Зомби по имени Джон (СИ)

– Давай, Джон, подумай о чем-нибудь, что тебя заводит, – Рамси пытается дрочить ему довольно настойчиво, приятно сдавливая член в ладони и двигая шкурку большим пальцем.

– М-м… Трахнуть твои бедра было бы неплохо, – щеки Джона окончательно заливаются розовым румянцем, и Рамси явно чувствует отдачу, когда член еще привстает в его руке, ткнувшись приоткрытой головкой между пальцев. А потом Джон вдруг сильно толкает его в плечо, наваливается и грубо переворачивает на спину. Ловко оседлав полные ноги, он смотрит сверху вниз, такой румяный, строгий и как будто нетрезвый; его выскользнувший из пальцев Рамси член, нежно-розовый и подрагивающий, слегка торчит вперед, и Джон немного сплевывает в ладонь и смазывается, пропуская его во влажный кулак. Джон не хочет думать о том, что посреди провонявшего грязными телами темного спортзала ему нравится, как Рамси заведен из-за него – как блестят его злые глаза, как красный румянец сполз до жирного подбородка и как он тяжело дышит, схватив Джона за колени. Джону становится больно где-то в животе, пониже солнечного сплетения, когда он думает об этом, и он встряхивает головой, кое-как всовывая член между сжатых бедер.

Они уже делали так, когда еще в доме натопили снега и по очереди отмокали в ванне, и Джон, сидя на бортике, все невольно поглядывал на раздвинутые бедра Рамси через теплую мутную воду. Рамси же смотрел на него прямо и без стеснения, неспешно намыливая себя между ног. Джон тогда молча перекинул ноги через бортик, расплескивая воду на пол и игнорируя удовлетворенный собачий смех, сел Рамси на низ живота, взявшись за его торчащие из воды толстые колени, свел их вместе и без ласки трахнул его в мягкие, расслабленные бедра, с каждым толчком проезжаясь задом по быстро окрепшему члену. “Дай-ка проверю, насколько хорошо ты вымылся, Джон Сноу”, – сказал Рамси, когда ему явно надоело, придержал Джона за пояс, слегка послюнил большой палец и сунул в его ерзающий туда-сюда зад. “Пошел ты”, – Джон больно закусил кожу на его колене и несколько раз вздрогнул, обильно спуская ему между бедер. А потом утомленно откинулся назад и в свою очередь зажал его твердый член скрещенными ногами.

Когда они закончили, Джон сполз ниже, устраиваясь спиной на медленно поднимавшемся полном животе. На его оттертых до красноты стройных бедрах остались белесые разводы спермы. Джон несколько раз моргнул и лениво смешал их с водой.

Тогда это был мягкий и равнодушный – и довольно чистый – трах, но сейчас Джону куда больше нравится, как Рамси еще нарочно тесно сжимает колени и как у него между ног остро пахнет теплой кожей с липким металлическим привкусом, не слитой спермой в полных яйцах и потной шерстью в промежности. От него не должно пахнуть мылом, думает Джон, залезая ладонью под его расстегнутый жилет и гладя по груди; мышцы слегка напрягаются под рукой, и это тоже нравится Джону – там, где проходит граница между реальностью и волчьим сном.

Запахи говорят волчьим языком; сейчас Джону хочется поцеловать Рамси, поцеловать его шею, подрочить ему, и он резко склоняется – и оставляет ему кусачий засос под ухом. Рот наполняется горечью от въевшегося пота, короткая щетина колет губы, и медвежьи лапищи жадно скользят туда-сюда по бедрам, а Джон оттягивает кожу на шее зубами и жадно сосет, пока на ней не расплывается неровное и сочное темно-красное пятно, и только потом отстраняется. И, еще инстинктивно поерзав бедрами, чтобы приоткрывающаяся головка сильнее терлась между сжатых ног Рамси, рассредоточенно соскальзывает взглядом к его тяжелому члену. Тот так и лежит на полном животе – и то и дело твердо напрягается, приподнимаясь, и Джон немного нервозно облизывает губы. Ему возбужденно ведет голову, когда он зажимает член в кулаке и надрачивает его короткими рывками, торопливо двигая кожу по набухшей, крепко пахнущей головке, а Рамси впивается ногтями в его колени через несколько слоев одежды.

Это не его слабость. Он не будет делать это своей слабостью. Он уже проходил это и обменял свою невинность на умение сбегать до того, как придется платить.

