Смерть не имеет лица (Преданность смерти)

Рорк стал вслух отмечать основные моменты:

– Джейми, как его звали друзья, вырос в богатой семье. Закрытые частные школы, Гарвард. Специализация – об­щественные науки. Вероятное предназначение – полити­ческая карьера. Прошел курс военной подготовки по про­филю спецвойск. Выполнял какую-то работу для ЦРУ. Ро­дители умерли. Есть сестра – Джулия Роуван Питерман…

Ева наклонилась к монитору.

– На пенсии, живет в Тампе. Так, идем дальше. Был женат на Монике Стоун. Двое детей: Шарлотта и Джеймс-младший… Рорк, давай посмотрим Монику.

Подсчитав возраст жены Роувана, Ева решила, что по­явившийся на экране снимок был сделан совсем недавно. Стало быть, ФБР все еще держит эту семью в поле зрения. Судя по изображению, Моника была когда-то привлека­тельной женщиной – лицо осталось приятным, только во­круг рта и глаз залегли глубокие морщины. И рот, и глаза несли отпечаток горечи. Волосы поседели, а стрижка вы­глядела не слишком аккуратно.

Ева стала читать дальше:

– Живет в штате Мэн, в одиночестве, без работы. По­лучает пенсию… Слушай, наверняка в это время года в Мэне жуткий холодище!

– Да уж. Тебе придется надеть кальсоны, лейтенант.

– А может, и стоило бы чуть-чуть померзнуть, чтобы переговорить с Моникой… Так, а что там с детьми?

На экране появилось продолжение текста, и Ева нахму­рилась.

– Считаются умершими. Оба? Одна и та же дата смер­ти?! Ну-ка, посмотрим подробнее.

– Минуточку, – остановил ее Рорк. – Заметь, эта дата совпадает с датой смерти самого Роувана.

– Да, видела.

– Это взрыв. Федеральные силы взорвали его дом, хотя официально было объявлено, что он сделал это сам. Кста­ти, в файле подтверждается, что это было делом рук федералов: указано время, подразделение, приведен приказ о ликвидации… По дате получается, что дети были с ним в доме.

– Ты хочешь сказать, что для устранения Роувана ФБР взорвало его дом вместе с ним, а заодно и с детьми? – спро­сила Ева.

Рорк стал перечислять:

– Роуван, его дети, любовница, которая в этот момент находилась в доме, два его ближайших помощника и еще три члена «Аполлона». – Он поднялся, чтобы приготовить еще кофе. – Прочти весь файл, Ева. Они сели ему на хвост. За ним гонялись с тех пор, как его группа взяла на себя ответственность за взрыв в филиале Пентагона. За его голову было обещано крупное вознаграждение.

– Мне некогда читать, расскажи основное.

Рорк принес Еве свежий кофе и продолжал:

– Он ушел в подполье, переезжал с места на место, менял имя, а если надо было, то и внешность. И все это время он умудрялся делать записи своих обращений и за­пускать их в эфир. Он отрывался от гончих в течение не­скольких месяцев, но всего лишь на шаг или два.

– И таскал за собой двоих детей? – удивилась Ева.

– Согласно этим файлам, он постоянно держал их по­близости. Потом агенты ФБР вконец загнали его, окружи­ли его дом, ворвались внутрь – и сделали дело. Они хотели убрать его, чтобы сломать хребет организации, и они свое­го добились.

«Но почему же дети были не с матерью?» – было пер­вой непроизвольной мыслью Евы. А впрочем, что она во­обще знала о матерях? Собственная мать бросила ее, оста­вив с человеком, который ее избивал и насиловал в тече­ние всего детства. Была ли у женщины, которая дала жизнь Еве, такая же горечь в глазах, как у той женщины, снимок которой смотрел с экрана? Был ли у нее, матери Евы, столь же настороженный и хмурый взгляд?..

Ева отогнала от себя эти мысли и отпила кофе, но на сей раз он оставил во рту горьковатый привкус.

– Возмездие… – сказала она. – Если Наладчик был прав, и это является одним из мотивов «Кассандры»… «Мы – хранители верности». Эта фраза содержалась в каж­дом из их посланий. Верность Роувану? Его памяти?

– Логично.

– Хенсон. Фини рассказывал, что человек по имени Уильям Хенсон был одним из приближенных Роувана. Здесь есть список погибших, так или иначе связанных с «Аполлоном»?

