Обреченные

Возможно в какой-то миг, он тоже думал, что не имеет права лезть в мою личную жизнь. У меня были свои деньги, из которых он не взял ни цента, пока воспитывал меня как сына. Но это вряд ли. Скорее всего, он боялся, что я уйду. Были моменты, когда я хотел. Но отец и Лукас не имели к этому никакого отношения.

- Так и есть, - подтвердил я. – Не каждому повезет услышать такое от отца. Обычно, родители говорят обратное.

Отец положил на стол кий и подошел ближе.

- Ты бываешь все реже и реже дома.

- Прости, папа. Я много работаю.

Он улыбнулся.

- Саймон бы так тобой гордился.

При упоминании деда, во мне что-то дрогнуло. Уснувшая детская любовь к старому и доброму человеку, чью фамилию я до сих пор носил вместе с фамилией Холмес, все еще теплилась, глубоко спрятавшись в подсознании.

Кивнув отцу, я сказал:

- Мне нужно работать… я приехал сказать, что не могу не успеть на сегодняшний ужин.

До этого расслабленное лицо отца сменилось разочарованием. Он провел рукой по своей бородке и цокнул языком:

- Я вижу, как ты отдаешь всего себя тому, что любишь. Это верно и я это понимаю. Но не стоит при этом отдаляться от близких людей.

Я снова кивнул и вышел.

Проходя по холлу второго этажа, я остановился у двери, соседствующей с моей комнаты. Не удержавшись, я открыл дверь. Сотни раз я бывал здесь с ней или без нее. Здесь был ее дом. Здесь все говорило о том, что здесь живет Кейли.

Большая и уютная комнате была полностью в ее вкусе: темно-фиолетовые стены, множество арочных окон. Посреди комнаты большая кровать, заправленная бельем в тон стен. У электрического камина стоял стеклянный стол на черных резных ножках, на котором лежали книги Джорджа Мартина, - любимые книги Кейли. Она обожала историю и археологию. Любила читать псевдоисторические саги.

Кейли не была похожа на других. Она с детства не любила мультфильмы. Когда мы с Лукасом усаживались за телевизор с горой чипсов, она уходила в сад играть одна, очень разозленная и обиженная.

Я всегда шел за ней.

Потеряв родителей и деда, я обрел новую семью. Но судьба все равно обошлась со мной жестоко, подкинув мне в качестве «сестры» ее.

Голубые глаза и солнечные волосы сводили меня с ума. Я сам не осознавал, как влюблялся в нее все эти годы. В эту маленькую, капризную и странную девочку.

Ее любили все. Ее родители, Лукас, отец, я. Все старались опекать и защищать ее. Она была слепа по отношению своей семьи. Ее матери не нравилось, что я появился в их жизни, но Кейли этого не видела. Ее родители были полностью поглощены друг другом, и их общая дочь была для них чем-то вроде трофея. Они не знали, что у нее нет друзей. Они хотели, чтобы она всегда была на виду. Поэтому уговорили остаться в Сан-Диего. Она не могла отказаться от перспективы жить в одном городе с Лукасом и мной. Это было ее больным местом.

Она носила розовые очки, думая о том, что мой отец и ее мать хорошо расстались и до сей поры дружат. Это было не так. Лукас рассказал мне, что мать просто бросила его и отца, сбежав из дома с определенной суммой.

Кейли этого не знала. Ей лгали, и это было не справедливо. Лукас запретил мне рассказывать ей что-либо. И я молчал, просто не имел права рассказывать.

Но, не смотря на все это, Кейли не выглядела жертвой в моих глазах. Она была так эгоистична и упряма. Так красива и амбициозна. И я так ее любил за это.

Еще раз, оглядев комнату и кинув взгляд на кровать, которая отпечаталась в моем разуме. Точнее, образ, который не покидал меня ни на миг, я вышел и прошел к себе.

В своей спальне, идентичной лофту, я принял душ и отправился в студию. Я купил этот лофт, чтобы работать. Чтобы он стал для меня убежищем. Но вышло так, что он стал нашим убежищем. Даже здесь была Кейли. Она была повсюду. Ее вещи, ее запах. Она забралась под кожу и текла в моей крови. Она стала смыслом и музой.

Она стала всем.

