Разорвать порочный круг (СИ)

Девушка, в мгновение ока сообразившая, что милорд собирался в этот раз прокатить ее на своем достоинстве как следует, скорее расслабилась, уже заранее зная, что тело будет помнить эту бешеную скачку вплоть до завтрашнего утра. И будто в подтверждение ее мыслям, по спальне совсем скоро начали разноситься редкие повизгивания и стоны, сменявшие друг друга, как накрывавшие Сансу боль и наслаждение.

○○○○○○○○○○

— Лорд Болтон, можно войти? — последовал за тремя громкими ударами в дверь мужской баритон, принадлежавший либо одному из гвардейцев, либо воину гарнизона.

Этот посторонний звук не заставил Сансу отвлечься от своего занятия, и она, стоя на коленях перед мужем, продолжала удовлетворять его ртом, не считая нужным обращать внимания или беспокоиться по поводу вещей, никак не зависящих от нее. Если милорду будет угодно, то он впустит гвардейца, если нет — то не впустит, и Волчице не повлиять на его решение. Более того, если даже мужчина войдет с позволения господина в гостиную, то Старк предстанет перед ним не одна, а с мужем, который обладает над ней властью и которому она должна подчиняться во всем, а в этом уже не было ничего страшного. Ее не должно было волновать присутствие здесь посторонних людей, ее дело — удерживать свое внимание на муже и быть ему хорошей женой. И если Санса будет Рамси хорошей женой, то у нее не будет повода беспокоиться о том, что могла подумать о ней прислуга, ведь эти люди ничего не решали в ее жизни и сами находились в зависимости от милорда.

В это же время Болтон, все так же прижимавший к своему паху голову не сопротивлявшейся и с покорностью выполнявшей свою работу жены, устремил к дверям полный раздражения взгляд и жестко произнес:

— Нет, жди за дверями.

После этих слов бастард вернул свой взор к девушке, а затем, прикрыв глаза и чуть закинув голову назад, покрепче сжал в руке ее рыжие волосы и, притянув за них к себе, начал загонять себя ей в горло. Хватка бастарда была сильной, не дававшей Волчице даже шанса избежать проникновения или сделать его менее глубоким, и ей приходилось сосредотачивать все свое внимание на толчках лорда, подстраиваться под него в попытке сделать его удовлетворение менее болезненным для себя. Соглашаясь с задаваемым ритмом, борющаяся с подступавшей рвотой Старк лишь открывала пошире рот да старалась не задеть зубами мужа, что активно наращивал темп и все меньше озабочивался ее удобством. Не оказывая никакого сопротивления Болтону, она покорно ждала, когда тот достигнет своего пика, и со спокойствием относилась к его грубым, резким движениям, понимая, что милорд, подгоняемый ожидающим снаружи его появления гвардейцем, спешил закончить все как можно быстрее. И дочь Старка, так до сих пор и не понявшая, как такой способ удовлетворения мужчины вообще мог понравиться женщине, не мешала Болтону получать наслаждение, при этом не стараясь даже запоминать своих ощущений: просто делала, что должна, потому что если милорду будет хорошо, то хорошо потом будет и ей — Рамси не оставит послушную жену без внимания.

Поэтому когда же Болтонский бастард со стоном излился в рот девушки, то та беспрекословно все проглотила и, облизав напоследок член мужа, отстранилась, чтобы восстановить сбившееся дыхание. Сидя на коленях и с равнодушием наблюдая за приходящим в себя Рамси, она с некой легкостью думала о том, чтобы милорд как можно скорее разобрался с гвардейцем и вернулся к ней, — Волчица, как бы то ни было, рассчитывала и самой насладиться мужем, а затем еще и пообедать с ним. Или наоборот, сути, однако, это не меняло, и Санса в любом случае хотела все-таки заполучить и воспользоваться временем, отведенным Болтоном на нее.

Бастард же, восстановивший дыхание и отошедший от дурманящего сознание удовольствия, торопливо поправил на себе одежду и, уверенно шагнув в сторону выхода, обернулся вполоборота к жене и строго приказал, небрежно указывая рукой на место, где застыла девушка:

— Сиди здесь, я еще не закончил с тобой, — и, достигнув дверей, проскочил сквозь узкий проем в коридор, где его дожидался зачем-то пожаловавший в эту часть воин.