Джон размазывает скопившуюся под крайней плотью смазку по горячему стволу, и его пальцы тоже быстро становятся липкими и грязными; смешно, но хочется облизать, хочется попробовать их на вкус, наверняка противный вкус. Интересно, кому из них двоих хочется этого больше, думает Джон, еще несколько раз проводит рукой и оставляет член подтекать на тяжело поднимающийся живот, резко хватает Рамси за щеку и съезжает остро пахнущим большим пальцем к его полным губам. Вздувшийся сальный прыщ на нижней немного гноит, но и без этого между податливо приоткрывшихся губ мягко и влажно – мысль об отсосе должна бы поднять даже обескровленный член дохлого упыря, но отдается только неуютной тяжестью в паху, – и Джон настойчиво сминает их пальцами, упираясь в рефлекторно сжатые зубы.

– Это че еще? – Рамси приходится разжать их, чтобы спросить, одновременно постаравшись отвернуться, но Джон сразу пропихивает два пальца ему в рот, расцарапав обгрызенным ногтем мокрый упирающийся язык.

– Заткнись, – он шепчет, – заткнись.

И Рамси давится, даже не пытаясь ответить, зато кусает его, очень больно, наверняка до темно-красных вмятин от зубов, кусает рваными рывками, но Джон нарочно тошнотворно надавливает ему на язык, заставляя разжимать челюсть – и глубоко трахает его пальцами в рот, в выступающую от коротких рвотных позывов слюну. Он распаленно увлекается этим, этой сучьей игрой и ощущением близости сокращающейся горячей глотки, и не замечает, что одной рукой Рамси больше не держит его за колено. А потом вспотевшие пальцы уже залепляют подбородок и губы – как будто Рамси хочет оттолкнуть его, – но это волчий сон, и Джон только согласно и сочно облизывает его сальные подушечки, засасывает пальцы и заглатывает – и вкусывается в мясо цепче верткого зверя.

По ощущениям он сам уже несколько секунд как превратил руку в ссаженное месиво; горячая боль доходит до костей хуже химического ожога, и за это Джон еще сильнее вгрызается в сразу занявшие весь рот, жадно ездящие по языку толстые пальцы, сдирая зубами кожу на костяшках и под самыми ногтями. Он чувствует возбужденный жар, прокатывающийся по телу – от своей злости и от тесно сдавленного чужими бедрами члена, от этой насильственной имитации отсоса за прокуренным одеялом, – но Рамси так по-собачьи ухватывается резцами за его пальцы, что будто сейчас уже перекусит насовсем, с чавкнувшим хрустом, и рука начинает болезненно неметь, так что Джон все-таки сдается и выдергивает ее из острых зубов, напоследок еще клацнувших по ногтям.

Лезвия крутятся слишком быстро, а?

Молча наклонившись к Рамси – тот тоже, нарочно помедлив, вытаскивает пальцы изо рта Джона, оставив слюнявый след на его подбородке – и не то сердито, не то возбужденно сжимая колени, Джон просовывает полыхающую руку между их животами. Снова зажимает в ладони влажную головку торчащего члена и сходу дрожаще надрачивает ее; кожа горит только так и еще едко чешется от пота, и в руке хлюпает, но ему хочется дрочить Рамси, хочется, чтобы нежная шкурка скользила по его темной головке, чтобы сама головка тесно скользила в чутка прокручиваемом кулаке. Джон почти не чувствует пальцев, но не жалеет ни о них, ни о почерневших полосах от зубов на жирной шее или сорванной до крови кожицы над звериными когтями – он едва разбирает резкий металлический привкус на языке, когда горячая ладонь касается голой поясницы под задравшимися рубашкой и флисовой футболкой, и Рамси жадно лезет не искусанной рукой ему в штаны.

– Сейчас, волчонок, – он разве что неровно дышит, а в остальном говорит как ни в чем не бывало и всухую возит пальцами между ягодиц, – сейчас подниму тебе твой хорошенький хер, – на несколько секунд он вытаскивает руку, но только чтобы тщательно облизать средний палец и сунуть ее обратно, – а то что это за дело, так ведь и решить можно, что ты совсем меня не хочешь, – скалится, скользнув влажным и толстым пальцем в черные волоски, густо растущие вокруг вспотевшего, слегка зажатого входа, и дразняще щекочет его. Джон не отвечает, но чувствует, как коротко и возбужденно напрягаются мышцы промежности, и немного покачивает бедрами.