Счастье взаимной любви

Сарма, уже хлебнувшая коньяку, прервала деловую беседу:

— Кир, все-таки сознайся, подарил ты за просто так, без кровати, шубу Смуйдре или нет?

Кир вытащил сигарету из красивого плоского портсигара и насмешливо глянул на Сарму.

— Подобные фокусы — для деловых пижонов.

— Значит, это был не ты? Ведь все Смуйдру видели в этой шубе!

— Не я, во всяком случае.

— Значит, кто-то другой из подпольных миллионеров! — засмеялась Сарма.

— Подпольных рижских миллионеров я знаю всех, — уверенно ответил Кир. — И могу тебя заверить, ни один из них такую глупость себе не позволит.

— Это почему же?

— Потому, что наш подпольный миллионер сидит тихо, незаметно. Наш подпольный миллионер, или «жирный кот», как таких называют, копит копейку, вкладывает ее в золото, валюту, а если есть возможность — теперь она появляется, — перекидывает капитал в зарубежные банки. Дома же он носит драное пальтишко и такси не пользуется. Катается на трамвае.

— А кто тогда откинул шубейку Смуйдре?

— Кто-нибудь из фуфла, — презрительно бросил Кир. — «Жирные коты» пока не могут себе позволить ни такого подарка, ни собственного «мерседеса», даже хорошей дачи на берегу моря.

— Да что же это за жизнь у них такая?! — возмущенно застонала Сарма. — Ни симпатичную девочку повеселить да в кровать повалить, ни шампанского выпить? Сидеть на деньгах и прозябать?

— Они ждут перемен, — многозначительно ответил Кир. — И скоро перемены грянут, я это шкурой чувствую. Новый правитель СССР, товарищ Горбачев, странную политику ведет. Не ясно, куда его занесет и чем все кончится. Тогда-то «жирные коты» повыползут из своих щелей, покажут всем, что такое настоящая шикарная жизнь.

Людмила взглянула на него неприязненно и, не скрывая подозрения, спросила сквалыжно:

— А ты — «жирный кот», Кир?

— Нет, — весело ответил Кир. — Ни в коем случае. Я просто советский деловой мужик. Хорошо знаю систему, ее слабые места, знаю, как строится подпольная, теневая экономика социализма, и этими знаниями готов поделиться с тобой.

— И сколько стоят эти знания? — Неряшливая Людмила была, видать, не дура, поскольку вопрос был очень точен. Кир ответил на него отважно и весьма конкретно:

— Эти знания стоят пяти-семи лет отсидки в лагерях и тюрьмах, что я в своей жизни уже прошел, Людочка. Но больше меня туда не загонят. И ты тоже туда никогда не попадешь.

Оркестр заиграл вальс-бостон, который Аня очень любила за плавность и широту движений. Она с некоторым напряжением оглянулась на зал, на миг столкнулась взглядом с тонколицым ярким блондином, отвернулась, но блондин ее зовущий взгляд зафиксировал, тут же встал и двинулся к их столику.

Он остановился за спиной Ани и произнес с подчеркнутой деликатностью:

— Кир Михайлович, разрешите пригласить вашу даму?

— Гуляй, Арик. — Кир небрежно повел рукой. — Не по себе дерево рубишь. Не твоего класса дамы.

Арик послушно развернулся и вернулся на место.

Кир наклонился к Ане.

— Я вас не обидел?

— Я люблю вальс-бостон, — ответила Аня. — А с кем танцевать, мне все равно. Я вас своим папашей не нанимала.

— Но ведь здесь не танцплощадка, — удивленно сказал Кир. — Мне совершенно не хочется, чтоб женщин моего стола лапала всякая мелкая шелупонь. Не надо так размениваться. Танец — в определенном смысле духовный и материальный аванс на будущие отношения. Разрешите вас пригласить?

— Сбацаем вальсуху! — кивнула Аня. — Если, конечно, ты будешь говорить со мной, как человек, а не как пердила из Тагила.

Кир засмеялся, помог ей выйти из-за стола и провел к танцплощадке.

Он был высок и грузноват. Но танцевал с удивительной легкостью, что приятно удивило Аню. И особенно поразило ее, что Кир танцевал бостон классически правильно, со всеми фигурами, а не так, как остальные танцующие на площадке, которые попросту изображали медленное примитивное танго, топтались в ритме и не более того.

