Помолись за нас...(СИ)

Бережно взяв женщину под руку, он помог ей встать и повел по каменной дорожке, смотря только вперед на спасительную арку из деревьев, что являлась своеобразным порталом из этого проклятого места. Он ненавидел этот сад, презирал цветы, которые забрали у него единственного дорогого человека.

Обеденный зал как всегда наводил скуку, хозяйка дома как нельзя кстати вписывалась в эту безжизненную атмосферу. Захария поежился от холода, который покидал зал лишь вовремя приемов и празднеств, но их не проводили тут уже слишком давно.

Миссис Блэкмор была усажена на положенное ей место, справа от отца, который молча наблюдал за происходящем, прожигая свою, с позволения сказать семью, ледяными голубыми глазами.

-Аннелиса*, -голос главы семьи заметно хрипел и был, казалось, слишком грубым для него,-как твое здоровье?

Женщина молчит, рассматривая букет цветов лежащих на ее коленях.

-Стабильно. -скрипнув зубами, не скрывая вызова в голосе отзывается Захария.-Прислуга! -он слегка наклонил голову в бок, повышая голос, но все так же смотря на отца. В зале появилась бледная фигурка служанки, которая, покраснев и опустив глаза в пол, застыла в ожидании приказа. -Принеси вазу для цветов.

Девушка кивнула и на пару минут скрылась из виду, вернувшись, она поставила возле хозяйки поместья небольшую вазу и вопросительно посмотрела на юного лорда, тот кивнул, давая положительный ответ на немой вопрос. Служанка аккуратно взяла из рук женщины цветы и, поставив их в вазу, быстро удалилась.

-Как я уже сказал,- стараясь держать голос ровным и не обращать внимания на выходку сыну, блондин уселся поудобнее,- у меня важное сообщение, не так давно я встречался с герцогом Кавендиш*, и он дал свое согласие на твою, Захария, женитьбу на его дочери.

-Ага, щас! -вальяжно развалившись на стуле, темноволосый мужчина насмешливо приподнял брови. -Прости, видимо, ты не в курсе, папа, -нарочно сделав ударение на последнее слово, юный лорд ухмыльнулся, -на данный момент свадьба не входит в мои планы.

-Это твой долг, как наследника рода! -отец прищурился и сжал челюсть.

-Долг? -издевательская ухмылка не покидала лица юного лорда. -Не смеши меня, отец!

-Все уже решено и не подлежит оспариванию! -глава семьи повышает голос, но это не производит должного эффекта.

-Похоже, тебе придется найти себе нового сына. - брюнет поднимается со своего места, издевательски кланяется и разворачивается к выходу.

-Аннелиса, дорогая, -что-то в голосе отца заставляет мужчину замереть, -ты не хочешь отправится в…-пауза, возведенные к потолку глаза и брезгливо брошенное, - отпуск.

-Она никуда не поедет! -голос грубее, чем нужно, прямое неповиновение, в другой семье его бы наверняка уже повесили.

-Отчего же? - глава семьи сцепляет длинные пальцы в замок и устраивает на них подбородок. -Ты слышал о госпитале Святой Марии Вифлеемской*? Думаю, там ей будут рады.

_____________________________________________________

Немного истории:

*Госпиталь Святой Марии Вифлеемской первоначальное название «Бедлама» (официально «Бетлемская королевская больница»). Одна из первых психиатрических больниц, находящаяся в Великобритании и основанная в 1247 году как приорат (монастырь), ставший больницей в 1330 году.

Несмотря на то, что Бедлам считают первым госпиталем, где стали применять смирительные рубашки, никто не опровергает того факта, что до этого пациентов приковывали цепями к стенам, держали взаперти в одиночных камерах и морили голодом. Так же, ходят слухи, что больных избивали и использовали в качестве подопытных, а некоторые люди считали это интересным и за умеренную плату получали подобие экскурсии. Некоторые поэты и писатели видели особую иронию в том, что Бедлам находится прямо напротив не менее знаменитого Тауэра.

Позже Бедлам стал одной из самых гуманных больниц для умалишенных, по словам персонала больные тут получали максимальную помощь. Больница является действующей и по сей день.

