Комплекс Мадонны

Это нередко происходит в покере, когда открываешь пару тузов и собираешься построить банк, и вдруг тебя бьют парой шестерок; это происходит в шахматах, когда разыгрываешь хитроумное начало и обнаруживаешь, что тебе противостоит таинственная симметрия индийской защиты; но, в основном, это происходит в отношениях с людьми: берешь инициативу, затем теряешь ее и не можешь вернуть, и тебе приходится собирать все силы, чтобы защититься.

Тедди позвонил. Ему ответил печальный голос пожилой дамы. Вероятно, сидящей у входа старой девы в парике, живого свидетельства преимуществ брака. Наконец голос Барбары.

— Я в вестибюле. Телефон стоит здесь, — ответила она на его вопрос о шуме. — Все ваши знакомые из Конвея, штат Южная Каролина, шляются в туалетную комнату и обратно.

— Мы так и не поговорили о деле, — сказал Тедди.

— Вы позвонили только за этим? — В ее голосе прозвучала обида.

— Частично.

— А.

Она старалась быть искренней, а ему не удавалось избавиться от фальши, что не слишком идет влюбленным.

— Барбара, мне было так удивительно хорошо, что я не могу выразить это словами.

— Почему?

Она услышала, как он поперхнулся от недоумения.

— Что вы хотели этим сказать?

— Почему вы не можете выразить это словами? Повесьте трубку, делайте то, что вам приказали; полиция уже выезжает.

Он разразился хохотом, и молодой женщине пришлось отставить трубку от уха.

— Кто-то наступил вам на ногу?

— Нет, я смеялся.

— Вы так называете этот звук?

— Чем вы занимаетесь?

— Читаю доклад о том, как Франция собирается накачивать Алжир франками. Не верю в нем ни единому слову и думаю, что алжирцы сделают то же самое.

— Барбара, я буду помогать вам всем, чем смогу.

— Нет.

— Буду.

— Нет, вам не нужно было говорить это.

— Что ж, я сказал.

Ему нужно было какое-то время, чтобы перевести стрелки, теперь он уже выскочил на перегон.

— Сегодня я буду отмечать праздник, — сказала Барбара.

— Как?

— Как? Я собираюсь купить себе рейтузы.

— Что такое рейтузы?

— Средство от сквозняков.

— А.

— Мне сейчас придется положить трубку.

— Кому-то нужен телефон?

— Да, тут одна молодая леди — enceinte [16] — немного озабочена тем, что хочет сделать аборт. А после двенадцати недель с ней соглашается иметь дело только одна милая цветная дама.

— Когда мне еще позвонить вам?

— Когда у вас будут лишние десять центов.

— Да… Ну, спокойной ночи.

Весь следующий день он ходил по своей конторе с улыбкой на лице. Некоторые акции, на которые он возлагал большие надежды, пошли вверх, но Тедди радовали не столько деньги, сколько то, что он сумел избавиться от всего содержимого папки Хикмана. За него он выручил девять тысяч семьсот долларов, что даже было больше, чем он рассчитывал. Получив деньги, Тедди приобрел три тысячи трехдолларовых акций новой компании по производству электронных компонентов, которую поддерживала его фирма и которые в ближайшее время должны были подняться значительно выше номинала. Тедди хочет увеличить капитал Барбары быстро, а добиться этого можно было, только вкладывая деньги во все новые перспективные предприятия и быстро перепродавая их акции. Тедди также понимал, что, хотя он никогда не признался бы в этом Барбаре, в случае неудачи этих операций он возместил бы ей весь ущерб.

Когда его автомобиль ровно в пять подкатил к «Брабурну», молодая женщина уже ждала у подъезда. Тут же стояло еще несколько девушек, которые изумленно раскрыли рты, увидев, что Барбара садится в «роллс».

— Могу я попросить вас об одолжении? — спросила она.

— Разумеется, можете.

— Если вы еще когда-нибудь приедете за мной, можно я встречу вас за углом?

— Да. А почему?

— Видите ли, когда эти клушки смотрят, как я сажусь в машину, я почему-то чувствую себя «шлю» богатого человека.

— Что такое «шлю»?

— Это из лондонского просторечия.

— И его смысл?

— Содержанка.

Барбара неожиданно задрала юбку, и рука Тедди метнулась вверх, закрывая глаза.

