Очень приятно, Демон! (СИ)

Акира облокотился на каменную стену, поднял голову к небу и медленно сполз вниз. Устал, до жути, до ломоты. Устал. Но не только чувство усталости мучило, а еще и то, что било по мозгам и кричало « Ты не прав». Но демон не считал так. Не жалел ни о чем, может если самую малость. Такую малость, что от этих сожалений, в груди разрасталась огромная пустота.

Одиночество обвилось вокруг него, словно скользкая змея. Обнимает. Приглаживает черные волосы. Облизывает, словно любовника, со всех сторон и шепчет, шепчет тихо, но отчетливо « Вот ты и вернулся ко мне дорогой. Мы ведь неразлучны». И с этим не поспоришь, Акира сделал все для того чтоб вновь вернуться к тому от чего бежал. Но счастья и радости не испытывает. Лишь вакуум переполняет грудь. Никаких чувств. Пустота и затишье.

— Господин … — послышался голос сверху.

— Чего надо?

— Я не это имел ввиду, когда говорил убить любовь девушки — Кенжи обессилено присел на снег — я не имел ввиду это…

Это… Он даже толком сказать не мог, что. Как будто в уточнениях была нужда.

— Кенжи, ты что чувствуешь себя виноватым? — Акира прикрыл глаза, и поводил рукой по белому снегу. — Я же сказал, что найду способ поэффективнее оттолкнуть ее. Так что твои советы тут не причем. Я всегда поступаю так, как сам считаю нужным.

Разве можно с этим спорить. Акира и правда нашел эффективный способ. Эффективней, некуда. Им можно не то, что оттолкнуть, а свести в могилу. Чертовски действенный метод, на который не пошел бы даже последний ублюдок. Только вот Акира хуже. Он всегда во всем выделялся и теперь окончательно подтвердил свою репутацию в глазах слуг. Жестокий и бездушный.

Кенжи пожалел о тех словах, что говорил господину в тот вечер. Чувство вины и жалости заполнило его до краев. Но только теперь он понял, как замечательно, что девушка никогда не останется с его хозяином. Он настоящий монстр. Дьявол во плоти. Все что он способен чувствовать, это лишь жажда крови.

— Только бы девушка сумела это пережить — глухо отозвался слуга потерев переносицу.

— У тебя спина не болит, Кенжи? — с сарказмом спросил Акира.

— Нет…не болит — глухо ответил тот, облокотив голову на каменную стену, как и хозяин.

— Странно. Я то думал у тебя крылья режутся. — отшутился, а что еще было делать. Акира чувствовал себя растоптанным. — Ничего не случится с этой дурочкой. Уже к вечеру оклемается.

— Простите господин. Но от такого нельзя оклематься и за тысячу лет, я по себе знаю — а взгляд его стал таким грустным и задумчивым. У Кенжи защемило сердце когда он вспомнил свою семью. Девушка чувствует себя так же разбито, как и он тогда. Почти мертвая, хоть и живая. Пытка наивысшего разряда.

— Не нагнетай. — прячет за маской напускной твердости и равнодушия, свою собственную боль. Никто не узнает о ней. Акира умеет скрывать все настоящие чувства. Даже когда ощущение что грудь раздавили огромным каменным булыжником весом в тону. Даже когда ощущение что ребра разорвутся и сердце выскочит из груди. Предаст его и сбежит. Ведь проклятый хозяин намучил его до предела. Но все это будет жить только внутри него. Спрятанное подальше от чужих глаз. Ото всех. — Проследишь за ней, как они покинут замок. Успокоишь свою глупую совесть. Слабак.

« А сам разве не такой? Глотаешь собственную боль. Проталкиваешь в глотку, пытаясь засунуть, как можно дальше, лишь бы никто не заметил как ты подыхаешь. Ничтожество. Жалкая размазня …»

— Может вызвать ей психолога? — задумчиво сказал Курама, сидя на полу в храме и попивая зеленый чай в компании Микаге, Джиро, Мидзуки, Отохико и Сиро.

— Кто это еще такой? Я достану его из-под земли, этого сиксолога. — грустно сказал змей.

— Не си-ксолога и пси-холога гаденыш. Это разные вещи.

— Я достану для непорочной девы кого угодно и что угодно, только бы она пришла в себя. Три дня прошло, а она как бездушный овощ… — из глаз Джиро выкатилась скупая мужская слеза и он поспешил отвернуть голову, в надежде, что никто не заметит.

 — Нанами сейчас очень тяжело — вставил свою лепту Микаге — Единственный выход вернуть ее обратно к жизни, это поскорее вылечить Томоэ. Как только он придет в себя оживет и Нанами.

