Восход Красной Луны (СИ)

Но в этот момент веселье только начиналось. Подоспело еще двое. Один воспользовался ликованием грабительницы и нанес удар по коленному суставу, затем по голове. Елена упала плашмя, замерла… Она почувствовала, как к ней приблизилось двое копов… Девушка оценила ситуацию… всего секунда на обдумывание. Она резко поднимается, вспоминая, как отбивалась от зверя. Обида за то нападение вновь воцарилась. Гилберт локтем ударила одного полицейского по лицу да так, что у того из носа сразу потекла кровь. Шатенка набросилась на мужчину, стоящего впереди, и стала рукоятью пистолета сильно бить его по лицу. Брызги крови разлетались в стороны, а Елена лишь со смехом продолжала наслаждаться тем, как под действием ее ударов лицо превращается в мясо.

Она резко оттолкнула полицейского, выстрелив в ногу, и обернулась. Гилберт оказалась на прицеле еще двух копов. И откуда они берутся?

- Тебе лучше сдаться!

Елена встала таким образом, что ее лица не было видно, но лица полицейских были освещены лунным светом.

- Брось пистолет! – закричал один из них.

Гилберт и бросила. В лицо тому, кто это требовал. Удар был сильнее прежнего и тот повалился на землю, крича в исступлении от боли. Шатенка улыбнулась и другой полицейский смог увидеть ее оскал. Страх появился в его глазах, а страх порождает растерянность.

Это длилось сотые секунды. Растерянность полицейских, запах крови раненных и дикая, безудержная одержимость. Гилберт почувствовала, как под глазами запульсировали вены. Она вдохнула поглубже. Запах крови показался ей безумно, безумно приятным. В нем было столько же кайфа, как и в Деймоне. Истекло время на обдумывание, и Гилберт ринулась на полицейского. Все остальные услышали его истошный крик, а потом увидели, как грабительница впивается в глотку с остервенением, с неким животным инстинктом. И ей было плевать на его крики и мольбы о помощи. Она просто пила и понимала, что агрессия на время отступает. Наступало насыщение.

Но тут же и появилась яркая боль. Гилберт оторвалась от столь желанной плоти и закричала. Вернее, зарычала диким, страшным воплем. Обернувшись, она увидела, что коп с вывернутой рукой всадил ей осколок в плечо. Агрессия, которая отступила пару минут назад, вылилась в новый, огненный поток магмы раскаленных чувств. В висках пульсировала лишь одна мысль - убить.

Снова сотые доли секунды. Будто кто-то нажал «slow move». Девушка взглянула в окно, увидев, что луна скрывается за тучами, она понимала, что ей надо отсюда бежать. Она просто знала это. Откуда была это информация – было неизвестно. Все вернулось в нормальный темп. Гилберт извернулась, извлекла осколок и с громким криком набросилась на охранника. Она всадила осколок ему в горло и со всей силы провела в шее. Кровь стала брызгать фонтаном, попадая на лицо, шею, одежду.

Елена поднялась, и бросилась вон, таким же путем, как и зашла. Она услышала, как стали подъезжать другие полицейские машины, но Елена была уже далеко.

Она все еще несла в руке осколок. На этом осколке была ее кровь и поэтому она не могла оставить оружие там. Шатенка стремительно направлялась домой, чувствуя, что она вполне довольна сегодняшним вечером.

Начинала болеть голова, полоски на плече становились еще прелестнее и прекраснее. Гилберт шла по улице с окровавленным подбородком и была полностью удовлетворенная происходящим.

Придя домой, она тихо прошла в комнату, но тут же зажегся яркий свет. Елена спрятала осколок за спину и устремила взор на Кэтрин. Сестра, увидев кровавый облик Елены, поднялась. Она не боялась ее. Она боялась за нее.

- Где ты была?

Тишина.

- ГДЕ ТЫ БЫЛА?

Кэтрин была в отчаянии. Сестра, которую она любила, которой восхищалась, на глазах превращалась в монстра. Кэтрин винила себя за то, что не пошла с ней в тот вечер. Она винила и Елену, которой в тот вечер не сиделось дома. Сомнений не оставалось. Эта инфекция в ее крови лишает разума, отбирает человечность.

Кэтрин была умна. Отойдя, она просто включила телевизор и сразу же наткнулась на экстренный репортаж. Елена встала рядом, больше не пряча орудие убийства за спиной, и тоже уставилась в экран.

