Райский уголок. По велению сердца

Служба началась. Вслед за остальными она послушно вставала и садилась. Она не подпевала гимнам, и едва следила за порядком церемонии, даже не глядя на священника и служек. Маленькое уродливое личико херувима бессмысленно улыбалось ей. Постаравшись выбросить из головы все мысли, она заставила свой взгляд бессмысленно блуждать по сверкающему витражному стеклу над алтарем. Никогда еще Рейчел не испытывала столь неописуемого, болезненного страдания.

Церемония, к счастью, была короткая, хотя под конец Рейчел охватило странное искушение свернуться в клубочек, прижавшись к боку сидевшего рядом с ней отца, и заснуть, погрузиться в спокойную детскую дрему без сновидений. Она видела вокруг знакомые лица, но кто эти люди, Рейчел никак не могла вспомнить, как ни старалась.

В тот момент, когда невеста, жених и гости выходили из дверей на площадку у дороги, где их дожидались машины, снег повалил вовсю. Рейчел, поеживаясь от холода, отошла немного в сторону, когда осыпаемые дождем конфетти новобрачные прошли к первой машине. Она испытывала огромное искушение повернуться и уйти, чтобы не участвовать в этой комедии.

— Эй, ты куда? — Отец взял ее за руку и повел к машине. — Ты тут замерзнешь, стоя на холоде.

Торжественный прием был дан в ближайшем отеле. Рейчел ничего не ела, но пила очень много. Она высидела все бесчисленные речи, что-то отвечала, когда ее спрашивали, стараясь как можно меньше задерживать взгляд на высокой нескладной фигуре невесты и ее новоиспеченного мужа. Ее поздравление было коротким, а поцелуй в щечку, которым она наградила Дафни, был холоден словно снег, падающий за окном. Она чувствовала, что замерзает, замерзает от страданий, которые не с кем разделить. Вот-вот замерзнет до смерти, и никто не заметит. Окружающий шум болью отдавался в голове. Лицо ее, недвижное как маска, пыталось улыбаться, но улыбка была пустой, как обещание проститутки. Она пила стакан за стаканом крепкое вино, надеясь, что это поможет пережить ей следующие несколько часов. Забытье будет лучше, все, что угодно будет лучше этой душераздирающей боли, которую никому нельзя показать.

Рейчел говорила какую-то ерунду молодому человеку, сидящему возле нее, хохотала чересчур долго и слишком громко, сама улавливая нарастающие истерические нотки в своем срывающемся голосе. Наконец она почувствовала, что больше не может выносить все это. Она извинилась и встала, немного пошатываясь, комната закачалась перед ее глазами. Тоби, стоя рядом с кем-то из гостей, весело переговаривался и смеялся, его улыбка притягивала ее. Он поймал взгляд Рейчел, когда она пыталась выдернуть себя из кресла, ножки которого глубоко погрузились в мягкий ковер. Почтительный официант выступил вперед, чтобы помочь. Тень недовольства набежала на лицо Тоби. Лица гостей потихоньку начали оборачиваться к ней, выражая сдержанный интерес.

Стиснув зубы и стараясь преодолеть неприятное ощущение, что комната качается перед глазами, Рейчел направилась туда, где, как она предполагала, находилась дверь. Вновь послышался голос Тоби. Затем чей-то неодобрительный смешок. Официант открыл перед ней тяжелую дверь и захлопнул ее за спиной Рейчел, отрезав все звуки. Она оказалась в длинном величественном коридоре, устланном мягким ковром и набитом многочисленными украшениями, позолотой, зеркалами и малиновыми портьерами. Огромные подсвечники отбрасывали яркий свет, который расплывался в ее усталых глазах.

Рейчел на минуту прислонилась к стене, делая над собой отчаянное усилие, чтобы справиться с ужасным головокружением и тошнотворной слабостью в желудке. Немного душевного равновесия и спокойствия — вот в чем она сейчас нуждалась. А также в глотке бренди. Большом, чтобы утихомирить желудок и прояснить голову. В этом было все дело. Глубоко вздохнув, она, оттолкнувшись от стенки, медленно и осторожно двинулась по направлению к бару, находившемуся в конце коридора и благоразумно прикрытому занавесом.