А проводившая мужа долгим взглядом Волчица перевела свой взор на каменный пол и стала дожидаться возвращения милорда, ни о чем особо не думая и изредка начиная скользить отстраненным, рассредоточенным взором по покоям, и краем уха прислушивалась к двум мужским голосам, слов разговора которых разобрать никак не могла. Да и не стремилась Санса к этому, не ее делом было вмешиваться или подслушивать, о чем милорд говорил с другими людьми, тем более что вопрос, с которым пришел мужчина, скорее всего был связан с управлением замком или приходом крестьянина с челобитной, что мало интересовало в эти дни Волчицу.

Однако вскоре голоса в коридоре затихли, и Старк показалось, что она услышала шаги уходящих отсюда людей, одним из которых, наверняка, был Рамси. Если же все обстояло именно так, это означало, что она будет вынуждена прождать возвращения милорда немного дольше, чем изначально предполагала, и, видимо, гвардеец все-таки пришел за лордом неспроста, раз последний решил проследовать на более нижний этаж. И раз уж ждать надо было не несколько минут, а гораздо больше, Санса устроилась на своем месте поудобнее, подоткнула подол платья под уже начавшие болеть и замерзать от исходящего от пола холода колени. Было приказано оставаться здесь, значит, Волчица будет сидеть здесь и с места не сдвинется, чтобы даже не дать повода милорду подумать, что жена ослушалась его наказа и ходила по покоям без спроса. Тем более что милорд, должно быть, похвалит ее за послушание и постарается сделать ей что-нибудь приятное, щедро наградит Волчицу за проявленное терпение и желание угодить. Рамси был к ней милосерден и ласков, и было в радость подчиняться ему и во всем следовать его приказам — так действительно становилось легче жить и было намного интереснее выполнять его просьбы, каждый раз предвкушая что-нибудь занимательное или приятное.

***

Незаметно пролетело десять минут, а за ними — столько же… И начавшая уже беспокоиться Хранительница Севера с тревогой, отразившейся в голубых глазах, оглядывалась по сторонам, не находя себе покоя. Колени к этому часу уже начали ощутимо болеть, и Сансе пришлось присесть на пол, положив ноги сбоку от себя, и подоткнуть подол под себя, чтобы только не сидеть на каменном полу.

Время продолжало неумолимо лететь, минуты ожидания уже приблизились к целому часу, однако Рамси на пороге покоев так до сих пор и не появился. И девушка, не понимавшая, что же могло занять столько времени милорда, пыталась предположить, что же могло произойти, и пугливо возвращалась к мысли о том, что он, похоже, забыл о ней и занимался сейчас своими делами. Однако Старк осознавала, что даже если ее предположение было верным, это не означало, что можно было позабыть или намеренно отказаться выполнять полученный приказ. Ей было сказано сидеть здесь, и она будет сидеть здесь, раз этого хотел милорд. Более того, Волчица не отказывалась от посетившей ее мысли, что это могла быть очередная проверка милордом честности и покорности жены, которую она уж точно бы не пожелала провалить и не пожелала бы разочаровать милорда. Если Санса не могла всего-то дождаться на своем месте прихода мужа, то что же можно было говорить о большем? Это вряд ли можно было посчитать за поведение хорошей, преданной жены, так что следовало сжать зубы и ждать — это было не настолько трудной задачей, чтобы не суметь выполнить ее. Поэтому повесившая голову к себе на грудь Волчица, настроенная показать мужу свою преданность, решила скоротать свое время и, выбрав немного вздремнуть, закрыла глаза.

***

Некоторое время назад сон окончательно покинул Хранительницу Севера, а вместо него осталась только дремота, которую упорно сгонял с девушки холод, грубо выпихивал сонливость из тела и намекал, что нужно было сосредоточиться именно на нем. Этот холод настойчиво уговаривал махнуть рукой на скуку и темноту покоев, в которую те погрузились одновременно с затуханием единственной, зажженной еще днем свечи, и Санса не могла проигнорировать столь убедительные доводы пробирающей ее до самых костей прохлады и морозящего ее ноги каменного пола, что давно уже перестал считать ее тонкое платье за существенную преграду. Опустившийся на покои мрак, хоть и не являл собой ничего страшного или угрожающего, но все же спокойствия не прибавлял, лишь обострял чувства и ощущения, вынуждал взволнованно перебегать взором с предмета на предмет, приглядываться к отбрасываемым мебелью теням, беспокойно оглядываться по сторонам, будто выискивая что-то в полумраке.