Луны волшебное сияние

— Какая вы милая, Джейни! Однако поняли неправильно. Я не нуждаюсь в деньгах. Иногда человек ставит перед собою цель и в безумных стараниях достичь ее, уже не замечает, что цель, наоборот, с каждым шагом все удаляется и удаляется.

Колин говорил иносказаниями, Джейн понимала и это, и то, что, расспрашивая дальше, ничего не узнает. Но женское любопытство одержало верх.

— Какая цель, Колин?

— Их было две, — ответил он. — Первая — женщина, а вторая — иметь достаточно денег, чтобы сделать ее счастливой.

— Вторая мне всегда казалась легко достижимой, — заметила Джейн, вспомнив, как были счастливы ее родители, живя на доходы, которые Колин счел бы попросту смешными. И неожиданно разозлилась: — Сколько разговоров о деньгах! Сколько лености и притворства! Черт побери, вы все так усердно стараетесь не скучать и притворяетесь богатыми, как цари, что… — И смолкла, видя его изумление. — Простите, Колин, я…

— Не надо извиняться только лишь за то, что вы дочь своего отца, — сухо ответил он. — По вашим меркам, все мы, разумеется, бедняки. Так оно и есть. И пусть даже вы правы, и богатство — вещь относительная, но все равно удержать царицу Савскую можно лишь будучи царем Соломоном. А теперь, — он резко встал, — я принесу вам обещанную чашку чаю.

И ушел, отсвечивая на солнце больше уже седыми, чем золотистыми волосами. Удивительный у них произошел разговор, показавший некоторые стороны его характера, о которых она и не подозревала. Почти по всем стандартам Колин был человек не бедный, а по ее собственным — так и вовсе богач. И все-таки несчастливый, ибо имел недостаточно, чтобы обладать любимой женщиной. Джейн села, обхватив колени руками и положив на них голову. "Царицей Савской" называл он ту, которую любит. Интересно, кто же эта царица Савская?

Уже смеркалось, когда Джейн с Колином вернулись на "Валлиец". В пурпурных сумерках на сапфировых волнах покачивался теплоход, весь облитый сиянием огней и напоминающий сказочный дворец. В неподвижном воздухе плыла музыка, а из бара доносились звяканье льда в бокалах и жужжанье голосов.

У верха трапа слонялся Динки Говард, при виде их сразу возбужденно зачирикавший:

— Как замечательно, что вы вернулись рано! Сегодня вечером вам понадобятся силы. У нас — костюмированный бал!

— Что ж вы раньше не сказали? — огорчилась Джейн. — Мне совершенно нечего надеть!

— Все женщины так говорят, — рассмеялся Динки Говард. — Но скажи я раньше, вы бы ринулись по магазинам и откопали бы что-нибудь сногсшибательное, между тем как в сложившихся обстоятельствах вам придется полагаться на собственную изобретательность, а это, согласитесь, гораздо забавнее. Ужин — в обычное время, а бал начинается в десять.

Он засеменил прочь, а Джейн расстроенно посмотрела на Колина.

— Но мне действительно нечего надеть. Ни одно из платьев нельзя переделать.

— Уверен, вы что-нибудь придумаете. — Он пристально посмотрел на нее и прищелкнул пальцами. — Придумал! Мы можем выступить вместе. Я оденусь пиратом, а вы — моей жертвой, принцессой Фатимой. Есть что-нибудь газовое?

— А шифон подойдет?

— Замечательно. Но придется слегка подсмуглить кожу и обвешаться драгоценностями.

— Но у меня нет ни одной.

Колин уставился на нее.

— А, по-моему, вы относили шкатулку к казначею, или я ошибаюсь?

— Не ошибаетесь, но мне не хочется их надевать. Боюсь потерять.

— Они ведь застрахованы, да?

— Да… нет, я не люблю драгоценностей.

На этот раз разозлился он.

— Для того, чтобы носить, вовсе необязательно любить! А если не наденете, испортите весь эффект. Я-то ведь собираюсь одеться пиратом, который похитил вас именно из-за драгоценностей.

Сознавая, что дальнейшие пререкания могут показаться весьма странными, Джейн нехотя направилась к казначею за шкатулкой, а Колин проводил ее до каюты.

— Ну как, не страшно было брать ее у казначея? — спросил Колин, касаясь шкатулки. — Вы должны выглядеть как можно роскошнее, так что нацепите их все, если можете. И жемчуга, и бриллианты, и рубины, и…

— Эй, эй, остановитесь, я ведь не дочка Вулворта!

