Это было у моря (СИ)

По половине параметров она ему не подходила. Что там: возраст, опытность, легкость в общении — она все время кисла, а его это раздражало — он ведь говорил ей об этом! Сначала говорил, потом ему надоело. Он и тут по телефону спрашивал, смеется ли она в школе. Видимо, именно оттого и спрашивал. Пока они были вместе — слезы опять полились с новой силой — ничего другого кроме хандры и проблем она ему не подарила. Рыдания, истерики, комплексы, страхи. А она еще начала играть в хозяйку, дрючила его за пристрастие к алкоголю! Просто шедевр последовательности!

Неудивительно, что он решил сменить ее на что-то более вразумительное. Новая его женщина вряд ли рыдает как садовый шланг. И проблема с возрастом и надобностью все время оправдываться передо всеми отпала сама собой. Это и правильно — он заслужил покой и стабильность- а этого Санса дать ему не могла. Ничего не могла дать, по совести сказать, кроме себя самой в очень урезанном варианте постоянной женщины и своей глупой первой щенячьей влюбленности. Но это ничего не стоит, как выясняется. Как выяснилось.

Санса уронила на прикроватный коврик телефон — похоже, от слез он и сам отрубился, и уткнулась в подушку. И рыдала, рыдала, рыдала, пока слезы не превратились из потоков в ручейки и сон не утянул ее в серый бесцветный омут.

-

========== IX ==========

Налей еще вина, мой венценосный брат,

Смотри — восходит полная луна;

В бокале плещет влага хмельного серебра,

Один глоток — и нам пора

Умчаться в вихре по Дороге Сна…

По Дороге Сна — пришпорь коня; здесь трава сверкнула сталью,

Кровью — алый цвет на конце клинка.

Это для тебя и для меня — два клинка для тех, что стали

Призраками ветра на века.

Так выпьем же еще — есть время до утра,

А впереди дорога так длинна;

Ты мой бессмертный брат, а я тебе сестра,

И ветер свеж, и ночь темна,

И нами выбран путь — Дорога Сна…

По Дороге Сна — тихий звон подков, лег плащом туман на плечи,

Стал короной иней на челе.

Острием дождя, тенью облаков — стали мы с тобою легче,

Чем перо у сокола в крыле.

Так выпьем же еще, мой молодой король,

Лихая доля нам отведена;

Не счастье, не любовь, не жалость и не боль —

Одна луна, метель одна,

И вьется впереди Дорога Сна…

По Дороге Сна — мимо мира людей; что нам до Адама и Евы,

Что нам до того, как живет земля?

Только никогда, мой брат-чародей, ты не найдешь себе королеву,

А я не найду себе короля.

И чтоб забыть, что кровь моя здесь холоднее льда,

Прошу тебя — налей еще вина;

Смотри — на дне мерцает прощальная звезда;

Я осушу бокал до дна…

И с легким сердцем — по Дороге Сна…

Мельница — Дорога сна

1. Санса

Санса проснулась от шума. За окном летел снег. В дверь настойчиво барабанили.

— Кто там?

— Это я. Ты встанешь к обеду иди нет?

— А сколько времени?

— Полчетвертого.

— А что ты так рано из школы?

— У меня сегодня короткий день, забыла? Короче, или вставай, или я съем твою порцию. На слезах и терзаниях ты еще больше похудеешь. Если вообще есть куда.

— Я встану. Просто из вредности — чтобы тебе поменьше досталось.

— Ну мне что достанется, все пойдет впрок. Я же не страдаю из-за всяких козлов.

— Ты — понятно. Всегда бодра и весела.

— Выходи уже. Или отопри. Что за чушь — разговаривать через дверь!

Санса нехотя слезла с кровати и отомкнула защелку. В комнату сперва просочилась Ним — Санса с удовольствием потрепала ее по загривку — а за ней, одетая в джинсы и черную толстовку Арья. Она ходила в обычную школу, где ни о какой форме и разговора не было. Санса досадливо глянула на собственный наряд: она задремала-таки, не переодевшись — теперь форма вся помялась и напоминала костюм несмешного клоуна.

Арья внимательно оглядела сестру и тут же прокомментировала:

— Опять рыдала? И когда же ты уймешься, наконец! Ни один козел на свете не стоит того, чтобы так долго исходить на воду, а твой — в особенности.

— Он не мой. И вообще — я плакала только один раз — сегодня.

— А остальное время пока ты тут сидела, запершись, ты что делала? Вспоминала счастливые мгновенья? Боги, Санса, меня от тебя тошнит!

— А меня тошнит от твоей кофты. И вообще — может, ты уже пойдешь, а? Мне надоел твой стеб. Скажи тете, я сейчас спущусь.

— Сама скажи. И я не уйду. Ты лучше расскажи, за что тебя на неделю отстранили.

— А, ты уже пронюхала! Кто меня заложил?

— Дядя. Так за что?

— А, этого он тебе не поведал? Может, и мне не надо? Чтобы ты помучилась?

— Дура! Сейчас залезу на ваш школьный сайт к админу, и сама посмотрю. Тоже мне, секрет! Небось, рыдала в туалете, а?

— Ладно, не парься. Я не рыдала, я подралась. Дала одному кретину по роже.

Арья даже присвистнула:

— Вот это ты растешь! Надо, чтобы тебя почаще бросали. Шучу, прости… Респект, сеструха!

— Спасибо.

— А за что?

— За то, что мальчик критиковал мою прическу.

— И все же ты в своем репертуаре, — недовольно заметила Арья. — Кто же это бьёт по роже за стрижку?

— Некоторых — бьют. Опять же — критика критике рознь.

— И то верно. А что он сказал?

Санса встала и прошла к двери, по пути кинув сестре:

— Посмотри на школьном сайте.

2. Джон

За обедом было спокойно и как всегда шумно. Лианна, уже в курсе произошедшего, (как и все остальные, впрочем) периодически бросала на Сансу мимолетные взгляды, но обсуждений не начинала — либо решила подождать до более интимной обстановки, ибо вообще отказалась о этой идеи. Рейегар был как обычно непроницаем. Джон размышлял о детективе Тарли и его суждениях о Сансе — робких, но вполне определенных.

Кузина и впрямь становилась чем дальше, тем страньше. Вот сейчас, все утро проплакала — а теперь сидит, как ни в чем не бывало, смеется. Сам он так не умел — перепрыгивать от эмоции к эмоции, словно птица скачет по ветвям. В своих чувствах он был постоянен — и ему нравилось таким быть. Джону всегда хотелось думать, что этим он пошел в отца: мать он любил, но она тоже вечно кидалась из крайности в крайность, да еще и часто непоследовательно и неуместно.

Вот как сейчас Санса. И аппетит есть, и настроение улучшилось, несмотря на распухший нос и красные веки. Школьную форму она так и не сняла — мятые брюки и джемпер выглядели странновато, особенно с нынешней ее радикальной прической. Джону в принципе не очень нравились подобные эксперименты, но все равно дело уже сделано. Зато хоть не черная. Санса была вообще хороша собой — тут он был согласен со своим новым знакомым Тарли, но последние месяцы неприятностей как-то отрешили ее от земного, делая все более недоступной, похожей на призрак. Черные волосы усугубляли ситуацию, а рыжие — напротив возвращали к истокам — так она была больше похожа на братьев и себя саму.