Смерть не имеет лица (Преданность смерти)

– А чем мы будем заниматься?

– Единственное, что мы сейчас сможем делать, – это помогать спасательным командам.

Это был печальный и ужасный труд – его мог выпол­нять только человек, способный полностью забыть о са­мом себе. Ева пыталась выставить перед собой некую пси­хологическую защиту. Она убеждала себя, что имеет дело не с людьми, а с фрагментами, с вещественными доказа­тельствами. Когда же этот щит начинал опускаться и ее за­хлестывала волна ужаса, она снова старалась обмануть себя, освободиться от осознания кошмарной реальности и найти в себе силы продолжать работу.

Когда Ева и Пибоди вышли из здания, было уже темно.

– Ты как? – спросила Ева.

– Думала, не оживу.

– Иди домой, прими душ – и напейся. А лучше позво­ни Чарльзу и займись сексом. Делай все, что угодно, лишь бы забыться.

– Пожалуй, я исполню все три пожелания, – пообеща­ла Пибоди, но тут увидела, что в их сторону направлялся Макнаб, и напряженно вытянулась, как флагшток.

– Мне нужно выпить, – сказал он, демонстративно глядя только на Еву. – Сейчас пойду и куплю ящик пива. Мы нужны вам в Центральном, Даллас?

– Нет. Со всех нас на сегодня достаточно. Доклад за­втра утром, в восемь ноль-ноль.

– Вы его получите.

Затем, следуя своим планам, которые он вынашивал со вчерашнего дня, Макнаб заставил себя взглянуть на Пибоди:

– Тебя подвезти домой?

– Я… Ну… – Пибоди смущенно переминалась с ноги на ногу.

– Соглашайся, – сказала ей Ева. – На тебя грустно смотреть. В такой час тащиться на общественном транс­порте неразумно.

– Мне не хотелось бы… – Под изумленным взглядом Евы Пибоди вдруг покраснела, как школьница. – Думаю, будет лучше, если… – Она закашлялась, потом договори­ла: – Спасибо за предложение, Макнаб. Но я в полном по­рядке, спасибо.

– Ты просто выглядишь усталой, – пробормотал Мак­наб, и Ева с удивлением увидела, как его лицо тоже зали­лось краской. – Сегодня было нелегко, и я подумал…

– Нет, я неплохо себя чувствую, – Пибоди упорно раз­глядывала собственные ботинки.

– Ну, если так… Хорошо, завтра в восемь ноль-ноль.

Сунув руки в карманы и ссутулившись, Макнаб зашагал по улице.

– Пибоди, что это за дела? – спросила Ева.

– Ничего. Никаких дел. – Пибоди вскинула голову и, презирая себя, посмотрела вслед Макнабу. – Я не пони­маю, почему все ко мне пристали… – И тут она увидела спасение: – О, смотрите! Вас, кажется, подвезут домой!

Пибоди с несказанным облегчением показала рукой на другую сторону улицы – там из лимузина выходил Рорк. Ева поглядела на своего мужа, который шел к ней в мерца­нии синего и красного света мигалок спецмашин, и почув­ствовала, что сейчас разрыдается.

– Бери мою машину и поезжай домой, – сказала она Пибоди. – Я уже вижу, на чем доберусь в Центральное за­втра утром.

– Есть, сэр, – сказала Пибоди, но Ева уже переходила улицу навстречу Рорку.

– У тебя был насыщенный день, лейтенант.

Он поднял руку, чтобы дотронуться до ее щеки, но Ева отступила назад.

– Не прикасайся, я грязная. – По его взгляду она по­няла, что ее слова не возымели действия, и умоляюще до­бавила: – Только не сейчас. Хорошо? О, боже, только не сейчас!

Когда они оба уселись, Рорк приказал шоферу везти их домой и закрыл шторку за его сиденьем.

– А теперь? – спросил он тихо.

Ева молча повернулась к нему, уткнулась в его плечо – и заплакала.

Выплакаться всегда полезно – особенно если рядом мужчина, который все понимает и может просто помол­чать и подождать, когда иссякнут слезы. Когда они при­ехали домой, Ева приняла душ, выпила вина, которое ей налил Рорк, и даже поужинала, хотя была уверена, что не сможет проглотить ни крошки. Первая же ложка горячего супа вызвала в ее пустом желудке ощущение непередавае­мого блаженства.