— Культура танца тоже уходит, — негромко проговорил на ухо Ане Кир. — Кроме нас, только одна пара еще помнит, что такое бостон, а остальные выкаблучивают перепляс, словно в саду офицеров под духовой оркестр.

За хороший танец Аня простила Киру его вызывающий дешевый снобизм, и он, рыцарь красоты, пердила из Тагила, стал ей даже симпатичен. Клоун, конечно, но очень популярная здесь личность. Аня знала, что знакомство с ним считалось честью.

— Мы с вами наверняка будем друзьями, — уверенно сказал Кир. — В хорошем смысле этого слова. Я для вас не староват?

— Были и постарше, — ответила Аня и закончила помягче: — Для меня возраст не имеет значения. Вы танцуете, как Бог.

Он чуть-чуть отодвинул ее от себя, от чего движения стали еще легче, и Аня полностью ушла в счастливое ощущение танца.

Чтобы не толкаться в тесноте, Кир вел ее по краю площадки, и они, танцуя, вышли из зала в холл, где из-за переполненности основного помещения администрация поставила несколько столиков и усадила за них посетителей.

Плавно развернувшись и на миг замерев в ожидании следующего такта, Аня рассеянно глянула через плечо Кира в окно и заметила, что на нее очень внимательно смотрит парень лет тридцати, худой, с одутловатым серым лицом, в тонированных желтоватых очках и прической на косой пробор. Он был непримечателен внешне, но что-то такое было в его остром липком взгляде, что у Ани пробежал по животу холодок.

Элегантным разворотом Кир закончил танец под последний аккорд оркестра, жеманно склонился и поцеловал Ане руку, а потом неторопливо, пропуская мимо себя толпу, повел ее к столу. С ним здоровались со всех сторон, впечатление было такое, будто весь зал переполнен его близкими родственниками и закадычными друзьями.

Кир отодвинул стул, ловко усадил Аню, произнес «Благодарю вас» и уселся на свое место. Что там ни говори, а подобное обхождение нравилось Ане, было непривычным, крепенько отличалось от манер кавалеров в городе Электросталь, а Кир хоть и фальшив от выспренных речей до блеска искусственной жемчужины в галстуке, но впечатление производил и обращаться с дамами, безусловно, умел. Он уже начинал нравиться Ане, к тому же Сарма перехватила ее взгляд и заговорщицки подмигнула, как бы советуя: «Верное дело, подруга! С Киром жизнь может пойти кучеряво!»

Он снова щелкнул тонким выгнутым портсигаром, закурил и сказал весело:

— Могу вас порадовать, дамы! Нас посетил сегодня не кто иной, как сам папашка Штром! Сидит на стреме у дверей!

— Черт бы его побрал! — сквозь зубы выругалась Сарма. — Не даст людям отдохнуть!

Кир засмеялся.

— А у тебя что с ним — конфликты?

— Да ко всем пристает, зараза липучая!

— Это его хлеб, — философски заметил Кир. — К тому же он из тех, с кем все-таки можно договориться. Он все-таки человек.

— Сволочь он, а не человек, — убежденно сказала Сарма. — Сам, говорят, бабник, не дай Боже, а другим жизни не дает.

Ударник оркестра грохнул в свои тарелки, и Зига прокричал высоким голосом педераста:

— Дорогие друзья, объявляем тайм-а-а-у-ут! Перерыв! Нам тоже нужно принять освежающего!

Снова в зале засмеялись, хотя веселиться было не с чего, но в общей атмосфере все казалось забавным.

Аня видела, как Зига, целенаправленно лавируя между столиками, пошел к ним. Чуть приостановился, перебросился парой фраз со знакомыми, но наконец остановился за плечом Кира.

— Добрый вечер, дамы. Кир, договор остается в силе? Ты устроишь нам гастроли в Сибири? Заработать надо, а то вовсе нищие стали ребята.

— Раз обещал, то сделаю, — высокомерно ответил Кир. — Что за публика сегодня вшивая! Одна шелупонь.

— Да Васька же обалдуй сегодня на дверях стоит! Вчера был народ класса «люкс». А сегодня, черт его дери, папаша Штром явился! Половина наших девочек под стол попряталась, в сортире сидит!

Протиснувшаяся к столику официантка без нужды поменяла что-то в сервировке, наклонилась к Ане и сказала негромко:

— Девушка, зайдите, пожалуйста, в кабинет директора.