Зачем тебе моя боль (СИ)

Нет, это решение одного меркантильного старика и не менее корыстного клановника.

— Это счастье, которое супруги готовы разделить друг с другом и одарить им родных и близких. Однажды судьба соединила вас, наполнив ваши сердца светом и радостью.

Соединила, как же… Наполнив мою голову болью и истребив пару тысяч ни в чем не повинных нервных клеток.

— У вас есть то, что ищут миллионы людей, а находят лишь избранные. Это — Любовь!

Это власть и деньги, дорогуша. И пара десятков выгодных контрактов.

— Именно она объединяет сердца и судьбы, мысли и стремления на пути к достижению великого искусства — жить ради счастья любимого человека.

Да-да, именно она…

— Наступает торжественный момент регистрации брака.

И словно гильотина опустилась мне на шею. Даже циник внутри меня заткнулся, лишь задрожали коленки, а голос женщины-регистратора стал проникновеннее.

— На пороге новой жизни я прошу ответить вас, является ли ваше желание стать супругами взаимным и искренним.

О господи, нет!

— Согласны ли вы, Лекс Картер, любить и оберегать Альену, заботиться о ней, быть ей верным и преданным супругом, разделять все заботы и радости?

— Да, — ударом топора прозвучал короткий ответ клановника.

— Согласны ли вы, Альена Дархау, быть доброй женой, верной спутницей Лексу, любить его и помогать во всех делах, разделять с ним ответственность за воспитание ваших будущих детей?

— Да.

Удивительно, даже голос не дрогнул.

— В этот радостный момент я приглашаю вас расписаться в Акте заключения брака.

Мы синхронно оттаяли и поползли к столику, чтобы расписаться в своем приговоре к замужеству-женитьбе. Сначала свою подпись поставил Картер, потом он забрал у меня букет и свою подпись поставила я. Далее эту процедуру повторили свидетели. Мы вернулись на свое почетное место, и церемония продолжилась.

— А теперь я прошу вас обменяться обручальными кольцами — древним символом любви и верности, простым и священным.

Я смотрела на приближающиеся золотые ободки, словно на хрустальном блюде вместо них лежали змеи. Кто и когда купил нам кольца? Я считала, что на мне останется помолвочное кольцо, но у Картера на этот счет было другое мнение. На безымянный палец правой руки скользнул золотой ободок, узнаваемый общественностью как самое настоящее обручальное кольцо. Клановник легонько коснулся его губами, оставив меня в недоумении — можно было бы обойтись и без показухи. Я повторила процесс куда более просто.

— Сегодня, тридцать первого октября, родилась новая семья. Лекс и Альена, отныне вы — муж и жена. Поздравьте друг друга первым супружеским поцелуем.

Я слегка сдала назад, и Картер смекнул, что сейчас будет что-то, отдаленно напоминающее скандал. Пока это не произошло, он притянул меня к себе и отрывистым поцелуем впился в губы. Гости тут же отмерли и на нас обрушился шквал их эмоций и поздравлений.

На выходе из ЗАГСа муж, как и положено по традиции, поднял меня на руки и вынес на улицу, где нас тут же осыпали лепестками роз и какой-то крупой. Мне захотелось бросить в ответ чего поувесистее, но Картер целенаправленно нес меня к машине — сияющему белоснежному лимузину, заказанному специально для нас. Возникла заминка с запихиванием меня внутрь, и когда я, наконец, уселась и хотела скинуть туфли, к нам присоединились родители Картера, свидетели и тамада. Своих родителей я так и не увидела.

Картер разместился на сидении рядом со мной, так же удивленно взирая на собравшуюся внутри машины толпу, которая уже разливала шампанское и выкрикивала поздравления. Наш дурдом на колесах тронулся, а я вжалась в кожаную обивку, возмущенно зыркая на непрошенных попутчиков. Впереди нас ехал джип с мигалками, обеспечивая нам свободный проезд, но какой стороне он принадлежал — я не знала. Да это было и не важно, потому что я жаждала как можно быстрее покинуть это тесное общество, а не стоять с ними в пробках на выезде из центра. За нами выстроился свадебный кортеж, и такой разношерстной змеей мы прибыли к арендованному кафе.