После ужина она откинулась на подушки кресла, облег­ченно вздохнула и сказала:

– Спасибо за то, что дал мне этот час. Он был мне так нужен…

«На самом деле ей требуется гораздо больше време­ни», – подумал Рорк, разглядывая ее бледное лицо и тем­ные круги под глазами.

– Я приезжал на то место сегодня, – негромко сказал он. – Хотелось сделать что-нибудь, чтобы помочь тебе. Но гражданских лиц туда не пускали.

– Да, – Ева закрыла глаза, – не пускали.

Рорк пробыл на месте взрыва недолго, но успел осоз­нать весь ужас происшедшего. Ему даже удалось мельком увидеть Еву – с глазами, потускневшими от горя, которое, как ей казалось, она скрыла от всех.

– Я не завидую тебе с твоей работенкой, лейтенант.

Она попыталась улыбнуться:

– Звучит неубедительно, поскольку ты всегда подгля­дываешь за мной. – Не открывая глаз, Ева дотронулась до его руки. – Это был один из твоих отелей? У меня не было времени справиться об этом.

– Да, один из моих. Так же как и погибшие там люди.

– Нет, – Ева распахнула глаза. – Люди – не твои.

– А чьи же? Ты считаешь, что мертвые являются твоей исключительной собственностью? – Рорк резко поднялся и налил себе бренди, которое не собирался до этого пить. – Привратник, который потерял руку и теперь может поте­рять жизнь, – мой старый друг. Мы знакомы не меньше десяти лет, и это я привез его из Лондона, потому что он очень хотел жить в Нью-Йорке.

– Извини, не знала.

– Официанты, музыканты, администраторы, коридор­ные… Все они погибли, работая на меня. – В глазах Рорка сверкала холодная ярость. – Каждый постоялец, каждый турист, каждый зевака – любой человек там находился под крышей моего здания, и это делает их всех моими!

Ева поднялась и взяла Рорка за руку:

– Ты не должен принимать все на свой счет. Этим не­годяям нужен не ты лично и не твоя собственность. Их цель – власть.

– Мне наплевать, какие у них цели! Я хочу одного – разыскать их.

– Это моя работа – найти их. И я найду.

Он поставил свое бренди и взял ее за подбородок:

– Ты хочешь вывести меня из игры?

– Нет.

Рорк провел пальцем по ямочке на подбородке Евы и тихо обронил:

– Это уже прогресс.

– Давай разберемся, – предложила Ева.

– О, пожалуйста!

Она залпом выпила вино и заявила:

– Только не начинай разговаривать со мной в таком духе! «О, пожалуйста»… Можно подумать, что ты какой-то немыслимый аристократ. А мы оба с тобой знаем, что ты начинал с вышибания очков на дублинских кегельбанах.

Рорк улыбнулся:

– Теперь ты видишь, что мы уже разобрались – по крайней мере, друг в друге. Ты не возражаешь, если я уст­роюсь удобнее перед началом лекции?

Он сел, достал сигарету, опять взял свой бокал и изо­бразил крайнюю заинтересованность.

– Ты хочешь разозлить меня? – вскинулась Ева.

– Не очень. А вообще-то, для этого редко требуются ка­кие-нибудь усилия. – Он затянулся, выпустил облако ароматного дыма, а затем вдруг решил облегчить ей труд: – Но давай не будем. Ты ведь понимаешь, что на самом деле мне не требуется лекция. Я давно уже запомнил и усвоил основные принципы: это твоя работа, я не должен в нее вмешиваться, прорабатывать собственные версии и так далее.

– А если ты усвоил эти основные принципы, то какого черта ты их не придерживаешься?

– Потому что не хочу… Если бы я их придерживался, ты бы не получила расшифрованных данных Наладчика, например.

Рорк улыбнулся, увидев, как у Евы округлились глаза.

– Я получил их утром и втихаря перегнал на компьютер Макнаба. Парень был уже близок к расшифровке, но я оказался проворнее его. Но об этом не будем. Не хочу уяз­влять самолюбие Макнаба.

Ева насупилась:

– Теперь ты, видимо, ожидаешь, что я буду благодарить тебя?

– Действительно, я надеялся, что ты это сделаешь, – ответил Рорк, загасил сигарету и отставил бренди в сторо­ну. Но только он коснулся ее пальцев, Ева быстро сложила руки на груди:

– Брось, дружочек. Мне нужно работать.

– И ты, так и быть, позволишь тебе помочь. – Он под­цепил пальцами поясной ремень Евы и стал тянуть ее к се­бе, пока она не оказалась на нем. – Но сначала… я хочу тебя!