Рорк вывел на экран перечень и тихо ахнул:

– О боже, да здесь их сотни!

– Насколько мне известно, сотрудники ФБР охотились на них несколько лет. – Ева быстро просматривала пробе­гавший на экране список. – И были не очень-то разборчи­вы. Похоже, Хенсона здесь нет.

– Подожди. Я поищу его для тебя.

– Спасибо. Перебрось вот тот кусок на мой компьютер и продолжай копать.

– Хорошо, дорогая. – Он провел рукой по ее воло­сам. – Только сначала тебе нужно успокоиться. Почему ты так нервничаешь?

– Не могу понять, зачем ему понадобилось держать при себе детей… Уж я-то отлично знаю, как это бывает, когда твоя жизнь находится во власти человека, глядящего на тебя как на вещь, которую можно использовать или вы­бросить – в зависимости от настроения.

– Но кто-то кого-то любит, Ева. И любит неистово. – Он прижал губы к ее лбу. – А кто-то – нет.

– М-да, конечно. Вот давай и посмотрим, что Роуван и его группа любили, к тому же неистово, – сказала Ева и пошла к компьютеру: ей казалось, что ответ можно было найти в заявлениях «Аполлона».

«Мы – боги войны…»

Каждое заявление начиналось с этой отдельной строки. Что за этим стояло? Высокомерие? Приверженность наси­лию? Стремление к власти?

«Мы пришли к окончательному выводу о том, что прави­тельство страны коррумпировано, является орудием для эксплуатации масс, для подавления мысли и для увековечива­ния своего бессмысленного существования. Система насквозь изъедена пороками и должна быть уничтожена. На ее дымя­щемся прахе возникнет новый режим. Вставайте на нашу сторону, те, кто верит в справедливость! Мы, „Аполлон“, используем против угнетателей собственное оружие. И наше дело восторжествует. Граждане мира! Порвите цепи, кото­рыми опутала вас господствующая верхушка! Мы обещаем вам свободу».

Ева пыталась найти подтекст. Нападки на систему? По­пытки взывать к обычным людям или к интеллектуалам? Оправдание массового убийства невинных ради торжества новой жизни?

Следующее заявление было еще более решительным:

«Мы – боги войны.

Сегодня в полдень наш гнев обрушился на главное военное учреждение, известное под названием Пентагон, этот сим­вол прогнившей системы. Внутри взорванного здания все были преступниками, и все они теперь мертвы.

Мы вновь требуем безоговорочной капитуляции власти и отказа так называемого Главнокомандующего от всех его полномочий. Мы требуем, чтобы все военнослужащие, все силы полиции сложили оружие.

Мы, «Аполлон», обещаем проявить милосердие ко всем, кто выполнит наши условия в течение трех суток. И бес­пощадность к тем, кто будет продолжать противостояние!»

Это обращение было передано в эфир менее чем за пол­года до того, как был взорван дом Роувана со всеми его обитателями. Что было нужно этому самозваному богу? Очевидно, то же, чего хотели все боги, – низкопоклонство, страх, подчинение, восхваление.

– Ты хотел бы править миром – или хотя бы стра­ной? – спросила она у Рорка.

– Упаси господь! Слишком много работы за слишком малое вознаграждение. И никакого времени на то, чтобы наслаждаться своим царством. Я предпочитаю владеть как можно большей частью мира, – разумеется, в пределах че­ловеческих возможностей. Но править им? Нет, спасибо.

Ева рассмеялась и кивнула на экран:

– А он хотел. Если снять словесную шелуху, получает­ся, что он очень хотел стать президентом, королем или деспотом – неважно, как это называлось бы. Но я не могу найти ни одного требования денег – ни в виде выкупа, ни в форме процентов. Просто: сдавайтесь, вонючие фашист­ские копы, или трепещите и уходите в отставку, жирные политиканы.

– Он купался в деньгах с рождения. А такие люди часто не способны оценить их прелесть.

– Может быть, – сказала Ева и снова стала просматривать досье на Роувана. – Он дважды выставлял свою кан­дидатуру на выборах мэра Бостона и дважды проигрывал. Затем дважды претендовал на пост губернатора – и тоже не потянул. Да он был просто обозленным. Обозленным и сумасшедшим… Чаще всего это сочетание бывает роковым.