— Мне другое интересно — задумчиво сказал Отохико, глядя в свою чашку чая — Почему Акира не убил его? Если б он сжег сердце Томоэ, прошло бы немало времени, прежде чем лис, смог бы вернуться в свое тело из страны желтых вод. Вам не кажется это странным? Акира и не думал его убивать, тогда зачем этот спектакль устроил? Еще и при девочке…— кажется бог ветра метил прямо в яблочко, остальные же не задумывались пока над этим вопросом.

— Какая разница, почему этот псих, не сжег его сердце? Достаточно и того, что он вырвал его на глазах моей хозяйки — недовольно буркнул Мидзуки. — Посмотрите на Нанами-тян, она будто не живая теперь…

— Я убью этого поганого мерзавца. Клянусь, как только дева придет в себя, я достану этого поганца из-под земли и выпотрошу как поросенка…сначала освежую его заживо, затем перейду на генета...

— Мы поняли брат — прервал его Курама. — Не надо подробностей. Главная проблема сейчас Момодзоно. Мидзуки, она хоть поела сегодня?

— Клюет как воробышек. Глаза стеклянные. Я кричу ей Нанами-тян … Нанами-тян…но она смотрит сквозь меня — змей разрыдался. Микаге похлопал его по плечу.

Три дня назад и Микаге и Мидзуки пришлось наблюдать ужасную картину. Уж насколько всегда спокоен бог земли, но даже он вздрогнул при виде богини, лежащей на бездыханной, окровавленной груди Томоэ. В разжатой ладони билось вырванное сердце. А Нанами даже не плакала. Походила на бездушную куклу. На лице не было никаких эмоций. Глаза мутные, застывшие в одной точке. Она даже не моргала. Дышала и то еле-еле. С далека Микаге решил, что Акира убил ее. К счастью девушка была жива.

Микаге забрал сердце лиса из ее ладони. Попробовал позвать ее несколько раз. Бесполезно. Девушка ни на что не реагировала, абсолютно ни на что. Следом явился Мидзуки. Он кричал, рыдал над телом лиса, злился как бес, на Акиру, потому что Микаге просветил, чьих это рук дела. Затем Микаге попросил его позаботится о Нанами. Пообещал, что Томоэ не умрет и в Мидзуке проснулась надежда. Бережно змей, поднял Нанами на руки и отошел в сторону. Ее щека была окровавлена, ведь богиня лежала на пробитой ране.

Пока Микаге, возвращал сердце Томоэ, и лечил божественной энергией, надежда Мидзуки на счастливый конец рассыпалась на глазах. Превращалась в руины, стоило взглянуть на хозяйку. Змей чувствовал ее ровное дыхание. Сердце бьется, но она уже мертва. Он кричал на нее. Трусил за плечи. Молил, чтоб та очнулась. И никакой реакции. Нанами ни на что не реагировала, казалось она вовсе не тут. А так и было. Разве она могла принять тот факт, что Томоэ больше нет? Конечно, нет. Все ее чувства отключились разом и сознание уснуло. Впало в длинную и долгую спячку, и никакие даже самые душераздирающие крики, даже самые солёные, искренние слезы змея, не могли ее пробудить.

Так они и покинули замок в тот день. Микаге нес на руках Томоэ, а Мидзуки Нанами, до храма домчались на повозке ночных туманов. Позже, узнав о такой трагедии, сбежались все друзья. И если Томоэ был в отключке, но шел на поправку, то с Нанами дела обстояли не так оптимистично.

Все это время Микаге лечил Томоэ персиковым эликсиром и лекарствами тэнго. Сиро колдовал над раненым, с помощью своих трав и особых отваров. Рана в груди лиса совсем затянулась, а дышать он начал сразу, как Микаге вернул в грудь сердце. Все ожидали скорого пробуждения Томоэ.

С Нанами все было из рук вон плохо. Она не смогла перенести такого удара, который нанес тот, кого она любила. Благо о ее чувстве, к демону никто не знал. Смерть Томоэ уничтожила ее. Растоптала. Осталась лишь одна оболочка с карими глазами, а сама Нанами погибла. Там, рядом с ним.

Богиня ни с кем не разговаривала, не издавала ни единого звука. Превратилась в овощ в буквальном смысле. Мидзуки первый день готов был лезть на стены, обезумев от горя. Но взял себя в руки ради хозяйки и ради Томоэ. Заботился о богине как мог. Кормил ее. Провожал до туалета. Расчесывал ее волосы. Не забывал оставлять чистую одежду, около ее футона. Кажется, девушка полностью замкнулась в себе. Закрылась внутри, в своем выдуманном мире, где Томоэ жив, где Акира никогда бы не причинил ей такую ужасную боль. Нанами предпочла бы, чтоб он убил ее, чем оставил жить бесполезной ничего не воспринимающей куклой.