Показывали убитых, рассказывали о том, как грабительница, с наклонностями каннибала, обчистила магазин и напала на полицейских. Один в тяжелом состоянии, и вряд ли выживет. Другие – просто потерпевшие. Еще один – убит.

В глазах охотницы мелькали картинки. Яркие. Красные. Здесь были и луна, и дорогие камни, и полицейские. Здесь была кровь. Убийства. Пистолет. Оружие. Клыки. Все это заставило Елену улыбнуться, ведь так она еще никогда не развлекалась.

Кэтрин взглянула на улыбающуюся в крови сестру. Что делать? Она не знала. Она была обескуражена и понимала, что Елена не только тонет в болоте, но и тянет за собой её.

- Нам надо уничтожить все следы преступления. Снимай одежду. Мы должны это сжечь.

В ее голосе было столько усталости, боли и некого ужаса, что Елена на миг забыла о своем развлечении. Она сняла очки. Глаза стали вновь прежнего цвета.

- Ты же помнишь? Вместе и навсегда, не так ли? Тебе надо это попробовать!

Кэтрин сделала шаг назад. Она не могла смотреть в глаза безумной, чокнутой сестрицы.

- Посмотри, кто ты!

Кэтрин взглянула на свои широкие штаны, растянутую футболку и запутанные волосы, а потом на сестру. Даже в этом кровавом облике Елена выглядела потрясающе.

- Ты получишь свободу. Свободу, которая подарит тебе силу и могущество! Ты станешь другой.

- Такой, как ты… - пренебрежительно сказала Кэтрин. Другая Гилберт уловила эту перемену в голосе. И ей эта перемена не понравилась.

- Подумай только. Неужели ты хочешь продолжать влачить жалкое существование? А? Оставаться никем? – Гилберт подошла ближе к сестре. От нее пахло кровью. Человеческой кровью. – Быть невзрачной?

- Я не буду убийцей!

Из горла сестры вырвался хриплый смех. Это был смех того зверя, который получил сегодня массу удовольствий. Елена резко схватила Кэтрин за горло и припечатала к стене.

- Не хочешь быть убийцей? – прошептала она над самым ухом. – А как же выпускной? А? Ты слишком жалкая!

- Но и ты не могущественная! – мужественно продолжала Кэтрин. Длинные ногти Елены впились в горло и стали появляться первые царапины. Шатенка взглянула в глаза сестры.

- Ну и флаг тебе в руки!

Она отстранилась и направилась в ванную. Там Елена сняла с себя одежду, сунула ее в мешок, вместе с осколком. Гилберт взяла серебро в руки и, сев на пол, принялась осматривать ожерелье. Это была тоненькая цепочка. Кулон был в виде загнутого зубца, а вокруг него с обеих сторон по три камня. Девушка разглядывала свою новую игрушку, нисколько не думая о ссоре с Кэтрин или ночи с Деймоном. Это для нее ничего не значит. Потом шатенка переоделась и, спрятав ожерелье, взяла мешок и отправилась на улицу. Она сожгла это, но не привлекала внимание соседей, ведь те были в курсе насчет замашек сестер. Гилберт вернулась домой и легла спать.

Кэтрин же не могла уснуть до утра. Она все еще пыталась собраться с мыслями, все еще пыталась разузнать, распознать… Но что? Елена теряла себя прежнюю. Человечность возвращалась все реже и реже. Будто этот яд пожирал все святое в девушке, по крупицам уничтожал любовь, сострадание, поддержку. Шатенка закрыла лицо руками и постаралась пересилить себя, чтобы не заплакать.

Эта бытовуха, эти ссоры, крики, отношение одноклассников – все это доконало Елену и та в один прекрасный момент потеряла контроль. Просто была доведена до края отчаянья. Издевки и насмешки не проходят бесследно.

Но ведь надо быть сильной.

До утра Кэтрин и не заснула. Солнце освещало комнату, и Гилберт решилась. Пора действовать, делать хоть что-то. Она подошла к сестре, забытой сном. Полоски на плече начинались от основания лопатки, переходили на плечо и заканчивались на грудной клетке. Их было порядка семи, и все они были расположены симметрично по отношению одна к другой. Больше никаких отметин не было. Кэтрин выдохнула и, собравшись, направилась в библиотеку.