Мы будем жить (СИ)

Его голос звучал чуть хрипло и глубоко. А ночь на кусочки разрезали уже десятки ярких хвостатых звезд. Лили закинула голову, всматриваясь в черничную высь. Она не успела понять, как Джеймс оказался так близко, что она могла слушать его дыхание. В его карих глазах тоже танцевали звезды.

- Это чудесно, Джеймс, – голос сорвался сам собой.

Джеймс, услышав свое имя, уже решительнее переплел их пальцы. По коже пробежала дрожь, отзываясь сотней колючих мурашек на спине. Джеймс, решив, что ей просто холодно, стянул мантию и накинул ей на плечи, а затем задержал руки, осторожно потянув Лили к себе.

- Ты пахнешь ландышем, – Джеймс с жадностью разглядывал лицо Лили, его взгляд мягко трогал щеки, скулы, подбородок, а потом остановился на губах. Сердце сладко замерло. Лили сейчас хотелось, чтобы он сказал что-то глупое, что-то ужасно бессмысленное, только бы Поттер растерял свое очарование, снова став противным, навязчивым и наглым одноклассником. Но ещё больше хотелось другого. Никогда ещё в жизни ей так не хотелось, чтобы её поцеловали. Лили радовалась, что темнота прячет розовые щёки. Прохладная осенняя ночь стала теплой. Но Джеймс почему-то медлил, Лили с трудом сдерживалась, чтобы не приподняться на цыпочки и самой не прижаться к его сухим розовым губам.

- Надеюсь, ты хорошо подумала, загадывая желание, – Джеймс сглотнул. – Потому что я загадал, чтобы оно у тебя сбылось.

Дзинь! Это разбились последние грани их противоречий, недомолвок, оседая на ресницах легкой серебристой пылью. Каждая нежная частичка этой ночи слилась в Джеймсе, в его словах и дыхании, которое вот-вот коснется щеки.

Поцелуй меня, поцелуй, поцелуй…

Джеймс отстранился. Снова стало холодно, и Лили укуталась в поттеровскую мантию, обняв себя руками.

Что же ты делаешь со мной, Поттер?

- Нам, наверное, пора. Уже полночь.

- Д-д-да, – Джеймс судорожно закивал.

Обратно они шли молча. Лили, ошарашенная нахлынувшими ощущениями, изо всех сил пыталась разложить их по полочкам, разделить, найти хоть какое-то объяснение. «Чтобы последняя пара влюбленных зажгла свою звезду!». И где он только вычитал эту историю! Она так легко стала последним штрихом к этой дивной черничной ночи, которую она уже готова была записать в список лучших ночей в своей жизни. На середине пути он снова взял её за руку, едва касаясь кончиков пальцев. Лили боялась сбить шаг, чтобы не расцепить этих рук, которые, казалось, связаны нитью Непреложного Обета. Полная Дама долго ворчала, когда они её разбудили. Лили хихикала, слушая, как Джеймс препирается с ней и даже пытается отвесить комплимент. Наверное, именно комплимент в итоге оказал влияние на то, что портрет распахнулся. В гостиной уютно горел камин, играя тенями и потрескивая еловыми дровами.

- Спокойной ночи, Лили, – чуть слышно сказал Джеймс.

Он уже собрался уходить, но потом как-то робко протянул руку и коснулся большим пальцем её подбородка.

- Спокойной ночи, Джеймс, – быстро сказала Лили и бегом бросилась вверх по лестнице к своей комнате. Сжавшись на кровати калачиком, она накрылась одеялом с головой и, не ожидая сама от себя, тут же провалилась в сон.

А за распахнутым окном уже миллионы лет падали звезды.

* легенда, рассказанная Джеймсом, не моя, найдена на просторах интернета

====== Глава двенадцатая. Римус Люпин ======

У молодости по крайней мере хватает ума жить мгновеньем.