— Это — рейтузы. А вы можете открыть глаза, потому что все равно ничего не увидите. Они защищают не только от сквозняка.

— Понятно. А я решил, что мне досталась специальная премия.

— Тогда к чему закрывать глаза?

— Я строю из себя воспитанного человека.

— Боже мой, я и так знаю, на что вы способны. Куда мы направляемся?

— В центр, в мою контору: будем праздновать Рождество.

— Если бы я знала, надела бы бархатное платье.

— Хотите, вернемся, и вы переоденетесь?

— Нет, у меня нет бархатного платья.

— Барбара, — с серьезным лицом произнес он, — вы все время смешите меня.

— Отрада и любовь вашей старости.

— Вполне возможно.

— Конец связи.

На Бэттери нагруженный снегом ветер с ревом бил по автомобилю, но Барбара впервые за много лет чувствовала себя в безопасности. Это чувство происходило не от комфорта салона, а от того, что она была рядом с Тедди. Молодая женщина испытывала к нему искреннюю симпатию и в то же время гадала, долго ли сможет держать бизнесмена на расстоянии вытянутой руки. Она лишь знала со всей определенностью: несчастная святая Варвара, обнимая Христа, должна была чувствовать, что наконец нашла мужчину, которому могла полностью довериться.

Изогнутый нервный узел здания администрации порта, словно уворачивающегося от несущихся по Девятой авеню грузовиков к развороту Восьмой, захватил Тедди, как только он переступил порог. Было два часа ночи. Остановившись на углу у моментальной фотографии, Тедди огляделся, нет ли кого подозрительного, следящего за ним. Он доверял Лопесу, но не был уверен в его парнях: возможно, они сейчас ошиваются у кабин телефонов-автоматов или у стойки ночного кафе. Специально на такой случай Тедди захватил дополнительные пятьсот долларов. Однако парней это могло не удовлетворить. Возможно, они захотят еще, еще и еще. И когда в таком случае наступит конец? Не доведут ли его до крайности, когда придется прибегнуть к насилию? Тедди нервно кусал сухие обветренные губы. Если бы он доверил все это Фрэнку, то теперь мог бы апостолом невиновности лежать дома в кровати. Однако, хотя Тедди уверенно поручал вести другим свои дела, даже весьма важные, цену секретности он знал. А как потенциальный противник Фрэнк был бы для него значительно опаснее, чем Лопес. Фрэнк — никуда от этого не деться — знал о нем гораздо больше.

Усевшись у стойки бара, Тедди заказал черный кофе и оглядел унылые осколки человечества, готовившиеся отправиться очередным рейсом на Грейхаунд. Тедди сосчитал людей, приготовившихся путешествовать: двадцать восемь взрослых, девять детей. Были представлены все расы, кроме индейцев. Насчет национальностей уверенности не было. Тедди сосредоточился на лицах «испанской наружности». Шесть кандидатов. Двоим за пятьдесят; один лет тридцати — с семьей; одному около пятнадцати. Таким образом, оставались два парня, оба двадцати с небольшим. Оба угрюмые, с преждевременными сердитыми морщинами вокруг рта — профессиональные террористы из Центрального парка, чьи предки, вероятно, занимали высокое положение в Святой Инквизиции и передали сквозь века врожденную злобность своим дальним потомкам. Один с шумом жевал комок резинки; другой выпускал между зубов смачные плевки, истребляя этим враждебный мир, ежедневно окружавший его.

Тедди потягивал кофе, отвратительный горький напиток, с кружащимися по поверхности пятнами жира. Он подумал: возможно, ему стоит переговорить с парнями — договориться быстро и решительно. А может быть, лучше сначала убедиться, действительно ли они уезжают. Тедди подобрал экземпляр «Дейли ньюс», который валялся на соседнем стуле. Газетные строчки колониями бактерий заплясали в его руках. Газета сообщала о нанесении телесных повреждений в Бронксе, разбойном нападении на Стейт-айленд, очередном мошенничестве очередной компании, грядущих забастовках, разводе прекрасной кинозвезды, которой еще только предстояло сняться в фильме, но чье имя уже гоняли киношники по всему пространству от Джуно до Балтимора из-за недавно разошедшихся фотографий, на которых обнаженная актриса демонстрировала медузоподобные груди с нарисованными на них психоделическими рисунками. Метеослужба предсказывала температуру за восемьдесят, высокую влажность и кратковременные грозовые ливни во второй половине дня.