Я ни с кем об этом не говорил. Ни с отцом, ни с Лукасом. Лукас бы разочаровался. Он так долго строил крепость вокруг Кейли, оставив меня главным стражником, что узнай он правду, быстро бы сломался. Он не был наивным, но я не сомневался, что если бы у Лукаса было хоть малейшее подозрение на наш счет, он бы не стал молчать.

Лаундж-зона была очень светлой, полностью залитой солнцем. Я оттащил с середины кожаные кресла и диван. На их месте я поставил мольберт и барный стул. Усевшись напротив белоснежного холста, я нашел на стереосистеме You Me At Six «Bite My Tongue (feat. Oliver Sykes)», и покачиваясь в такт песни, уставился на холст. Кирпичные стены темного оттенка играли с моим разумом, рисуя различные образы. Рука сама коснулась бумаги и дальше я уже не чувствовал ничего, кроме удовлетворения. Не слышал ничего, кроме музыки.

Я не знаю, сколько прошло времени. Стук в дверь вдруг стал таким громким, что мне стало больно в висках. Так бывает всегда, когда кто-то вырывает меня из моей реальности в настоящую.

Сделав звук тише, я схватил тряпку и, вытирая руки, открыл дверь. На пороге стояла Аарен.

- Так увлечен, что не слышишь? – улыбаясь, спросила она.

Аарен была красива. Мы встречались какое-то время, точнее, я был с ней дольше, чем с другими. Я пытался стать нормальным, а не одержимым. Но это не помогло, когда в очередной раз, наматывая ее светлые волосы на кулак и грубо трахая, понял, я обманывая сам себя и даю ненужную надежду девушке. Она уехала в Германию и недавно вернулась, вновь влившись в компанию старых друзей. Мне бы не хотелось, чтобы она снова питала какие-то надежды на мой счет. Я не вернусь к этому. Для меня это ничего не значило.

- Что ты здесь делаешь?

Она показала на два бумажных стакана, занимавших ее руки и прошла мимо меня, не дождавшись приглашения.

- Я была неподалеку. Решила навестить и угостить кофе.

Аарен поставила один стакан на стол рядом с мольбертом. Как только она хотела приподнять полотно, я резко оказался рядом с ней и опустил его обратно.

- Я работаю.

- Ты все тот же. Сдержанный и немного грубый. Одержимый художник.

Мне не нравится, когда меня называют художником. Художник - это профессия. Я же не зарабатывал на этом деньги. У меня много планов, но я хотел начать с арт-инсталляции, прежде чем показывать миру свои работы.

- Так ты пришла выпить кофе? – уточнил я, глядя на нее.

В Аарен не было того, что было в Кейли. И я даже не мог сказать, что это. Ни в одной девушке этого не было.

- Да, если ты не против.

Она села в черное кресло у окна и отпила из своего стакана. – Мы так и не успели толком поговорить тем вечером. Какие у тебя планы, Картер?

- Для начала окончу колледж. – Я сел на свой рабочий стул и еще раз оглядел эту девушку.

Рост, цвет волос – это все что их объединяло. Но и этого хватало. На какое-то время. Мне нечего было стыдиться. Мне давали, я брал. Я никому не изменял. Но этих доводов постоянно было мало.

Аарен закинула ногу на ногу. На ней была короткая юбка-клеш и прозрачный топ, под которым виднелся светлый лифчик.

Она пришла не просто так.

- Что ты хочешь Аарен? Просто трахнуться или вернуть прошлое? И учти, второе очень близко к первому.

Такого она не ожидала. Но я был так зол сегодня после слов Брэдли. Мне удалось забыть это ненадолго, пока не пришла она. Так пусть объясниться.

- Ты…- Аарен встала с кресла и тыкала в меня свом маленьким пальчиком. – Картер! Что с тобой? Почему ты так груб?

- Аарен, успокойся. Извини, если задел. Я просто спросил.

- Ничего себе…

- Так что тебе нужно? Я работаю, - с нажимом повторил я.

- Смогу ли я ответить после таких вопросов. – Она прижала ладонь ко лбу и посмотрела на меня.

- Тогда не нужно.

- Я думала, ты перестал сохнуть по своей сестре. Надеялась, ты изменился. Но то, что я увидела тем вечером, как она смотрела на нас… - она покачала головой – ничего не изменилось.