Ричард Олдингтон Римус Люпин

В первые дни октября погода испортилась. Небо затянуло темными лохматыми тучами, постоянно накрапывал мелкий дождик, а лужи в школьном дворе грозились превратиться в настоящие озера. Римус быстрым шагом шел от теплиц, время от времени смахивая с волос капли, норовящие заползти за шиворот. Позади него Джеймс и Сириус в два голоса ругали Хвоста, который перевернул ящик с землей, а профессор Стебель разозлилась и назначила отработку всем четверым. На самом деле, Бродяга и Сохатый хохотали с самого начала занятия, применили к зубастой герани чары моментального роста и сунули цветок Снейпу в лицо. Но терпение мадам Стебель кончилось именно на этом несчастном ящике. Люпин иногда поражался, как Сириус и Джеймс умудрялись быть такими беспечными во всем. Серьезности с первого курса у них не прибавилось ни на грамм. Зато обогатился арсенал заклинаний, которые могли наверно принести огромную пользу, если бы их направили в доброе русло. В последнее время Джеймс и Сириус просто раздувались от гордости. Им удалось оживить карту. Нарисовали они её уже давно, но вот чары Персонификации не удавались. Но Блэк какими-то правдами и неправдами выпросил у Флитвика древний фолиант. Втроем они целую неделю корпели над ним, разбирая запутанные формулы. Ровно через семь дней карта ожила, и Джеймс с Сириусом в ту же ночь ушли её испытывать. Бродяга вернулся рано — мрачный и как будто недовольный. Хотя карта работала безупречно.Римус спросил о Джеймсе, а Сириус зло буркнул: «Я Поттеру не охрана». Бухнувшись на постель, Бродяга продолжал изучать карту, то хмурясь, то улыбаясь. Римус, занятый домашней работой, не стал вникать в переменчивое настроение друга, зная по опыту, что лучший выход это вообще не трогать Блэка.

Сохатый вернулся только в полночь. И никогда прежде Люпин не видел у него такого лица. Как будто все мечты каким-то неожиданным и чудесным образом осуществились. Поттер, сияя как зажженная рождественская ель, уселся на подоконник и заворожено уставился на усыпанное звездами небо. А Римус покосился на луну, которая через пару дней должна была стать полной. Мышцы рефлекторно сжались. Если бы он мог попросить луну немного подождать... – Сохатый, тебя вейла поцеловала? – спросил Питер и тут же испуганно вытаращил глаза, видно, посчитав свой вопрос неуместным. – Лучше, – ответил вместо него Блэк. – Господин Сохатый был на свидании с Мисс Недотрогой и, судя по его физиономии, ночка удалась… – ухмыльнулся Сириус.

- А что там было? – Питер весь превратился в слух и даже приподнялся над подушкой, чтобы лучше видеть всех.

- Ооо… – насмешливо протянул Сириус. – В некоторых аспектах твоего образования слишком много пробелов, Хвост. Тебе рассказать, что девушка и парень могут делать вдвоем?

–Если я на вас не смотрю, это ещё не значит, что я вас не слышу, – подал голос Джеймс.

Он спрыгнул с подоконника, а уголки его губ дрожали в едва сдерживаемой улыбке.

- Как твои лучшие друзья, мы требуем подробностей, – Сириус лениво потянулся. – Ну, что у вас было?

- Ничего, – спокойно ответил Джеймс.

- Ничего?! – недоверчиво воскликнул Сириус. – Вы были вместе столько времени и ничего? Да, не только у Хвоста проблемы… Сохатый, ты меня беспокоишь.

Римус уже хотел сказать, чтобы Бродяга от Поттера отвязался, но Джеймс был слишком счастлив, чтобы молчать, и поэтому, продолжая сиять, стал рассказывать.

– Мы прогулялись по замку. Оказывается, Лили во многих коридорах ни разу не была, да и после отбоя обычно не задерживается. Правила нарушила, – глаза Джеймса весело блеснули. – А потом мы поднялись на крышу, через тот люк в Астрономической башне, помните? И было такое небо... – вдруг сентиментально и совсем не по-поттеровски улыбнулся Сохатый. – А звезды падали. Лили говорила, что нужно обязательно загадывать желание, а я тоже что-то говорил... У Лили такие руки мягкие, только мерзли постоянно... – И? – при упоминании о руках Сириус несколько оживился, но потом ещё раз оценив пришибленный вид Джеймса, возмутился. – Вы гуляли вдвоем, ты показал ей наш тайный, абсолютно, между прочим, секретный ход, вы пялились на небо, все так романтично, что меня сейчас стошнит.... Ты её даже не поцеловал? Ни разу?

- Она была такой... Такой... – Джеймс активно жестикулировал, но потом махнул рукой. – Не знаю. Я никак не мог решиться...

- Дебил, – Сириус упал лицом в подушку.

Но Сохатый, кажется, не слышал. Он снова уселся на подоконник и мечтательно вздохнул.

Римус усмехнулся. Джеймса вообще сейчас не интересовало ничего — мысленно он все ещё был на крыше. «Джеймс – счастливчик», – он вспомнил слова, сказанные несколько дней назад Сириусу. Нет, Римус не завидовал. Он был искренне рад, что наконец-то Джим и Лили смогли договориться. Для Люпина такие звездные ночи перестали существовать в тот момент, когда на шее сошлись клыки оборотня. И хотя друзья в один голос утверждали, что это ничего не значит, и что любая девушка будет счастлива, если он обратит на неё внимание, но Римус не собирался менять своего мнения. Он и так уже был благодарен судьбе за то, что родители тогда от него не отказались, что Дамблдор принес ему письмо в Хогвартс, а здесь появились друзья, такие, о которых можно только мечтать.