Счастье взаимной любви

Потом поспешно полез в карман и облегченно вздохнул, обнаружив, что бумажник на месте.

— А вы кто? — спросила Аня.

Из его слов Аня поняла, что он американец, бизнесмен, имеет телевизионную студию и еще какие-то электронные фирмы, приехал в СССР по делам, бизнеса ради, но любопытство потянуло его вместе с друзьями к Белому дому, там он друзей потерял, но встретилась компания, которая затащила его в тот самый темный двор.

— У вас в Америке дураков, видать, не меньше, чем здесь, — сказала Аня, и он засмеялся. Затем встал с такой решительностью, что Аня поняла: его уже не удержать.

— Я знаю, что у вас могут быть большие неприятности из-за меня. Я поеду в отель. Оставьте мне ваш телефон, я вам позвоню.

— Хорошо, — сказала она. — Я вас выведу на улицу.

Они беспрепятственно вышли из дому. Кейт тяжело дышал, и Аня не знала, от раны или от волнения.

— Это был ваш дом? — спросил он.

— Нет. Здесь живет моя подруга. У меня пока нет дома.

— Совсем нет?

— Да. Поймаем такси, а вы сделайте вид, что пьяный. Но не очень. Я скажу таксисту, куда вас везти. По-английски не говорите до самого «Космоса». Вообще не разговаривайте. Я за вас заплачу. До вашего отеля минут пятнадцать, не больше. Если по времени получится больше — будьте начеку. «Космос» — около ВДНХ.

— ВДНХ, — повторил он. — Я позвоню из номера. Можно?

— Да.

Такси нашлось почти сразу. Аня затолкнула Кейта на заднее сиденье, а сама сунула деньги таксисту и сказала:

— Подкинь мужика в «Космос». Слегка выпил, сам понимаешь.

— Понятно. Бу сде.

Таксист оказался пожилым усталым человеком, и Аня, успокоившись, вернулась домой.

Звонка от Кейта она не ждала, а через полчаса эти события не столько забылись, сколько попросту отошли на второй план.

Аня улеглась в постель и тут же заснула, наметив себе позвонить Виктору в десять утра.

Но в восемь проснулась от телефонного звонка.

— Анна? Это Кейт.

— А-а, — сонно протянула она. — Доброе утро.

— Да. Все хорошо. Нам надо обязательно встретиться и поговорить.

«Это еще зачем? — подумала Аня. — Вот навязался на голову черт иностранный».

— Обязательно надо встретиться и поговорить, — упрямо повторил Кейт. — И для вас будет лучше, если это получится быстро.

— Зачем? — спросила она.

— Анна… Вы спасли мне жизнь. Этот гангстер наставил мне пистолет прямо в грудь. Он хотел стрелять, я видел это по его лицу. И он выстрелил бы. Я хочу помочь вам, Анна. По-настоящему помочь. У меня есть возможности.

— Послушайте, Кейт, — терпеливо сказала Аня. — Мне не надо ваших долларов, с ними одна морока. Мне ничего от вас не надо. Улетайте в Америку побыстрей и не думайте, что у нас на каждом углу стреляют. Просто вы приехали в неудачное время.

— Не будет долларов, Анна, — уверенно проговорил он. — Будет значительно лучше. В одиннадцать часов я жду вас у метро ВДНХ. Там только один выход.

— Правильно, — нехотя согласилась она.

— Жду вас, — сказал он и положил трубку.

Аня потрясла головой, прогоняя остатки сна, и набрала номер Виктора. Трубку никто не поднял.

Не отвечал этот телефон и в десять.

Еще раз Аня позвонила ему, когда в одиннадцать вышла из метро на станции ВДНХ, но никто опять не ответил.

Кейт в светлом костюме ждал ее у выхода. Днем он был несколько другим, значительно больше походил на иностранца в московском понимании.

— Добрый день, — неторопливо сказала Аня, а он взял ее за руку, отвел в сторону и заговорил быстро:

— У нас нет времени на подготовку и рассуждения. Я вам обязан жизнью, хотите вы того или нет. Я знаю, что очень многие русские женщины и мужчины хотят уехать отсюда за границу. Любым способом. Мне так говорили.

— Да, желающих достаточно, — засмеялась Аня.

— Я могу вам помочь улететь отсюда. И предлагаю это. Но надо, чтобы было все ясно.

Все это говорилось на ходу и потому не казалось серьезным. Аня остановилась.

