Каролин и Каро

— Сама виновата, — сказала Зоэ на обратном пути.

— Она отхватила мне целый клок, — оправдывалась Каро.

— Это не оправдание, — вздохнула Зоэ. Она вырулила к обочине и затормозила. Долго смотрела на Каро.

— С тем же успехом ты можешь это узнать и сейчас, — сказала она. — Люди всегда будут тебе завидовать. Так будет до конца твоих дней. Если высоко держишь голову, кто-нибудь непременно в нее выстрелит. Так, дорогая, устроен мир. Привыкай.

Всю дорогу Каро наматывала на пальчики оставшиеся локоны.

Каро нравились маленькие вещицы. Крохотные стеклянные зверюшки, сова, вырезанная из персиковой косточки, гномьи стульчики и столики. У нее коллекция, она выставила ее на подоконнике. Идеальная планетка — большой мир не тронет, не разрушит.

Больше всего на свете ей хотелось кукольный домик, но Зоэ говорила, что пока не получится, хотя у Каро скоро день рождения, пять лет. Полно вещей, которые пока не получаются. Это потому что дела идут неважно.

— Это временно, — всегда прибавляла Зоэ. — Но ты же понимаешь, как оно бывает. У директоров по кастингу короткая память, а клиенты не особо знамениты своей преданностью.

В основном Каро не понимала, но кивала и хмурилась.

Кое-что она, однако, понимала. Она знала, что ее мама — агент, поставляющий детей для съемок в кино и на телевидении. Большей частью Зоэ работала дома, не отрываясь от телефона. Но в Голливуде у нее была собственная контора, частенько, если не удавалось задешево нанять какую-либо девчонку, чтобы посидеть с Каро, они отправлялись туда вдвоем.

Контора называлась “Детишки Зоэ”. Раньше Каро обижалась — она хотела быть единственным ребенком Зоэ. Теперь Каро понимает, что это все понарошку. Ни один из этих детишек для Зоэ ничего не значит — одна Каро.

— Но когда-нибудь одна из этих крошек сделает нас богатыми, — заверяла ее Зоэ. Потом вглядывалась в Каро. — Может, это будешь ты!

Судя по всему, Каро это не грозило. Она ходила на прослушивания, но пока ничего не складывалось.

Ей было, по правде говоря, все равно. Неплохо бы переехать в Беверли-Хиллз и получить кукольный домик, но не так уж это важно. И сейчас неплохо.

Но она часто расстраивалась по поводу Зоэ. Обычно, когда дела шли совсем плохо, Зоэ пожимала плечами и говорила:

— Не бери в голову, малышка, все образуется. — Однако иногда ее настроение падало, и все вокруг становилось таким тусклым, что Каро приходилось обхватывать мать руками и вселять в нее свою детскую животворную силу. А когда не помогали ни объятия, ни полбутылки джина с тоником, Зоэ удалялась в соседнюю комнату и лежала там часами в полутьме.

В последнее время каждое утро было таким: она не хотела ни одеваться, ни готовить завтрак, ни есть, ни пить, ни общаться с дочерью — просто лежать, распростершись на кровати.

Каро терпеливо ждала, когда матери станет полегче и послышится привычный шум. В такие дни Зоэ выглядела очень бледной — только красные пятна на щеках. Она заглядывала в холодильник, чертыхалась, увидев, что там пусто, и командовала:

— Собирайся, Каро! Едем за провизией. Но на этот раз без печенья и ананасов.

Да, печенье и ананасы можно покупать, лишь когда бизнес не катится вниз.

Офис Бренвуд Морт был тесен и весь пропах ароматным мылом. Там было свежо, уютно, но главное, что Зоэ и Каро приняли ласково, чуть ли не с распростертыми объятиями. Все девушки на входе, в коридорах и секретарши в приемных, вероятно, давно знали Зоэ, а с ее дочуркой просто мечтали познакомиться. Все они на один лад говорили, какая Каро хорошенькая и что ей суждено стать великой кинозвездой.

Проходя на обратном пути мимо автомата, выдающего конфеты, Каро не решилась попросить у матери монетку. Но зато задержалась у другого, гораздо более соблазнительного, откуда при удаче могли выпасть игрушки. Там за стеклом среди красочных пустяковин виднелся медвежонок размером с ручонку Каро — такой крохотный и такой желанный.

У Каро перехватило дыхание. Она не могла сдвинуться с места.

