Роковые шпильки

Вновь прибывшие, все в куртках с логотипом департамента полиции Нью-Йорка, начали расставлять оборудование. Похоже, для них все происходящее было каждодневной рутиной, что мне показалось очень обидным. Среди них была женщина с фотоаппаратом и двое парней с чем-то вроде здоровенных ящиков для инструментов. Я зачарованно наблюдала за тем, как они раскладывают пакеты для улик, пинцеты и кисточки, но затем они стали натягивать резиновые перчатки. Что-то в этом чмокающем звуке резины, охватывающей запястья, снова навело меня на мысль об обмороке. Мне уже не было интересно. Я постаралась сосредоточиться на офицере Янковски и его вопросах, а также не допустить возвращения китайского болванчика. Но тут Янковски спросил:

– Как вы считаете, мог ли кто-то желать смерти мистера Рейнольдса?

Не хотелось бы плохо говорить о покойнике, но у Тедди была уйма врагов. Не того уровня врагов, чтобы говорить об убийстве, разумеется, но вопрос заставил меня задуматься – скольких же человек, которые могут иметь зуб на Тедди, я знаю. А ведь их наверняка должно быть еще больше, так как я работаю в основном дома и поэтому не могу наблюдать все драмы, изо дня в день разыгрывающиеся в «Зейтгейсте». Но это всего лишь деловые недруги, недовольные рекламодатели, рекламные агентства или художники.

– Ничего такого, ради чего стоило бы убивать, – ответила я.

– Вы удивитесь, – отозвался Янковски, – но убийство редко когда бывает рациональным актом.

Я еще раз кивнула, обдумывая это утверждение, а тем временем к нам подошел Хендрикс и, хлопнув Янковски по плечу, сообщил:

– Они здесь.

– Прошу прощения, мэм, – тут же вежливо улыбнулся офицер Янковски и, поднявшись, последовал за Хендриксом. Кэссиди, ухватившись за соседний стол, глухо застонала.

– Что такое? – спросила я, стараясь не смотреть в ту сторону, где техник обследовал тело Тедди.

– Сегодня определенно не твой день. Вдобавок ко всему тебя еще и обозвали «мэм».

– Наверняка он научился этому в академии. Или по телевизору.

– Он научился этому у своей мамочки. Он ребенок, Молли, который таким образом демонстрирует свое уважение к старшим.

– Не заставляй меня чувствовать себя старухой из-за того, что малыш в форме не оставил тебе телефончик.

Кэссиди помахала у меня перед носом визиткой. Я разглядела печать департамента полиции Нью-Йорка.

– И офисный и мобильный!

– А домашний?

– Мне нравится, когда мужчина не торопится.

– Только когда он уже у тебя дома. Кэссиди собиралась сказать нечто уничтожающее в ответ, но тут что-то в противоположном конце помещения привлекло ее внимание. Я тоже повернулась, чтобы взглянуть. Человек, который только что вошел, афроамериканец средних лет, высокий, мощный, имел вид и внушительный, и в то же время слегка пугающий. Я с удивлением оглянулась на Кэссиди. Это вообще-то не ее тип: сейчас у нее период «молодых и зеленых».

Но когда я снова перевела взгляд на полицейских и увидела второго мужчину, то сразу поняла, почему Кэссиди сделала стойку. Он не мог бы выглядеть лучше, даже если бы плыл по освещенному снизу подиуму. Несмотря на костюм, купленный в каком-нибудь сетевом универмаге, и прослужившие не один год ботинки, от одного взгляда на этого парня перехватывало дыхание. Квадратный подбородок, беспорядочно взъерошенные волосы – свои, а не результат применения семидесятипятидолларового геля! – и потрясающие синие глаза.

Некоторая ясность мысли, которую мне кое-как удалось достичь за последние минуты, грозила немедленно улетучится. Я сделала глубокий вдох. И вдобавок получила тычок в ребро от Кэссиди, что тоже всегда помогает сосредоточиться.

– Чур, мой!

– Это все-таки место преступления, а не ночной клуб!

– Этой историей я буду развлекать своих внуков. – Кэссиди мимолетно улыбнулась мне и тут же снова повернулась к приближающимся к нам полицейским.