На пороге нас хлебом-солью встретила делегация из родителей, причем как там оказались вперед нас Картеры, ехавшие с нами, для меня так и осталось загадкой. Наконец-то я увидела своих предков — мать стоит зареванная, а отец выражает собой крайнюю степень равнодушия. Картеры же, напротив, улыбаются мне как родной.

— Дорогие дети, — дрожащим голосом начала остиньора Картер, протягивая поднос с караваем, — сегодня вы стали единым целым, но кто-то из вас все равно должен быть главным в семье.

Подхватила тамада:

— Кто откусит кусок больше, тот и дома командир.

Честно признаться, на каравай я смотрела с вожделением, потому что больше суток ничего не ела калорийнее чая и сухарей. Первый кусал клановник, отхватив весьма приличный кусок (еще бы, имея такую квадратную челюсть). А мне по покусанному кусать было легче, поэтому мой кусок оказался больше, мягче и вообще м-м-м…

— Молодец, Альеночка, быть тебе дома хозяйкой, — умиляясь, одобрила свекровь, отбирая у меня трофей буквально изо рта. Я тут же внесла свекровь в список нелюбимых родственников и печально проводила взглядом ускользающий от меня каравай.

— А теперь молодым чарочку за здоровье и крепость их семьи, — продолжила тамада.

Поднесли вино, и мой желудок запросился к горлу. Картер что-то шепнул матери, та обеспокоенно посмотрела сначала на мой живот, затем в лицо и поменяла бокалы. Клановник кивнул, мол, можешь брать, и я с удовольствием глотнула обычный лимонад.

— Муж молодой, не смотри, что худой, хватай свою жену, через порожек — ну!

Ну через порожек мне не очень-то хотелось, но меня особо и не спрашивали. Нас снова закидали какой-то гадостью, пара лепестков даже угодила в вырез платья. Опуская меня на пол, Картер двумя пальцами извлек их оттуда, и на мой вопросительный взгляд, спокойно ответил:

— Платье жалко.

Гости расселись за столы, предварительно вручая нам свои подарки. Мы же уселись за стол последними, и я с наслаждением избавилась от туфель, которые Арэна тут же заменила на тапочки. Картер как-то сгорбился за столом, наводя меня на мысли, что ему, наверно, тоже хотелось бы переобуться, а еще лучше — переодеться.

Вино полилось рекой. Фотограф (не иначе, дед постарался) не желал оставлять нас в покое, а тамада командовала подвыпившим парадом. Конкурсы становились все изощреннее, мои родственники перемешались с родней Картера и весело сходили с ума под руководством тамады. Я повеселилась от души. Картер же лишь иногда улыбался, я все чаще бросала на него тревожные взгляды. Не могу же я одна играть роль счастливой новобрачной, когда он сидит словно на поминках? Он поймал мой взгляд и на несколько секунд завис. А потом произнес привычную для нашего прошлого знакомства фразу:

— Что ты на меня так смотришь?

Как — так — он никогда не объяснял.

— Ты осознаешь, что мы теперь — семья? — задала я невпопад первый пришедший мне в голову вопрос.

Картер почти равнодушно пожал плечами, я вопросительно подняла брови.

— Я думаю сейчас вот о чем. Ты вот вся такая красивая сегодня, улыбаешься, а понимаешь ли ты, как ломаешь свою жизнь этой свадьбой.

Моя улыбка тут же погасла.

— Ты мог бы не напоминать мне об этом, — резко ответила я. — Два года, Картер, и я надеюсь больше никогда тебя не видеть.

Он отвернулся, но я успела заметить, как крепко он стиснул зубы. Ты все прекрасно знаешь сам, и незачем усложнять.

Я не смогла себе вернуть прежнее настроение. Улыбалась через силу лишь в объектив камеры, а на все остальное реагировала с редкостным пофигизмом, пока тамада не объявила танцы и нам пришлось в них участвовать.

Первый танец я танцевала с отцом, а дальше мне не дали присесть ни на минуту. Все родственника мужского пола со стороны Картера, коллеги, братья, друзья, даже глава клана поборолся за право танцевать с невестой.

— Альена, вы божественно красивы, — восхитился он. — Я счастлив держать вас за руку.