— А ну, топай. Топ-топ… — Зоэ не очень на нее рассердилась, но все же была настойчива. — Мне к трем надо быть в банке, а движение на дороге — сама знаешь какое.

Каро ударилась в слезы. Она знала, что ее сейчас же уведут прочь, а потом будут ругать и, может быть, даже отшлепают, но ей было все равно.

Она указала дрожащим пальчиком:

— Посмотри на этого медвежонка, Зоэ.

И что удивительно, Зоэ ее послушалась. Она взглянула на медвежонка, потом на дочь, и Каро увидела, как странная улыбка, похожая скорее на страдальческую гримасу, исказила ее лицо.

— Вот, черт побери, — произнесла она тихо и кликнула управляющего: — Вы не будете так любезны открыть витрину, чтобы мы смогли потрогать то, что там внутри.

— Боюсь, ничего не выйдет, — сказал управляющий огорченно. — Это не моя собственность. У меня даже нет от нее ключа.

Последовала долгая пауза.

— Что ж, ладно. В таком случае разменяйте мне это на центы.

Широким жестом она вручила ему двухдолларовую бумажку.

Каро глядела на мать в изумлении. Два доллара! Это когда их дела совсем плохи!

Каро дожидалась в абсолютном молчании. Она только изредка поглядывала на мать — не выкажет ли та нетерпения и не передумает ли за столь долгое время. Но Зоэ сохраняла на лице улыбку, печальную и отрешенную, словно она улыбалась своим каким-то мыслям.

Полчаса они кидали монетки в автомат. Им выпадали мячи и ракетные корабли, шоколадки, стеклянные шарики и пластмассовая бижутерии. Каро украдкой бросала взгляд на настенные часы. Она не разбиралась в цифрах и стрелках, но помнила, что Зоэ должна быть в Бэрбанке в три. Вероятно, сейчас уже почти три или даже больше. Каро принялась совать в щель монеты одну за другой в страхе, что Зоэ вспомнит про время и скажет, что им пора уходить.

Но наконец медвежонок выкатился по желобу в корзинку. Самый замечательный мишка на свете!

Зоэ выхватила его первой. — Мой медведь! — заявила она, но Каро знала, что Зоэ просто шутит, и в восторге вскинула ручонки. Зоэ вместе с медведем прижалась к дочке. От нее шло тепло, пахло духами и косметикой, и таким же теплым и восхитительно пахнущим был медвежонок.

Зоэ взглянула на опустевший автомат и на груду сокровищ, выигранных ими.

— Ты возьмешь что-нибудь из этого? — спросила она у дочери.

Каро отрицательно мотнула головой. Зоэ обратилась к управляющему:

— Я знаю, у вас есть внучата. Пожалуйста, передайте им все это от нас с наилучшими пожеланиями.

Когда они выходили из конторы, она поглядела сверху вниз на маленькое существо, вышагивающее рядом.

— Иногда и тебе можно пожить в свое удовольствие, — сказала она, ущипнула нежное ушко дочери и улыбнулась чему-то своему, далекому и непонятному.

Каро уже семь. Она читает лучше всех в классе и лучше всех играет в мяч. Она высокая, у нее замечательные волосы. Она любит надевать корону, точно принцесса, или венок из листьев, словно вышла из сказки. Когда вырасту, буду медсестрой, думает она. Да и Зоэ, кажется, почти перестала надеяться, что Каро все же попадет в какую-нибудь рекламу.

Как-то в пятницу вечером девочка сидела на полу в комнате, раскладывая паззлы. Внезапно с кухни вбежала Зоэ:

— Телефон звонил?

— Нет, — ответила Каро. Уже в третий раз за вечер мать задавала ей подобный вопрос.

Зоэ явно очень нервничала. С полудня она не находила себе места. Сначала она накрасила себе губы кирпично-красной помадой, потом обкусала их в волнении и снова навела марафет. После обеда она смешала и проглотила три стаканчика светло-коричневого напитка вместо обычных двух. Каро спросила у нее, вкусно ли. Зоэ сказала, что нет, что это похоже на лекарство, но снимает напряжение.

— У меня тоже напряжение, — заявила Каро. — Можно мне попробовать?

Зоэ была шокирована. Нет! — сказала она и выплеснула свой напиток в раковину.

На следующий день Каро в гостиной смотрела какой-то сериал, когда в дверях появилась Зоэ, бледная, с красными пятнами на лице.