Слишком чужая, слишком своя

— А у меня нет. Нужно поскорее сделать.

Вот наивный человек!

— Ты не полетишь.

— Посмотрим. Что теперь?

— Я тут заказала кое-что. Заберем и навестим парня по кличке Способ. Характерная кличка, не правда ли? А потом поедем к Виталию на работу, и пусть делает, что хочет, но я должна все вспомнить. Иначе дело с места не сдвинется.

11

— Ты, наверное, спятила, когда решила сюда прийти, — маленькие серые глазки холодно изучают меня. — Ты считаешь, что у тебя есть льготы? Ошибаешься. Я рад хорошеньким женщинам, но только тогда, когда сам их зову.

— Я прихожу тогда, когда мне надо. Тебе долго пришлось бы меня звать.

Он пялится на меня, и я вижу, как ворочаются его мозги. Зачем человеку с настолько круглой головой делать такую странную прическу? Просто сбриты волосы. Хотя возможно, что он начал лысеть. Впрочем, мне-то что?! Он невысокий, значит, у него комплекс, как у всех коротышек. К слову сказать, большинство самых кровавых тиранов были невысокого роста. Словно доказывали сами себе и всему миру свою значимость. Мужчины очень ранимые существа, и потому предсказуемые, у каждого из них есть слабое место, даже несколько, делаешь инъекцию нужных эмоций — и все. Чем ниже у него интеллект, тем легче найти ахиллесову пяту. У этого мужчины больное самолюбие, он — типичный мачо и у него есть несколько принципов, которые он никогда не нарушает. Если учесть, чем он занимается, даже странно, что достиг таких высот. Возможно, это и к лучшему. Даже у бандитов должны быть правила игры. Правда, и это сейчас не имеет значения.

— Эй, кто там! Вольдек, где тебя черти носят?!

Наивный мужик. Ты что, считаешь, что я на крыльях прилетела? Хорошенькое дело! Я что, похожа на ангела?

— Ты или немного попользуешься тем, что у тебя вместо мозгов, или охрипнешь.

Мне удалось немного удивить его. Хорошее начало разговора.

— Что вы сделали с...

— Кто это — «вы»? Ты что, не видишь, что я здесь одна убиваю с тобой время?

Он уже не такой самоуверенный. Это хорошо, значит, я на пути к успеху. Если только он не наделает глупостей, потому что тогда придется его немного... успокоить.

— Кто ты такая и что тебе надо?

Это уже намного лучше. Теперь я понимаю, почему ты здесь, парень. У тебя есть одно неоценимое качество: принимать реальность. Не пытаться что-то изменить там, где надо просто принять все таким, как есть.

— Хороший вопрос. Ты мне нравишься. И поэтому, возможно, я даже не убью тебя. А может, и нет. Еще не решила. Это зависит от того, готов ли ты к сотрудничеству. Нет, оставь свою игрушку. Ты не успеешь даже вынуть ее, так что опусти на пол, только осторожно опусти, а не бросай. Это только в кино огнестрельное оружие изо всех сил швыряют об асфальт, а механизм может сработать от удара. О, «беретта»! Гдe достал? Хорошая штука, только она нам сейчас не понадобится. Подтолкни ко мне ногой. Да не пинай, паркет у тебя натирает мастер своего дела. Видишь, как скользит.

Мне нужно дать ему время обуздать самолюбие. Я подбираю пугач и уже знаю: заряжен. В этом я не сомневалась.

— Может, мы присядем, а? Чего стоять, разговор может затянуться. Так что садись вон в то кресло, я сяду в это — напротив. Хорошая у тебя мебель, хотя по виду дома этого не скажешь. Но ведь так и было задумано, да?

— На кого ты работаешь? — Мальчик мыслит стереотипно.

— Я? Ты меня разочаровываешь, но я отвечу, просто из вежливости. Я работаю на одну особу, Керстин Бартон. Не слыхал? Это я.

Он смотрит на меня как на сумасшедшую. Конечно же, он знает меня под другим именем. Знает точно.

— Ты что, за идиота меня принимаешь? Ты — Ясинская, у тебя дом моды «Эрика».

— Или ты веришь мне на слово, или нет. Решай. Но я — не Ясинская.

— Хорошо, допустим, я поверил. Но вопрос остается: что тебе надо? К чему этот спектакль? Неужели ты думаешь, что я поверю, что ты самостоятельно перебила охрану, я ничего не слышал и...