_____________________________________________________

Слишком фальшивая улыбка, вызывающая отвращение, Захария рванул к столу и со злостью ударил кулаками по деревянной поверхности, от чего ваза с цветами пошатнулась и упала на пол.

-Я не позволю отправить свою мать в пристанище для психов!

-В таком случае, -блондин не скрывает довольного выражения лица,- мне кажется, тебе придется пересмотреть планы на будущее.

-Ты…! -договорить не удается раздавшийся внезапно шорох, и две пары мужских глаз, как по команде, обратились к источнику звука. Женщина поднялась со своего и места и, встав на колени, стала собирать цветы, бережно поглаживая фиолетовые лепестки и шепча что-то неразборчивое.

- Итак?- хозяин поместья отвернулся от жены, и теперь ледяные голубые глаза следили на единственный наследником.

-Я…

-Я не позволю тебе женить нашего сына через шантаж! - женщина резко поднялась с пола. - Жаждешь отправить меня в Бедлам, Ксавьер? -несколько пошатывающихся шагов в сторону мужа. -Вперед! Но я не позволю тебе испортить жизнь еще и моему единственному сыну!

Двое мужчин замерли с недоверием смотря на женщину, в безжизненных серых глазах полыхало пламя, волосы цвета безлунной ночи обрамляли бледное, но все еще красивое лицо, движения хоть и были неловкими, но в них явно читалась злость и уверенность.

Захария не мог оторвать взгляд от матери, как же давно он не видел ее такой живой, что-то внутри больно кольнуло, захотелось упасть на колени и разреветься, утирая лицо ее подолом, сознаться во всем и молить о прощении. Эта женщина была для него подобна божеству, и он ценил каждую секунду, когда она спускалась с небес и обращала внимания на что-то помимо ненавистных фиолетовых цветов.

-Я согласен. -срывается с губ и плевать на последствия, все не важно, лишь бы она хоть иногда смотрела вот так! - Я женюсь на ком захочешь, только не трогай маму.

Женщина удивленно хлопает пушистыми черными ресницами, и в уголках почти бесцветных глаз собираются слезы, юному лорду хочется плюнуть на рамки приличия, послать все к черту, обнять эту хрупкую, но безумно дорогую ему женщину, но статус не позволял, в их семьи подобное проявление чувств было дикостью и варварством.

-Хорошо. –Ксавьер, кажется, выдохнул с облегчением, он не желал свое жене участи провести последние дни жизни в больнице для душевно больных. Ведь когда-то, возможно, он даже был влюблён в темноволосую красавицу со звонким голосом и всегда доброй, понимающей улыбкой, и мысль о том, что он стал виной ее обращения в едва живую, помешанную на цветах тень убивала его изнутри.

-Ты не должен! -Анелисса прикусывает бледно-коралловые губы, Захария же, не знает куда девать глаза, наконец, решившись, под удивленным взглядом отца, быстро сокращает расстояние до матери и нерешительно всматривается родное лицо:

-Почему они? Почему ты выбрала эти идиотские недоромашки!

-Шафраны, -строго поправляет его женщина, и уже тише, -они не предают, не разочаровывают…

Ее слова болью отзываются в груди, ему хотелось кричать, злиться, все высказать, но в семье так не принято, тут уважают лишь сдержанность и контроль.

Эта женщина была единственной перед кем он испытывал стыд, кого не хотел послать к чертям за годы своеобразного предательства, он никогда не простит ей того, что она практически бросила его, но и научиться ненавидеть ее ему не дано.

-Захария, -холодная бледная рука скользит по его щеке, -прошу тебя, не превращай жизнь юной мисс Кавендиш в ад.

Молчание, он не мог пошевельнуться.

Она коснулась его….

Сама….

По собственной воли….

Когда она делала это в последний раз? Шесть - семь лет назад? Он и забыл насколько нежными, мягкими и необходимыми были ее прикосновения.

***

Скрип двери, немного раздражающая музыка, пошарпанные деревянные стены, небрежно расставленные столы и выкрики невпопад, кажется, теперь я оказалась в неком подобие кабака.

У стены, почти в углу, сидит темноволосый мужчина, плечи опущены, взгляд почти пустой, бессмысленная ухмылка в пустоту и очередной глоток какого-то сильно пахнувшего напитка.