— Я, наверное, не понимаю, о чем вы говорите.

— Анна, сегодня или завтра здесь начнется гражданская война, польется кровь. Я могу вас увезти. Я могу вам помочь жить в Америке. Но нужно, чтобы вы все понимали. Я женат, женат восемь лет и буду вам только помогать… Как брат, как дядя или друг. Я вам обещаю, что жить там хуже, чем здесь, вы не будете. Сможете работать, если захотите, а не захотите — проживете и без работы.

— О чем вы говорите, Кейт?! — засмеялась Аня. — Выскочить отсюда тяжелей, чем верблюду в игольное ушко пролезть! Одни документы оформляют по нескольку лет! Нет, это чепуха.

— Я вам сказал: ночью вы сможете сесть со мной в самолет и улететь. Сегодня это можно. Сегодня начало гражданской войны. Мой друг увез вчера русскую женщину, которую любил. Сейчас есть такие возможности. Вам не надо знать, какие.

— Кейт, вы серьезно? — медленно спросила она.

— Я делаю предложение. Вы можете его принимать или нет. Думайте до десяти часов вечера. После десяти будет поздно.

— Но что я буду делать в Америке?! — крикнула она.

— Будете жить. Спокойно и хорошо. Вы дали жизнь мне, я дам вам. У вас будет другая фамилия и… И вы будете в свободном мире! Вы даже не понимаете, что это такое. Но у вас есть время подумать.

Время, конечно, было. Времени было сколько угодно, но не для принятия же таких поворотных решений! Тем более что предложение Кейта казалось бредом сумасшедшего.

Аня вернулась домой и снова набрала телефон Виктора. Никто не отвечал.

«А что меня, собственно говоря, здесь держит? — спокойно подумала она. — Что?»

И когда она принялась по полочкам раскладывать, что держит, а что отпускает, то оказалось, что за прожитые годы не накопилось ничего, что приковывало бы ее к этому месту на земле. Риск жизни на чужбине? А что, у нее здесь, что ли, завтрашний день обеспечен?.. Что-то или кто-то дорожит ею здесь? Никто не дорожит. Родители лежат в могиле, несколько друзей — да и друзья ли они? — заняты своими делами и забот о ее, Аниной, жизни они проявлять не торопятся, поскольку и своих хватает. Привязанностей никаких, имущества никакого, накопления отсутствуют. Да ведь ее вместе с джинсами, кроссовками, кофточкой и трусиками можно сунуть сейчас в любое место на земном шаре и даже в космос отправить без всякого ущерба для окружающих!

Ни в шесть, ни в семь, ни в восемь, ни в восемь тридцать телефон Виктора не ответил. В последний раз положив трубку, Аня горько рассмеялась.

Господи! Да чем же это она голову себе забила? Ну, устроили любовь в палатке под грохот танков, так что из того? Что за выводы идиотские она сделала из этих пустяков? Он занят сейчас делами, кует свое будущее, так же, как Корова — Богданова, а ей, Ане, надо подумать о себе, хотя предложение Кейта и кажется совершеннейшим бредом. А если не бред? Да что, убудет ее, что ли, от очередного приключения в жизни? Ну, задержат где-то в аэропорту за попытку нелегального перехода границы, к стенке, что ли, поставят? В родные Бутырки или психушку вернут! Или нет, в Лефортово! Так там, говорят, самый лучший режим содержания!

Ровно в десять пожарным набатом зазвонил телефон.

— Миссис Анна Саймон?

— Что? — спросила Аня, а Кейт произнес со смешком:

— Ваше имя — Анна Саймон, это все, что надо запомнить. Все будет хорошо, не бойтесь. Три часа назад по нашему каналу отсюда улетел ваш соотечественник. Таким же способом. Он уже летит над Европой, и его не вернуть. Вы меня поняли?

— Да…

Кейт помолчал, потом спокойно сказал:

— Клянусь вам, Анна, пока я жив, в вашей жизни все будет хорошо. Мне от вас ничего не надо. Ни как мужчине, ни как человеку. Вы будете только получать. У вас еще полтора часа. В одиннадцать тридцать напротив моего отеля я буду ждать вас около автомобиля.

Он положил трубку, не дав ей времени ответить.

Аня вылезла из кожаной юбки Аллы, переоделась и в последний раз взялась за телефон. Набрала номер. Ей никто не ответил.

4