— Кто бы мог подумать! Однако, похоже, в этой шкатулочке недурная коллекция. Откройте и дайте взглянуть. Не то, если пустить на самотек, вы ограничитесь ниточкой жемчуга.

Осторожно Джейн ключиком открыла шкатулку и подняла крышку. Внутри жарко горело ожерелье из рубинов величиной с вишню, а под ним призрачной змеей мерцало такое же — из бриллиантов.

— Пожалуй, я понимаю, почему вам не нравится носить такие вещи, — прошептал Колин. — Они чуточку не подходят вашему возрасту.

— Именно это я и твердила отцу, но он не послушал. И не стоит его винить. Ему ведь больше некого одевать, кроме меня.

Колин поднял рубиновое ожерелье, потом бриллиантовое, держа их осторожно и бережно, словно ребенка.

— Наденьте их оба, но обязательно с бриллиантовыми серьгами, а еще попытайтесь как-нибудь закрепить кое-что в волосах. О, и браслеты тоже наденьте.

— Может быть, и на щиколотки надеть? — пошутила Джейн.

— А что, неплохая мысль. Назвался груздем, полезай в кузов!

— Однако дороговат груздь получается, не находите?

Войдя в каюту и закрыв дверь, Джейн уже не улыбалась. Осторожно поставила шкатулку на туалетный столик и уставилась на нее. Все-таки Джейни сглупила, не взяв шкатулку с собой.

Опасения увеличивались еще и потому, что на борту находится преступник, а здесь — вот, только руку протяни — лежало еще одно состояние, и все в крупных камнях, которые легко можно распилить и продать.

Джейн огляделась, ощущая острое желание заглянуть под кровать. Потом, посмеявшись над собственными страхами, стянула платье и шмыгнула в ванную. И все-таки любой неожиданный звук заставлял ее чуть ли не подпрыгивать, и, даже моясь, она не закрыла дверь в ванную, то и дело поглядывая в запотевшее зеркало, в котором как раз отражался столик со стоящей на нем шкатулкой.

"Как только кончится бал — немедленно назад, к казначею", — поклялась она себе, не собираясь даже лишнюю секунду держать шкатулку в каюте.

На ужин Джейн решила не спускаться, поскольку пришлось бы переодеваться дважды, а заказала еду в каюту, воспользовавшись возникшим свободным временем, чтобы написать еще одну статью для газеты.

На сей раз речь пойдет о Динки Говарде, и уж тут-то она даст себе волю без малейших угрызений совести. Это будет лучший ее сатирический очерк. Правда, еще неизвестно, будет ли такого же мнения Фрэнк Престон. Он имел обыкновение рвать в клочки то, что ей самой казалось отличным, и без звука пускать в печать далеко не лучшие ее вещи. Впрочем, таковы все на свете редакторы. Дописав последнюю строчку, Джейн торопливо бросила статью в ящик стола; в этот момент вошел стюард с подносом.

Покончив с едой, она вынула из шкафа три шифоновых платья и разложила на кровати, критически разглядывая их и решая, какое же надеть.

В конце концов, выбор пал на самое экзотическое — из розового и бледно-лилового шифона с прозрачной, гаремного покроя, юбкой и нижней, серебристой, придававшей костюму мягкий отблеск. Джейн скользнула в платье и принялась застегивать многочисленные крючки и петли. Задача оказалась не из легких, и, только застегнув последний крючок, покраснев от усилий, Джейн пожурила себя за то, что не сообразила позвать горничную.

— Да, не привыкла ты, голубушка, к роскошной жизни, — обратилась она к своему отражению. — В том-то вся и проблема, Джейн Берри.

Но из зеркала безмятежно-отстраненным взглядом смотрела незнакомая экзотическая красавица.

Помня инструкции Колина не жалеть косметики, Джейн щедрой рукой наложила на веки голубые тени и черной тушью подрисовала глаза. Затем настал черед драгоценностей — шею обвили оба переливающихся по-разному ожерелья, рубиновое и бриллиантовое, в ушах закачались длинные серьги, вспыхивающие огоньками и мерцающие при каждом повороте головы. На лодыжках засверкали рубиновый и бриллиантовый браслеты, а на запястьях — изумрудный и сапфировый. Пристроить камешки в прическу оказалось трудновато, пришлось, зачесав волосы наверх, просто перевить их длинной жемчужной нитью.