Ещё не вечер...(СИ)

Но в промёрзшей душе забурлила, проснувшись, гроза.

Те объятья легки, словно пух, невесомы, прозрачны.

По прохладным губам твои губы скользнули шутя.

Ты шагнул тогда в ночь, ты прощался, нездешний, маняще.

Но смогла я очнуться лишь много мгновений спустя…» *

Женщина откладывает перо в сторону и задумывается, а очнулась ли она после той встречи?!

Женщина встаёт из-за стола, закрывает тетрадь, берёт её в руку, приказывает слугам убрать всё со стола и медленно идёт по садовой дорожке к нижнему пруду.

Тут всегда прохладно, в тени огромных старых развесистых ив. Они опустили ветви, словно руки, к самой воде. И неожиданно образовался шатёр. В нем по приказу барыни поставили садовую скамейку и маленький столик. Сейчас на нём — поднос с бокалом и запотевшим кувшином с брусничным морсом.

Женщина садится на скамью, долго смотрит на пруд, слушает возню и кваканье лягушек и неожиданно начинает вырывать исписанный листы из тетради. Потом она разрывает их на мелкие кусочки и швыряет остатки воспоминаний в пруд.

Белый веер маленьких кусочков сначала поднимается в воздух, а потом неровным облаком опускается на поверхность воды. Какое-то время, пока бумага намокает, кусочки неподвижно лежат на воде, затем один за другим начинают исчезать в глубине пруда.

Женщина смотрит на них и думает, что как же было бы легко, если бы так же просто все воспоминания ушли из её головы и сердца. Потому что женщина помнит все свои не отосланные и поэтому оставшиеся без ответа письма к НЕМУ…

Ровным счётом — чёртова дюжина.

Как же это могло случиться с ней? Она знает этого человека больше двадцати лет, и всегда они были просто друзьями. Они прекрасно общались в своём кругу: выезды на пикники, на пленер, когда дамам хотелось пописать пейзажи, в театр, в гости друг к другу. Им всем было хорошо и легко вместе.

Она знала, что где-то в деревне у него осталась семья. Он постоянно посылал им деньги, но в городе жил один в своем только что отреставрированном доме.

За прошедшее время он много работал, писал музыку и романсы, много гастролировал и всегда привозил из своих музыкальных турне сувениры друзьям.

У него было много приключений и много женщин. Но он любил любовь. И как свойственно всем гениям и творческим личностям, постоянно влюблялся. Без этого он не мыслил своего творчества.

Отношения с друзьями у него всегда были тёплыми. Женщин он непременно мило целовал при встречах и расставаниях. В общении был прост. Но иногда на него находил сплин, и тогда он постоянно ворчал по поводу своего возраста и отсутствия любви в данный конкретный момент.

Женщина помнила, как написала ему стихотворение по поводу его очередной неудачной влюблённости:

Есть женщины — праздник. Легко, беззастенчиво

И ножки раздвинут, вином напоят.

О чём-то своём не сболтнут опрометчиво.

Любовью одарят, огнём опалят.

И ты разомлеешь в объятьях развратных.

Забыв на часы о жене, о судьбе.

Мгновенья, как мёд, так сладки, так приятны,

И жизнь улыбается солнцем тебе.

Но две стороны у любой, друг, монеты.

И женщин других ты встречал иногда.

Живут под Луной, лишь надеждой согреты.

С печалью в глазах. Их не старят года.

Любовь их сильна, но, увы, безответна.

Их чувства легко ты прочтёшь по глазам.

Подброшена в воздух, блеснула монета —

Кого же любить? Выбираешь ты сам.**

____

*Мои стихи

**Мои стихи

========== Глава двенадцатая. Шаг четвёртый ==========

Сколько лет прошло. Вновь шумит листва.

И сирень цветёт. За окном весна.

Только память, боль мне не притупить.

Без тебя мне, друг, всё равно как жить.

Вновь одна хожу там, где мы с тобой

До утра вдвоём были той весной.

Всё, как прежде: парк, улочки, сады.

Только я одна. Где же, милый, ты?

Неужели смог быстро всё забыть.

И любовь в тебе уж не разбудить.

Я сейчас живу миром прошлых грёз.

Я тебя люблю, ты поверь, всерьёз.

Будут дни лететь. Отцветёт сирень.

Не для нас с стобой свищет соловей.

Так прости меня за любовь мою.

Только ты пойми — лишь тобой живу.

Ты ушёл тогда, знаю, навсегда.

Я теперь одна. Лучше не нашла.

Будь же счастлив ты, милый, без меня.

Пусть любовь моя сбережёт тебя.*

POV автор

В этот момент женщину окликнули.

Опять Егор, вот неугомонный:

— Елизавета Петровна, матушка, просили привести Матрёну-ворожею, так я её нашёл! Сюды пустить или пущай в доме ожидает?

— Сюда веди, Егор, сюда. Да наливки сладкой из погреба принеси. Знаю я, уж больно любит её Матрёна-то!

Егор убежал за настойкой, а к женщине в шатёр шагнула Матрёна, в пояс поклонилась барыне.

Сколько ей на самом деле было лет, не знал никто. Одевалась она, как цыганка. Неизменно черные волосы торчали из-под цветастого платка на голове. На шее, руках и даже на щиколотках босых ног звенели и переливались многочисленные цепочки, браслеты, какие-то амулеты.

— Знаю, матушка, знаю, голубушка, зачем меня пригласила, — сразу завела разговор Матрёна.

-Да, ты присядь со мной на скамеечку и подожди. Сейчас Егор твою любимую наливку принесёт.

— И присяду, матушка-барыня, и наливочки выпью. Только заболело моё сердце при виде тебя. И печаль-обиду невыносимую вижу. И любовь страшную-глубокую. И проклятье семейное вековое!

Тут появился запыхавшийся Егор. Поставил на стол бутылку наливки и гранёный стакан. Женщина кивнула ему головой, и он удалился.

Матрёна по-хозяйски налила себе наливки всклянь, выпила залпом, закрыв глаза. Прислушалась к своим ощущениям, осталась довольна, налила бокал опять до краёв и, не выпуская его из руки, присела на скамейку рядом с барыней.

— Дай, матушка, свою ручку левую. Посмотрю я, что было, что есть и что будет.

Женщина протянула ворожее руку. Матрёна взяла её одной рукой, повернула ладонью вверх, поднесла очень близко к своим глазам. Долго смотрела, не отрываясь, потом задумчиво произнесла:

— Не в этот год всё началось, матушка. Ну, как, посмотри мне в глаза.

Глаза женщины встретились с глазами ворожеи, и барыня услышала:

— Вернись, матушка, назад, на семь годков. В холодный ветреный март!

И женщина вспомнила…

***

От подруги она узнала, что ОН болен — ангина. Даже отменил все выступления. Лежит один дома и очень скучает. Она велела подать карету и поехала навестить больного, по пути заехав в кондитерскую за огромным тортом.

Дверь открыл лакей, взял у неё пальто и шарф. Также предложил отнести коробку с тортом. Она отказалась, мол, лично больному вручит и прошла анфиладу комнат, оказавшись перед маленькой дверью. Женщина постучала, раздался сначала кашель, а потом замогильный голос произнёс:

— Войдите, кого там черти принесли?