

— Разве это не гениально, твою мать? — Скотт нажал кнопку на пульте и повернулся в своем кресле. Мы с Ларой посмотрели ролик.

Не гениально. И не бездарно. Одним словом, ничего особенного. Но главную роль в нем играла одна из самых важных клиенток Скотта, которая сидела на диете века. Она действительно прекрасно выглядела на широкой мультиплексной плазменной панели. Но вот пару дней назад, когда она появилась у нас в сопровождении стилиста с шестью пакетами из «Барниз», я смогла без особых усилий рассмотреть косточки на ее плечах прямо через свитер и заметить, что блондинистые прядки закрывали ее лицо совсем как у тех, кто страдает анорексией.