— Кто тебе сказал, что я их убила? Я же не монстр. Они опомнятся через час-полтора. А может, и нет, зависит от того, как мы с тобой поймем друг друга. Если нет — значит, нет.

Мне начинает надоедать этот дурацкий разговор.

— Хорошо, — он заметно побледнел. Наконец до него дошло. — Говори, что ты от меня хочешь?

— Я задам тебе несколько вопросов. Если будешь откровенным, может, все и неплохо закончится. Если нет — не обессудь.

— А как ты узнаешь, что я говорю правду? — Вот чудак, спрашивает такое.

— Если ты солжешь, я вернусь.

Он не дурак, в его бизнесе дураки умирают гораздо раньше. И он понимает, что я достану его так же, как и сейчас, только тогда разговор будет совсем неприятным.

— Ладно, спрашивай. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

— Знаю ли я, какая ты персона, что с тобой так нельзя и что ты со мной сделаешь, когда?.. Да, я догадываюсь, но ты спешишь с выводами, так что не будем терять время на такие разговоры. Ты подумаешь об этом потом. Первый вопрос: это твои парни взяли под «крышу» «Эрику» с самого начала?

— И да и нет.

— Подробности.

Он начинает меня утомлять. Хорошо еще, что от него ничем не воняет. И в комнате чисто.

— Мы попробовали это сделать, но меня посетил человек из спецслужб. Сказал, что... не стоит, в общем. Нет, я не знаю, что за тип. Он показал мне удостоверение на имя какого-то... Вишенского.

— Вишневецкого?

— Может быть. Я уже не помню. Но связываться с ребятами оттуда... Я подумал и решил, что всех денег все равно не заработать. Если бы кому-то из своих, то хрен бы я уступил, а так... А почему ты спрашиваешь? Это же твой кусок?

— Я тебе уже сказала: я не та, кто ты думаешь. Ну, ладно. Тогда как ты объяснишь, что шестеро этих парней получали в «Эрике» зарплату? Вот список Все они уже мертвы. Кто о них позаботился? Случайно не ты?

Он внимательно изучает список Наверное, со стороны мы кажемся просто коллегами по бизнесу. Впрочем, так оно и есть.

— Я помню этих парней. Но я впервые слышу, что они получали там кусок. Жаль, что ни у кого из них я не могу спросить. Стоило бы.

О, мне он нравится. Я уверена, что он тоже умеет спрашивать.

— Я, представь, тоже. Теперь следующее: у тебя здесь легальный бизнес, через него отмываются деньги. Ты заправляешь местным синдикатом, который, насколько я знаю, создали три года назад, объединив все банды. Тебе достался этот кусок. Согласно вашему «уставу», только сход таких же персон, как ты, может лишить тебя полномочий. Вопрос: все ли согласны с таким положением дел?

— Нет, конечно. Я вижу, ты хорошо поработала, так что нет смысла темнить. Конечно же, не все согласны, но им пришлось подчиниться. Например, азербайджанцы... Они мусульмане и никакие доводы о взаимной выгоде не заставили бы их объединиться с нами. Но им пришлось. Вспомни, три года назад были уничтожены несколько их «семей». Те, что остались, разошлись по разным группировкам. А к чему ты клонишь?

— Значит, без твоего благословения на твоей территории ничего не делается?

— Ничего значительного.

Он должен сидеть на своем месте, он умный человек, хотя, без сомнения, негодяй редкостный. Но одно другому не мешает.

— Я все сейчас объясню. Теперь посмотри на фото: это твои люди?

Он разглядывает снимки. Лицо его ничего не выражает, но я знаю: он удивлен и потрясен. Он тоже не любит извращенцев.

— Ты знаешь, когда ты вломилась сюда, я решил, что найду тебя потом — и вся твоя крутизна тебя не спасет. Но теперь я благодарен тебе. Сколько ты хочешь за эти снимки?

— Нисколько. Я дарю их тебе, мне они ни к чему. Я пришла спросить о другом. Почему твои люди пытаются меня убить? Вот уже три... нет, четыре раза у меня только одна забота: убирать мусор. Так что, Способ, вопрос: кто тебе за это платит?

Его ответ проступил на его круглом холеном лице. Нет, он ничего не знал. Жаль.

— Я думал, меня уже ничто не удивит. Но тебе это сегодня удалось. Кто ты такая? Ты работаешь на Интерпол?