Судя по всему, офицеры Хендрикс и Янковски вводили вновь прибывших в курс дела, и их внимание было сосредоточено на бедняге Тедди. Точнее, старший из мужчин снял куртку, прежде чем осмотреть Тедди, а молодой красавчик направился прямиком к нам. Как мило с их стороны.

– Мисс Форрестер, мисс Линч, я – детектив Эдвардс, отдел по расследованию убийств.

Кэссиди и я синхронно протянули руки, как дебютантки на приеме. Детектив Эдвардс на мгновение замешкался, что существенно повысило его привлекательность в моих глазах. Затем он пожал руку сначала мне, заработав тем самым еще несколько очков. Кэссиди недовольно фыркнула – достаточно громко, чтобы я ее услышала.

– Мой партнер, детектив Липскомб, и я будем вести это дело. Офицеры сообщили нам, что это вы обнаружили тело. – Он обвел нас обеих внимательным взглядом – увы, взглядом криминалиста, а не мужчины – и остановился, дойдя до ног. Точнее, до моих ног. – Вы пришли в офис босиком?

– Нет, но я вступила в кровь и меня попросили оставить туфли там, – я старалась говорить спокойно и деловито, но почему-то вдруг вернулась дрожь в голосе. Черт, я была уверена, что в критической ситуации смогу вести себя гораздо лучше!

Детектив Эдвардс оглянулся на офицеров, ища подтверждения моим словам, потом перевел взгляд на Тедди.

– Я знаю, что вас уже опрашивали, но мы бы хотели еще раз побеседовать с вами после того, как все осмотрим. Вы не возражаете, если мы попросим вас подождать?

Кэссиди села, одновременно толчком заставив меня вернуться на свой стул:

– Совершенно не возражаем, детектив. Будем рады помочь.

Детектив Эдвардс снова обвел нас взглядом, на сей раз несколько менее профессиональным, и направился к своему партнеру. Офицеры Янковски и Хендрикс последовали за ним.

– Тебе уже приходилось бывать на месте убийства? – поинтересовалась я у Кэссиди. Мы познакомились на первом курсе колледжа, но стали близкими подругами только после окончания, когда обе приехали в Нью-Йорк, поэтому я не могу похвастаться, что знаю о ней все. Кроме того, Кэссиди умеет хранить свои секреты.

– Нет. В моей области права убийства случаются крайне редко.

Кэссиди – юрист, но не по уголовному праву, хотя я всегда считала, что как раз в нем ей не было бы равных. Не говоря уже о том, как потрясающе она выглядит в костюмчиках а ля Элли Макбил [8]. Вместо этого Кэссиди работает юрисконсультом в Коалиции за креативное проявление и предпринимательство, известную также как К²П². Это та самая популярная общественная организация, которая занимается всеми делами, где сталкиваются интересы творческой личности и бизнеса – например, вопросы защиты личной информации в Интернете и прав на интеллектуальную собственность. Коалиция старается заставить обе стороны сотрудничать и находить взаимовыгодные решения, но иногда Кэссиди все-таки приходится тащить людей в суд.

– Почему ты спрашиваешь? – с подозрением спросила она.

– Потому что мне казалось, что ты должна была считать все это захватывающим.

– Так и есть.

– Нет, тебе скучно.

– Почему ты так говоришь?

– Потому что не успела ты заполучить номер телефона одного копа, как у тебя уже текут слюнки на другого.

– Ты все выдумываешь. Просто ты в большей степени, чем я, эмоционально вовлечена в это дело, но это производная обстоятельств, а вовсе не моя вина.

Каковую тираду я могла бы принять за чистую монету, если бы, произнося ее, Кэссиди смотрела на меня, а не пялилась на детектива Эдвардса.

Но я вынуждена была признаться – себе, а не Кэссиди, что я действительно принимаю происходящее гораздо ближе к сердцу, чем она. Главным образом потому, что я была знакома с Тедди, а она нет, но я осознала также, что меня грызет еще и некоторое профессиональное беспокойство. При всей неуместности этой мысли, какая-то часть моего мозга не переставала скулить о том, что я оказалась в самой сердцевине истории, которая могла бы сделать мне имя, если бы я работала где-нибудь в «Нью-Йорк таймс», а не в «Зейтгесте». Не то чтобы я не любила свою работу в нашем журнале, но, честно говоря, это не совсем то, в чем я надеялась себя проявить.