Исповедь убийцы (СИ)

— Эстер, прекрати истерить! Никто тебя не убьёт, если будешь вести себя подобающе, — попытался утешить меня Питер, но это вышло у него неубедительно и даже оскорбительно. — Вот скажи, зачем ты связалась с Риком? Я ещё понимаю, почему ты похитила Дэвида и теперь держишь его под замком, но Рик? Что он тебе сделал? Мне казалось, ты хорошо к нему относишься.

— Попытка перегрызть мне горло считается веской причиной для убийства? — бросила я презрительным тоном и посмотрела на Питера, делая глубокие вдохи, чтобы окончательно успокоиться и доехать до дома с хорошим настроением. Ну или хотя бы с его бледным подобием.

— Он напал на тебя?! — потрясённо воскликнул Питер, и я заволновалась, как бы эти эмоциональные перепады не стоили мне погрома в машине.

— Повязка развязалась, и рана открылась. Ричард увидел кровь и вдруг слетел с катушек. Думаю, Александр держал его взаперти и морил голодом, а потом натравил на меня. Выбора у меня не было, иначе я бы тут не сидела и не орала на тебя.

— Тогда понятно, но всё-таки жалко, что ты его прикончила. Теперь друзья Рика будут против нас.

— Ой, я сейчас расплачусь! Как ты уже заметил, нам с союзниками катастрофически не везёт! Каждая тварь отказывается.

— А с таким подходом удивляться не приходится! — разумно произнёс Питер и на всякий случай отодвинулся, но я была с ним согласна, а потому не предприняла никаких попыток напасть.

— Знаю, но что поделать? Я с этой работой с ума сойду!

— Так уходи и живи нормальной жизнью! — не в первый раз предложил Питер, после чего уставился в окно и вроде бы от меня отстал.

— Вот разберусь с Александром и подумаю, что делать дальше. Уходить или остаться ещё на пару лет, если доживу до этого, — улыбнулась я мечтательно, замолчала и стала внимательно смотреть на дорогу.

Питер ещё несколько раз пытался завести разговор, но я упорно его игнорировала, и через некоторое время он окончательно замолчал, рассматривая проносившийся мимо нас однообразный заснеженный пейзаж.

====== Предпятничная лихорадка ======

Не нужно быть великим умом или профессиональной гадалкой, чтобы на следующий день, то есть в четверг, не понять, — Эрик на меня обиделся. Конечно, я могла с этим поспорить, попробовать свалить вину на обстоятельства и на всяких там убийц-вампиров, но моя совесть не позволит мне сделать что-то подобное. Это я наломала дров, когда завела разговор на счёт наших отношений, а никак не Эрик. Его вины там не было ни на грош.

В школе, куда я приехала рекордно рано, стояла поразительная тишина, которая появляется только тогда, когда люди очень сильно чего-то боятся. Новый охранник Цербером стоял в дверях и внимательно рассматривал каждого, кто входил в здание, чуть ли не кидаясь совершать обыск. К счастью, до меня ему не было никакого дела, поэтому я сумела без приключений добраться до своего шкафчика и вытащить из него необходимые для занятий тетради. Правда, пришлось нести их в руке, потому что о содержимом моей сумки говорить при посторонних явно не стоило — в большой тренировочный баул (по-другому и не скажешь) я с раннего утра тщательно утрамбовала небольшой арбалет, с дюжину болтов к нему, пару десятков метательных ножей, три кинжала с широкими лезвиями и ещё пять с узкими, а напоследок спрятала ближе к боковой части пистолет с четырьмя коробками пуль. Всё вместе это весило, наверное, целую тонну, зато вселяло в душу уверенность в собственных силах. Ни один монстр, пусть он хоть трижды прославленный воин, не смог бы устоять перед всей этой боевой амуницией.

О своих же скромных физических данных я предпочитала умалчивать, дабы не впасть в уныние, поскольку под весом этой чёрной махины меня ощутимо шатало и уводило в сторону при каждом шаге. Пусть я была довольно сильной после тренировок с гантелями и штангой, но вес двух себя я поднимала со скрипом.

И, конечно, я понимала, что, если полиция вдруг заинтересуется мной вопреки обещаниям Кристал, мне придётся показывать сумку, однако я свято верила в надёжность связей сестры, поэтому расслабилась и даже сумела по-нормальному отсидеть половину уроков, дожидаясь ланча, а вместе с ним и возможности поговорить с Эриком в относительном уединении. По крайней мере, извиняться в классе с кучей любопытных одноклассников мне совсем не хотелось, так что я мужественно терпела минуты ожидания, попутно злобно посматривая на Жюстину, которая с каким-то подозрительным видом переписывалась по телефону и болтала о чём-то с личной свитой прихлебателей.

