Сирень из прошлого (СИ)

— Я и не удивлён этому. Ты слишком правильная.

Крюк резко помрачнел, почувствовав присутствие того, о ком они говорили, за своей спиной. И почему он вдруг решил задержаться здесь без надобности только для того, чтобы скоротать время за беседой с Венди? Жалость и сочувствие уже давно не были ему присущи.

— Давно не виделись, Пэн, — наигранно-дружелюбно проговорил мужчина и неспешно повернулся к месту, где хозяина Неверлэнда уже не было. Подавив в себе раздражение, вздохнул: — Ты столь любишь приводить людей в замешательство своей магией?

Венди вздрогнула, когда подросток оказался прямо напротив неё. Тут же опустив взгляд, она надеялась, что он прикажет ей идти в лагерь, но последовала иная фраза:

— Однако люди всегда меняются, Венди. Кто знает, может, однажды и ты будешь осуждать свои сегодняшние слова.

— Да я скорее убью тебя, чем о чём-то пожалею!

Секундное молчание не предвещало ничего хорошего. Разве что Крюк приблизился к ним, точно намереваясь отвлечь парня от девчонки. Питер скривил губы в насмешливой улыбке:

— Ты надоедаешь. Не пора бы тебе идти обратно?

И всё? Просто… прогнал её? А как же удары по самому больному, как же психологические испытания? Венди не верила своим ушам. Отделаться так легко было практически невозможно.

— В лагерь? — решила на всякий случай спросить она, уже медленно подходя к тропе. Услышанное показалась ещё большей галлюцинацией, и в груди что-то с болью сжалось.

— Нет. В клетку, Дарлинг.

***

В один из дней, когда скука и какое-то уныние витало даже в Неверлнэнде, Венди могла позволить себе сидеть у уже излюбленного места под деревом. Словно вновь привыкнув к Потерянным, они, казалось, почувствовали это и более не стремились причинять ей дискомфорт своими недоверчивыми взглядами. Досадно было то, что из «старого» поколения Потерянных остались только самые недружелюбные и агрессивные подростки. Но, как уже раньше решила девушка, Пэн был достаточно умным, чтобы предотвратить любых предвестников очередного краха. Наверняка не рассчитывая на преобладание силы её организма над магией, был уверен в гарантии вечного веселья на острове. Ведь, как говорит Энзо, она всё портит.

И всё-таки, почему так получилось, что Венди сейчас в лагере среди одних мальчиков, чувствует запах костра и травы, ощущает кожей спины твёрдость коры ствола… Почему так получилось, что она существует до сих пор? Она сильно сомневается, что любой другой смертный смог бы пережить столь огромную отдачу магии. Слишком сильно волшебство. Сам Питер являлся подтверждением — недаром выглядит ежесекундно семнадцатилетним подростком, который, кажется, вот-вот превратится в молодого мужчину, но на самом деле все эти этапы он уже давным-давно пережил и… путём той самой магии остановил, а затем, как бывает на перемотке фильма назад, вернулся в далёкое детство.

А Венди… Она ничего не отдавала взамен ради жизни. И это ли не странно?

По словам Пэна, в ней и ныне живёт магия, её остатки, которые навсегда оставили след в сердце и душе. Мог ли пойти обратный процесс? Возможно, эта мощная сила в самый последний миг помогла ей открыть глаза и с прежним после продолжительного поцелуя с королём Неверлэнда шоком вздрогнуть, ничего не понимая, пытаться выпытать хоть что-то от Джона, который недоумевал и не верил своим глазам не хуже неё. Если это и правда, то всё равно вопросы не уменьшаются, а, скорее, удваиваются.

Всё дело в острове. Неверлэнд. Пэн сам не раз с учтивой издевкой напоминал о присущем законе для людей, посетивших это место: они все меняются. Вдруг то касалось не только умственных способностей, интеллекта, но и физического характера? Ведь, по правде говоря, Венди и сама не могла взрослеть, находясь в Неверлэнде. Хотела она этого или нет, но на неё уже тогда действовала магия. Как и сейчас, в эту самую минуту. Хотя и кажется, будто ничего не происходит.

Кажется — вот что являлось ключом.