Спустя полчаса Рейчел понимала той ясной, холодной как лед, половиной головы, что она все еще старательно лелеет свою боль, и что она действительно сильно напилась. Немалый опыт в этом деле и умение собраться позволили ее языку выговорить заказ сначала на один, а потом и на следующий большой стакан бренди. После этого ее желудок разбушевался окончательно, но она не была уверена, что у нее хватит сил проделать путь от своего укромного столика до двери с надписью «туалетная комната». Рейчел никак не могла вспомнить, что она сделала со своей сумочкой. Взяла ли она ее, когда выходила из банкетного зала? Она не знала. Одно было ясно: с каждой минутой путешествие в убежище под дурацким названием «туалетная комната» становилось все более необходимым.

Рейчел осторожненько поднялась, держась за столик. Комната завертелась перед глазами, потом движение немного замедлилось. Она заметила вопросительный взгляд бармена. Затем глубоко и ровно вздохнула и направилась, как ей казалось, прямо к двери.

Туалетная комната оказалась роскошно убранным помещением, жарким, словно тропическая ночь. Рейчел постояла некоторое время, чувствуя дурноту и головокружение. Ее отражение покачивалось в бесконечном ряду сверкающих зеркал. Перед столиками стояли глубокие кресла. Она споткнулась об одно из них, потом плюхнулась в другое и уткнулась лицом в сложенные руки.

Мир вращался около нее точно волчок.

Рейчел сумела вовремя добраться до кабины, когда тошнота стала невыносимой. Она наклонилась над унитазом, ненавидя мерзкий запах отвратительного месива, которое изверглось из нее, и презирая саму себя. Она дернула за цепочку, но когда вода хлынула, рвота возобновилась. Ей потребовалось много времени, чтобы собрать остатки сил и добраться до одной из раковин, тянувшихся вдоль стены. Включив холодную воду, она сполоснула во рту, плеснула несколько пригоршней в лицо, забрызгав при этом костюм. Потом взяла полотенце и зарылась в него лицом. По крайней мере, у нее прекратилось головокружение и успокоился желудок.

Внутри Рейчел ощущала пустоту, и даже в этой душной комнате ей было холодно. Она дрожала. Некоторое время она стояла, борясь со слабостью и слезами, но это было выше ее сил. Она вновь вернулась к креслу; полотенце при этом волочилось вслед за ней по полу. Опустившись в кресло, Рейчел с отчаянием взглянула на свое отражение в зеркале. Осунувшееся лицо было бледным как полотно, глаза в темных кругах, волосы растрепаны. Слезы бежали по щекам, смывая тушь с ресниц. Попытавшись вытереть лицо, она только еще больше размазала ее. Теперь она была похожа на размалеванного клоуна. Измученная и опустошенная, Рейчел положила голову на руки, уже не пытаясь остановить рыдания. Они постепенно утихли сами. Она незаметно впала в полудрему — это был не сон, а какое-то бессознательное состояние. Слезы стекали по спутанным волосам на полотенце, на котором лежала ее голова, тело сотрясала икота.

Ее нашла Фиона. Во всяком случае, именно она сделала попытку разбудить Рейчел — одному только Богу известно, сколько других гостей входило и выходило из комнаты, бросая на нее неодобрительные взгляды. Рейчел смахнула с плеча настойчивую руку Фионы и приподняла голову, пробормотав что-то бессвязное.

— Рейчел! О Боже мой, Рейчел! — Фиона снова затрясла ее за плечо.

Откуда-то издалека, нарушая уютное, приятное забытье, до Рейчел доносился встревоженный голос Фионы; поэтому она изо всех сил сопротивлялась и ему, и требовательной руке Фионы, которую та не снимала с ее плеча. Рейчел уткнулась лицом в полотенце. Она ощущала скверный вкус во рту, голова гудела точно гонг, распухшие от слез глаза горели. Она отказывалась открывать их, изо всех сил стараясь вновь впасть в манящую темноту.

Хлопнула закрывающаяся дверь. На некоторое время наступила тишина. Потом дверь снова открылась. На этот раз послышались два голоса.

— Рейчел, милая — проснись! Ну, попробуй… — тихо и спокойно говорила Салли. Ее прохладная рука коснулась разгоряченного лба Рейчел.

— Помоги мне поднять ее на ноги, — произнес голос Фионы — обеспокоенный, решительный и одновременно холодный. — У нее и без того уже был нездоровый вид. Ну, Рейчел, давай, открывай глаза.