— Привет господам воинственным! — поздоровался со мной подсевший ко мне на философии Питер.

От вчерашней бледности вампира сегодня не осталось ни следа — он выглядел сытым, счастливым и предвкушающим что-то очень приятное. Зелёные глаза вампира переливались в свете ламп и снова напомнили мне хризолиты. Всё в Питере кричало о хорошо проведённом времени в компании очередного молоденького вампира, которому не повезло познакомиться с вкусовыми пристрастиями Кроссмана. Но, честно говоря, мне было всё равно, кого он там убил. Главное, я больше не чувствовала себя десертом, преподнесённым Питеру на блюдечке с голубой каёмочкой.

— С чего ты взял, что я сегодня воинственная? — спросила я удивлённо, точно помня, что убирала сумку с оружием без Кроссмана, который вообще весь день носился по школе и шептался с разными учениками. Утром я пыталась выяснить, что происходит, но все молчали, словно воды в рот набрали, и я в конце концов сдалась.

— Я сильно сомневаюсь, что ты взяла в школу металлолом. Все запасы выгребла?

Питер ногой качнул висевшую на спинке моего стула сумку, которая отозвалась характерным лязгом. Я вздохнула и пожала плечами, не желая вдаваться в подробности своего решения взять на уроки кое-какие припасы. Идея возникла в моей голове так спонтанно, что не нуждалась в пояснениях — я их попросту ещё не придумала.

— Надо быть готовой! — после продолжительной паузы отозвалась я и прищурилась, поймав на себе очередной любопытный взгляд Жюстины, сидевшей в соседнем ряду, но на два стола впереди. — Слушай, сделай уже что-нибудь с этим Шерлоком. Или она сыграет в ящик вслед за Риком.

— Ты о ком? — не понял Питер, который не заметил, на кого я смотрела, поглощённый только что пришедшим смс-сообщением.

— О Жюстине, о ком же ещё? Она весь день только и делает, что сверлит меня глазами и шепчется со своими шестёрками.

— Они обсуждают вашу с Эриком ссору, — немного невпопад ответил Питер. — Вчера Жюстина решила, что ты изменяешь своему парню с Риком, и потому вы поругались. Она думает, ты завела очередного ухажёра, но план сорвался.

— Что? — воскликнула я, искренне возмущённая такими идиотскими выводами.

Чтобы я встречалась сразу с двумя?! Да ещё и с вампиром?! Абсурд, о чём я не преминула доложить Кроссману, но тот лишь пожал плечами.

— Думаешь, ты одна следишь за поведением людей? Но это то, что я услышал. Радуйся! Никто не подозревает тебя в убийстве Рика и похищении Дэвида. А Жюстина списывает свои подозрения на паранойю и снотворное.

— Значит, мой состав сработал? Она и правда ничего не помнит?

— Не то чтобы не помнит, но у неё в голове такая каша, что она решила в ней не копаться. А сейчас, если ты не против, мне нужно срочно уехать по делам. Вернусь после ланча. Или совсем не вернусь. Как карта ляжет.

— А как же философия?.. — начала я возмущаться, но Питера уже и след простыл. Только что он сидел рядом со мной, раскачиваясь на стуле, и вот его уже нет, а дверь кабинета с силой захлопнулась.

Я бы тоже с удовольствием последовала примеру Кроссмана и сбежала с уроков, но всё же решила досидеть до конца. Если в моей жизни в Стоунбридже и сохранилось что-то обычное, так это походы в школу. Из-за событий последнего месяца я порядком запустила учёбу и теперь не могла позволить себе отдых — не за горами были контрольные и предпраздничные мероприятия, на которые я планировала прийти.

Пока миссис Хэндрикс, учительница философии, собиралась раздавать нам тест по биографиям Канта и Фрейда, я успела досконально изучить параграф об этих учёных и написать на ладони важные даты, не рискнув положиться на свою дырявую память. Если бы Питер никуда не ушёл, он бы обязательно помог, а так в его отсутствие я была вынуждена рассчитывать только на себя. И вообще, сейчас вокруг меня не осталось никого, с кем я могла бы переброситься двумя-тремя словами.