Выходит, что и не была она никакой особенной и выносливой. Всё гораздо яснее и проще: следы магии Неверлэнда взаимодействовали с магией, вобранной из предметов в Лондоне.

Шумно выдохнула.

Дойдя до этой догадки, ей вдруг стало не по себе. Сама того не ощущая, она являлась, можно сказать, ходячей бомбой. Вот только не с взрывчаткой, а с магией. Но кто мог сказать, что однажды Дарлинг снова не потеряет сознание и не умрёт, уже по-настоящему? Конечно, был один, кто, если осторожно заговорить про это, мог бы раскрыть занавесу неизвестности и, кто его знает, дать дельные советы. Однако Питер и сам имел проблемы в этой сфере, и ему будет явно не до её, как он обычно называет, «детских» размышлений. А уж если Венди имеет способность колдовать, как и он, всё может только усложниться.

Никто из мальчиков не заметил в её глазах торжество и потрясение, потому что им, в принципе, было без разницы на её состояние. И удача позволила ей немного успокоиться прежде, чем заявился Питер Пэн собственной персоной, сразу заставив всех повернуть голову своим весёлым криком:

— У меня для вас усовершенствованная забава!

Она увидела, как в его руке что-то блеснуло: стрелы.

Это было просто смешно. Как им может нравится подобное занятие? Жестокое, грубое, опасное. Однако Потерянные мальчики, судя по всему, не разделяли её позицию, и их лица сразу загорелись в предвкушении так называемого веселья.

— Что, яблоко нашёл побольше? — не выдержав, съязвила Венди, уверенная в том, что Питер проигнорирует её выпад из-за хорошего расположения духа. Но она не знала, что у того ныне только прибавится улыбки на лице от своей задумки.

— О, Венди! Как раз вовремя напомнила о своём присутствии, — бодро сказал юноша, кладя кочан со стрелами на пустующий пень. Из-за пламени она не сразу заметила его сияющие, почти что безумные глаза. Они были полны возбуждения и нетерпения. Удивительно, как Питер умел справляться со своими эмоциями. — Не волнуйся, я приготовил кое-что поинтереснее. Если вспомнишь о докторе, который оказал для меня милую услугу, то всё может встать на свои места.

Поначалу ей захотелось наброситься на него с расспросами о том, жив ли Виктор, вернулся ли в Сторибрук, как Пэн и «обещал», но интуиция подсказывала, что не стоит нарываться и подливать масла в огонь, который и так разгорелся не на шутку. Поэтому Венди сделала над собой усилие и, молча размышляя, поднялась с мягкой травы.

— Он работал над ядом, принесённым мной, — тихо произнесла Дарлинг, но окружающие молча ожидали самого пика веселья, а потому терпеливо ожидали команды своего предводителя. — Ты бы мог и сам всё сделать, но решил, что это слишком легко.

— Ты только сейчас поняла, что все простые вещи скучны?

— Нет. Я так же давно помню твою, так сказать, ловкость рук. Ты ведь задумал сократить время действия яда не просто так? — она напряжённо вглядывалась в его лицо, но не находила подсказки, и ей приходилось самостоятельно распутывать эту нить загадок. Опасливо покосившись на стрелы, с одной стороны, выглядевшие вполне безобидно, а с другой, их блестящий конец был ещё влажен от ядовитого волшебного вещества, девушка, помедлив, сказала: — С самого начала ты что-то задумал.

Признавать это было неприятно. Ибо то являлось почти признанием его силы и её слабости. Забавно, что ещё недавно он заставлял её чеканить эти слова, а теперь она сама всё делает. Неужели и это было игрой?

— Да, птичка. Ты мыслишь в верном направлении, но не переживай, — кивнув одному из мальчишек, он поймал от того спелое сочное яблоко и улыбнулся: — Тебе понравится, обещаю.

Постепенно все оживлялись, и гомон вынуждал её повышать тон. Венди чувствовала, как и теперь её словно обводят вокруг пальца.

— Что ты собираешься делать? Питер!

С довольным видом разглядывая фрукт, он тактично промолчал. Ещё пять минут назад всё было так и пропитано бездельем, а сейчас абсолютно все весело переговаривались и с жадным любопытством наблюдали за лагерем, гадая, кто будет стрелять. Но почему ни один не заговаривал о том, кто примет роль жертвы?